Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ) - Гэлбрэйт Серина
Филипп одарил мимолётным страдающим взглядом кусок потолка над нами.
Люсьен же посмотрел в сторону барной стойки. Я обернулась и выскочила из-за стола.
Подходить Ормонд не стал, замер возле соседнего пустующего столика, спрятав обе руки за спину и чем-то многозначительно шурша.
– Я видел твой зафир, когда вы мимо паба проезжали, – зачем-то пояснил он, кивком указав на окна.
– Я хотела поблагодарить тебя за всё-всё, что ты для меня, для нас сделал, – затараторила я, торопясь изложить всё и сразу, пока кто-нибудь не вмешался. – За помощь твою, за поддержку, за стол и кров, за Филиппа, за то, что носился со мной, не задавая вопросов, и… и вообще… Ты не обязан, ты мне никто и я тебе тоже. И я обещаю, что больше никогда тебя не побеспокою. Мы покинем Перт, и впредь я сюда ни ногой, чесслово. Даже думать о тебе не буду, дабы не перенестись ненароком. И больше не стану предлагать зафиру отправиться куда-либо на его выбор… а то он выберет, ага… и я ни в коем случае не собираюсь…
– Варвара, – перебил Ормонд, не иначе как сообразив, что вываливать на него сумбурные извинения я буду долго.
– Что? – я оглянулась на своих мужчин.
Виргил помрачнел почище Филиппа недавно.
Филипп смотрел на нас с Ормондом с выражением «ну я же говорил».
Люсьен открыто усмехнулся.
– Мне бы хотелось, чтобы ты меня всё же вспоминала… хотя бы иногда. Пускай у меня нет возможности сделать совместный фотографический портрет на память, но… – тихо произнёс Ормонд и протянул мне букет пышных астр, фиолетовых и насыщенно-розовых.
Букет я приняла.
Почему бы и нет?
Эпилог
Я заметила её сразу, едва только толкнула тяжёлую дверь и переступила порог.
Права была Трина.
И Александр, пусть бы вспоминать о нём я не любила.
Облачённая по обыкновению в длинный чёрный плащ по фартерскому фасону, Алишан стояла возле широких серых ступеней школьного крыльца, похожая на мать, ожидавшую своего ребёнка по окончанию уроков. Её холодный строгий взгляд следил за каждым моим движением, оценивал меня, мою одежду, небрежную причёску и большую коричневую сумку на боку, где лежали тетради и учебники.
Я медленно, неохотно сошла по ступенькам. Дверь за моей спиной гулко хлопнула, пропуская других людей, посещавших вечерние занятия в местной школе.
– Здравствуй, Варвара, – произнесла Алишан ровным суховатым тоном, не выражающим ничего в частности.
– Здравствуй, Алишан, – откликнулась я, преодолевая последнюю ступеньку.
Пожалуй, чего я точно не ждала, так это того, что объявится Федина сестра всего-то год спустя.
Год вышел странным. Суетливым, суматошным, беспокойным и временами изрядно нервным.
Легализация адарской деятельности попаданки в условиях отсутствия прецедентов – штука сложная, со своими заковырками и подводными камнями, это вам не фунт изюму. Майя обещание сдержала и устроила мне встречу со знакомой адарой. Та выслушала мою историю, сильно укороченную и основательно отцензуренную, и честно заявила, что не имеет ни малейшего представления, что возможно предпринять в моём случае. Адары не отрекались от ближайшей родни, не допускали разветвления рода и никогда, ни при каких обстоятельствах не отворачивались от своих сестёр и дочерей. Какой бы ни была наследница, она – следующее поколение адар, та, кто продолжит и сохранит род, создание фактически священное и неприкосновенное. Чужие тени, сиречь попаданки, на адарские тела массово не покушались, дуайры толпами не бегали и сами адары редко когда пренебрегали своим предназначением в угоду обретения единственной великой любви. После консультации у знакомой Майи стало ясно, что либо я всему адарскому совету рассказываю, кто я есть и почему родная сестра от меня вдруг отвернулась, либо ухожу в глубокое подполье и сижу тихо-тихо, аки мышь под веником, до того светлого момента, когда Алишан всё поймёт, примет и пойдёт на мировую.
