Главный герой не входил в мои планы - Марина Орлова
Помимо ощущения холодного ветра, пробирающего даже через одежду, и громкий свист в ушах, внезапно ощутила крепкие объятия и тепло разгоряченного тела, а затем болезненный удар, который лишил не только воздуха в легких, но и сознания, чему я глупо порадовалась в тот момент.
Однако, мои мечты о безболезненном конце исчезли в тот же момент, когда сознание вернулось, а все мое тело пронзило болью, от которой накатила тошнота и чернело в глазах.
«Чёрт, даже помереть нормально не могу...» — мысленно всхлипнула я, в реальности протяжно застонав. Удивительно, но мне это удалось беспрепятственно, а я поняла, что кляп ослаб и болтался на подбородке.
Слабое утешение, конечно, но уже хоть что-то... Казалось, словно каждая косточка в моем теле сломана и отзывается раздирающей болью, однако, как назло, сознание не спешило порадовать меня и потухнуть, чтобы уменьшить мои страдания. Вместо этого оно было на удивление ясным и холодным, что позволило вспомнить последние мгновения перед ударом.
Еще толком не осознав, я распахнула глаза и стала озираться, несмотря на яркую вспышку боли, которая пронзила голову. И все же я отгоняла ее, лихорадочно водя глазами из стороны в сторону и в какой-то момент замерла, перестав даже дышать.
«Нет... Он не мог так поступить... Нет, нет, нет!» — вопреки своим недавним мыслям взмолилась я, надеясь, что те руки и жар тела мне почудились, и этот кошак не поступил столь глупо и безрассудно.
Недалеко от меня лежало и не двигалось крупное мужское полностью обнаженное тело. Но не это заставило меня оторопеть. Нагота меня в тот момент смущала в последнюю очередь. То, что на самом деле имело значение, это огромный окровавленный сук, который торчал прямо из тела человека в районе неподвижной груди.
— Адриан! — закричала я на пределе своих возможностей, забыв обо всем на свете.
Глава 11
— Что с твоим лицом? — задал вопрос брат, сложив руки на груди. Ну как руки. Руку, учитывая, что вторая у него и без того была на подвязке после серьезного ранения.
— А что с ним не так? — проворчала я. — Свое-то видел? — не смогла я сдержать раздражения, смотря на один сплошной синяк и порез вместо некогда симпатичного лица родственника. Моя физиономия тоже в значительной степени пострадала. Но в отличие от братца, во мне все еще угадывались черты рода Макрой, в то время как я узнавала родственника лишь по габаритам и цвету волос. — Тебя вполне можно вместо пугала выставлять, а ты про меня что-то говоришь.
Брат машинально коснулся уже подживающих ран под левым глазом, поморщился от боли, но быстро вернул самообладание и строго заметил:
— Да я не про это, — обиделся Крейг. — Я про выражение твоего лица. Ты чего такая недовольная уже несколько дней? Наоборот же, радоваться нужно!
— Чувствую себя обманутой, — надулась я, сложив руки на груди, и зашипела от боли в конечностях, которые были не просто переломаны, но еще и заметно повреждены веревками, из-за которых я до сих пор не могла вернуть подвижность кистей. Радует лишь то, что мир магический и в нем имеются не только зелья, но и целители. Потому мне пообещали, что скоро я восстановлюсь, а до тех пор нужно лишь потерпеть...
Вот где справедливость, спрашивается?
— Вот даешь! — фыркнул братец, а после вспомнил о своей задаче и вновь вернулся к моей кормежке, зачерпнув здоровой рукой похлебку и протянув ложку ко мне. Я залилась стыдливым румянцем, но рот послушно открыла и позволила себя кормить. — Еще недавно места себе не находила от беспокойства, отказываясь лечиться, пока не узнаешь о состоянии Корнуэлла, а теперь, когда все обошлось, ведешь себя как обиженный ребенок.
— Вот именно! — не выдержала я, толком не прожевав, потому тут же поперхнулась и закашлялась. Брат учтиво похлопал меня по спине, а я вновь взвыла из-за боли еще и в сломанных ребрах. — Какого черта? Еще недавно я была уверена, что этот кошак кони двинет, но сейчас он где-то резво скачет, в то время, когда после всего моего стресса и переживаний, я оказалась самой пострадавшей. Я даже есть самостоятельно не могу! — в праведном негодовании подняла перебинтованные ладони, из-за которых уже двое суток совершенно беспомощна и должна терпеть унизительный уход от других людей даже в базовых и интимных вещах. Кормит меня брат, а вот в «дамской комнате» приходится полагаться на служанок. Я даже дойти до уборной не могу, ибо сломала и ноги, потому меня несут на руках!
Да я со стыда сгореть желаю каждый раз, потому стараюсь лишний раз не есть и не пить!
— Я не понял, — вздохнул Крейг — Так ты рада, что он выжил, или наоборот
злишься?
— Не знаю! Не решила еще! — выкрикнула я гневно и, надувшись как капризный ребенок, отвернулась, вспоминая произошедшее.
Вновь нахлынули страшные воспоминания с того обрыва, когда я уже попрощалась с жизнью, но в последний момент была спасена Адрианом, пожертвовавшим собой. Помню, как очнулась и увидела окровавленное тело мужчины без признаков жизни с торчащим суком прямо из груди. Пусть Адриан и принял на себя основной удар, чем сберег мне жизнь, я все же знатно поломалась во многих местах, потому не могла даже пошевелиться и была вынуждена лишь беспомощно рыдать и звать на помощь. А также молиться, чтобы этот паршивый Мурзик не помер.
Не знаю, сколько конкретно прошло времени, прежде чем нас обнаружили, но не думаю, что долго. Однако те десятки минут казались мне бесконечными и обреченными. Не удивлюсь, что седых волос у меня прибавилось, но когда нас обнаружили гвардейцы, я пребывала в состоянии истерики, отказываясь принимать помощь прежде Адриана, который к тому времени так и не очнулся.
Лишь после того, как меня усыпили, целители смогли оказать мне первую помощь, но даже во сне тот кошмар не отпускал меня, и я вновь и вновь переживала тот ужас, а картина безжизненного тела Адриана, пожертвовавшего собой ради меня, вынуждала рыдать даже во сне.
Однако, когда я очнулась, рядом уже был разводящий сырость отец, который причитал над моей поломанной тушкой и понурый и так же сильно израненный, но живой брат, который, как выяснилось, и привел гвардейцев на поиски меня и подмогу.
И,
