Главный герой не входил в мои планы - Марина Орлова
«Да причем тут я?!» — мысленно продолжала я негодовать.
— Я больше не буду держаться за мужчину, который не заинтересован во мне. Пора вспомнить и о собственном достоинстве, — поднялась она с места.
— Что ты собираешься делать дальше? — потерянно задала я вопрос, все еще пребывая в шоке.
— Вернусь обратно в семью и буду готовиться стать преемницей титула, которым я пренебрегала столько лет, — пожала она плечами.
— Значит, возможно, это наша последняя встреча? — миролюбиво улыбнулась я ей.
Та с удивлением моргнула.
— Почему же?
— Ну, теперь, когда цель достигнута и злодеи пойманы, наше соглашение с Адрианом подходит к концу. Потому появляться в империи у меня не будет поводов... — рассуждала я, ощутив странную колющую боль в груди, до безобразия похожую на тоску и сожаление этим фактом.
— Вот из-за таких моментов я до последнего и сомневалась в своем решении отступиться в твою пользу, — посмотрели на меня с жалостью и сомнением в умственных способностях. После чего мотнула головой и продолжила. — Как бы то ни было, теперь меня это не касается. Останешься ты с Адрианом или нет — ваше дело. Но что важнее, думаю, мы все же увидимся, так или иначе, — улыбнулась она каким-то своим мыслям. — До встречи, — попрощалась она, покинув меня и оставив в непонятках относительно ее загадочных высказываний.
О чем это она?
Но вернемся к настоящему, в котором я поняла к чему вела Мелания. Все началось с дебильной улыбочки братца, с которой он заявился ко мне, так и напрашиваясь то ли на вопрос, то ли на кулак. И если бы не травмированные руки, я бы склонялась ко второму варианту. Но раз уж так сложилось, пришлось спрашивать, на что мне с энтузиазмом похвастались конвертом с коротким и внешне равнодушным посланием, в котором говорилось, что леди дома Рендольф просит его о частных уроках по стрельбе.
Честно говоря, меня это удивило. Я еще с прошлого дня была под впечатлением от того, что главная героиня решила отступиться от своих чувств к главному герою и самоустраниться. Но еще страннее было, что она отступилась, судя по всему, в пользу моего братца, если я все правильно поняла из вложенного смысла этого письма и ее недавних заявлений. Это она имела в виду, когда говорила, что больше не будет держаться за безнадежные отношения? Решила попытать удачу с тем, кто в ней заинтересован? Что же, вполне обосновано и разумно.
Говоря откровенно, при наблюдении за воодушевленным, побитым лицом Крейга я за брата искренне радовалась. С другой стороны... как же бесило! Даже у эпизодического персонажа истории все складывается как надо, еще и с главной героиней, одна я тут дуюсь, как мышь на крупу, ожидая чего-то или кого-то, кто показываться, вроде как, и не собирался.
— Ты злишься только на то, что пострадала сильнее его, или есть что-то другое? — как бы невзначай поинтересовался Крейг, продолжая недавний довольно рисковый диалог по выяснению причин моего плохого настроения.
— Ты к чему это клонишь? — прищурилась я подозрительно. Если честно, после того, как очнулась в отчем доме, утопая в соплях и слезах родителя, пролитыми над моей пострадавшей тушкой, я искренне верила, что и Крейг будет, как отец, против любого упоминания о Корнуэлле, который по словам отца, не уберег его «кровиночку». Меня, то есть.
Но, если отец пресекал любую возможность завести разговор про Корнуэлла, то Крейг напротив, то и дело забрасывал меня вопросами о нем. Это странно. И раздражающе.
— Быть может, тебя злит, что он все это время не дает о себе знать? Ты не тоскуешь по нему?
— Чего? — начала я тут же злиться, чувствуя, как кровь ударила в голову. — Думай, о чем говоришь! С чего бы мне тосковать по нему?
— А почему нет? - в свою очередь поинтересовался Крейг протягивая мне очередную ложку с кашей, от которой я отвернулась, решив, что возмущаться с набитым ртом может быть чревато. Подавлюсь еще, все мое негодование тогда потеряет всякую значимость.
— Потому что у меня нет привычки убиваться по мужчине, которому я безразлична. Неразделенная любовь, это, конечно, романтично, но не про меня. Потому, нет, я не тоскую, — отвернулась я, надув губы, но в груди нечто неприятно засвербело, а к горлу подкатил болезненный ком, который я упрямо сглотнула.
— Так ли это, сестренка? — осторожно улыбнулся Крейг но спровоцировал тот ураган чувств, который клокотал у меня внутри, потому я с горящими от негодования глазами воззрилась на этого смертника... в смысле родственника.
— Если тебе есть, что сказать — говори! — рявкнула я, строго посмотрев на Крейга. — Чего ты хочешь от меня услышать? Что мне обидно? Что больно? Что я думала, будто наши отношения улучшились и он, по крайней мере, не думает обо мне лишь как об инструменте в своих планах? Что, использовав, не выбросит за ненадобностью и тут же не забудет, словно меня и не было в его жизни? Думаешь, я негодую оттого, что позволила себе обмануться тем, что он защитил меня, рискуя собой? Это ты хочешь услышать? — ощущая себя взбесившейся чихуахуа, аж тряслась я от гнева. — А вот и нет! Ничего подобного я не ощущаю! Плевать мне на него! — выкрикнула я и, противореча себе, ощутила, как мой подбородок предательски задрожал. — Да я вне себя от радости, что все это закончилось! Теперь наш контракт не имеет смысла, и я больше эту котообразину не увижу. Он, вероятно, того же мнения, учитывая, что даже мысли не допустил отправить мне хотя