Делиться с кучей народу даже отцензуренной версией хотелось не сильно. Если правду обо мне будут знать три-четыре адары, две из которых мама и сестра моего сочетаемого, то ещё куда ни шло. Но если едва ли не все адары этого мира…
Они будут задавать вопросы и не ограничатся односложными непродуманными отмазками про дальний домен. Они потребуют подробностей, они призовут к ответу если не всю Федину родню, то Алишан как минимум, они захотят рассмотреть под микроскопом всех причастных. Они не проявят понимания Жанин и Надин, не попытаются отвязаться от меня поскорее, как знакомая Майи, и не забудут обо мне на неопределённый срок, подобно Алишан. Меня всесторонне изучат и препарируют, на мою предполагаемую родину снарядят экспедицию с дознавателями во главе – расстояние для адар не помеха. Не знаю, с чего я вообще взяла, будто заявить о себе как о представительнице нового независимого рода будет легко и просто, главное, сам процесс телепортации предварительно освоить?
Нет, легко и просто не будет.
И не было.
Конечно, после прошлой нашей встречи я уверена, что Алишан не станет меня преследовать ни как дуайра, ни как захватчицу тела её сестры. Алишан, казалось, и впрямь словно забыла о моём существовании. Целый год от неё не было ни слуху ни духу, если она появлялась по делам в Ридже, то не пересекалась ни с Виргилом, ни со мной. Собственно, о её визитах в Ридж мы узнавали от Майи, которую Алишан по понятным причинам тоже избегала, а уж откуда узнавала Майя, мы не спрашивали.
И обзавестись новыми документами не проблема, когда под рукой есть человек со связями в криминальном мире. Виргил не Люсьен, у него связей этих поболе да покрепче, к тому же имелись деньги, дабы мне быстро и без вопросов нарисовали местное удостоверение личности. Согласно этому документу я – Варвара Зотова, родившаяся в Фартерском домене в провинции Осколли двадцать шесть лет назад. Ну а что? Трое моих мужчин всё равно из Фартерского домена родом и один на свет появился в той самой Осколли. И первым доменом, где я оказалась, стал именно Фартерский. Только возраст пришлось оставить Федин, потому как смысла подтягивать его до моего настоящего не было. А что по факту большую часть времени провожу я в Бертерском… так сложилось.
Адара, в общем-то, где угодно может время проводить. Особенно если эта адара не привязана ни к роду, ни к родовым гнёздам и свободна как ветер в поле.
Я и проводила.
Иногда в Ридже, где у Виргила остался дом – гостить у сестры во время визитов в город Ворон не желал категорически, – и работа. Бросать свои тёмные делишки он не собирался, по крайней мере, до тех пор, пока не скопит на безбедную старость и домик в тёплых краях у моря. Так он мне говорил. А я предлагала хоть сейчас обзавестись домиком у моря на перепутье. Правда, строить его самим придётся и жить в нём почти в спартанских условиях, примерно как Ярен живёт. Конечно, забираться так далеко на север крайний, где большую часть года снег лежит, я бы не хотела, зато на любом из перепутий никому до нас дела не будет. Виргил обычно усмехался, обнимал меня, целовал и отвечал, что со мной можно и на перепутье. Но не сейчас. И не в ближайшие лет… двадцать точно. Вот когда он состарится окончательно, возненавидит весь мир и перестанет интересоваться всем, кроме блаженного одиночества…
Поэтому в Ридж мы заглядывали, но больше по делам. Гораздо чаще мы всей компанией бывали в трактире «Белый волк», который за год не поднялся до уровня мишленовского ресторана, но всё же стал довольно популярным заведением в Ливенте. Во всяком случае, Филипп честно старался придать ему немного лоска и фешенебельности, а я всё-таки предложила Анне продавать еду на вынос. Комнаты Бёрны сдавать перестали, один леший толку от этого ноль целых хрен десятых. Зато нам нашлось где разместиться.
Ушёл ли Филипп, пока я ему предлагала?
Ага, держи карман шире!
Филипп остался. И первые два-три месяца вёл себя так, словно никакого разговора между нами не было, ни в «Короне», ни в особняке Беллендора. Возвращаться под отчий кров он отказался наотрез, хотя несколько визитов родителям нанёс. Без меня, к счастью. Знакомиться со свекром номер один я была не настроена. Зато со свекром номер два познакомилась, когда мы с Люсьеном отправились в Осколли – должна же я посмотреть на места своего предположительного появления на свет. И с сочетаемым Надин заодно, и даже с будущей племяшкой.
