Осколки тени и света - Мара Вересень
Драгон завернул сюда исключительно ради того, чтобы поинтересоваться, за что было заплачено столько денег. Последнее сообщение от Нику гласило, что тот, кто помогал беглой жене прятаться, пойман. Затем — тишина. Сведения, как найти место, где Безбашенный вырыл себе норку, были одним из гарантов, что наниматель в любой момент может не только отыскать подрядчика, но и навести заинтересованных лиц в случае неисполнения обязательств. Драгон нанес визит вежливости сам.
О том, что разговора не выйдет было ясно с момента, как Холин наткнулся на бесхозных не-мертвых, но зрелище превзошло ожидания. Что ж, кто бы это ни сделал, больше наказать Нику, чем он уже наказан, теперь невозможно. Безбашенный будет вопить до тех пор, пока щель прохода за грань не выпьет его суть до капли. По капле.
И хоть Драгон и не любил пользоваться ритуальным клинком, он все же, поднявшись наверх, обошел дом, очертив запирающий контур и заговорив его по всем правилам. Единственное, что Драгон сделал не по правилам — перед тем, как подняться, он собрал в ветхую куртку и вынес из подвала странно чистые кости, будто плоть была удалена до того, как начать разлагаться. Крысы поработали?
Тело лежало клубком, как свернувшийся от страха под одеялом ребенок, поджав пальцы ног и пряча лицо под согнутой в локте рукой. Это, по-видимому, была последняя жертва. Вернее, предпоследняя, последним был Нику. Следы клыков нашлись на лучевой кости предплечья, вампир, все же, кажется, он был один, уже достаточно насытился и только надкусил, пометив, а потом свернул шею. Или этот был первым? Но тогда странно, что бедолага отделался легче прочих.
Яму вырыл под кустом сирени, так в куртке и сложил, прочел упокоение и оставил мертвый поселок мертвым. Он приехал, чтобы вернуть то, ради чего его никчемное существование еще можно было назвать жизнью, а это — дальше. Там, куда манил прикованный на цепь мерцающий огонек.
Часть 3. Искры. Глава 1
1
— Это что это такое вон то там?
— Где? — мама сосредоточенно копошилась в корзинке и глянула на источник моего восторга краешком глаза.
— Это… — выдохнула я, боясь моргнуть и хоть на миг перестать видеть.
Когда мы только пришли на рынок этой тележки у входа не было, а теперь была, и она полностью приковала мое внимание. Она — сверкала сотнями радуг. Так сверкала, что даже мои пламенеющие рыжие волосы, я была уверена, терялись.
Кто-то поймал паутину сачком, вместе с утренней росой, рассветом и трелями в вышине за облаками и развесил ободки на бечевках. Ветер призывно гудел в тонких трубочках, перестукивал подвесками, рассыпая хрустальный звон и стаи брызжущих светом бликов. Солнце играло на гранях музыку света, дразнило осязаемой красотой. Вот-вот и поймаешь скачущие звонкие искры, пробравшиеся, казалось, под кожу, и щиплющие внутри, как пузырьки лимонада.
— Это… — все прочие слова потерялись.
— Это ловец света, — сказала мама, улыбаясь, найдя под прочими покупками баночку с гадким барбарисовым вареньем. — Орочий оберег.
— Разве можно свет поймать?
— Ты же его видишь? Сейчас. Выходит, можно. А удержит не каждый. Идем, Эленар, мы и так задержались.
Я только помню, что кивнула и подумала, что вот еще секундочку посмотрю и пропала. Утонула в музыке, слушала, как поет мир, вызванивая на стеклянных гранях отражение моей души. А потом солнце спряталось и оказалось, что я совсем одна в толпе и не вижу ничего толком от того, что в глазах полно слез и будто песка насыпали. Меня толкнули и я окончательно перестала соображать, в какой стороне выход с рынка.
Паника вышибла новую порцию слез. Я никогда не оставалась одна в незнакомом месте. Я не знала, что делать. Вопить в голос мешало осознание, что мне все же десять, а не пять. Я заметалась глазами и тут меня поймали взглядом. Высокий парень-эльф, тоненький, как тростинка, как свирель, как музыка света, что так увлекла меня.
— Кто ты? — спросил он, присев передо мной, убирая слезы со щек невесомыми касаниями. — Почему мне кажется, что я тебя знаю?
Я с трудом различала черты его лица, только глаза и видела. И тут снова блеснуло светом и ветром. И хрустальными радугами. Они скатывались с теплых чуть вьющихся на концах волос цвета карамели. Тележка орчанки-торговки была рядом и… новое чудо. Его голос был как этот свет. От него сразу стало хорошо.
— Так то лучше, — лукаво улыбнулось чудо. — Потерялась?
Мне осталось только кивать. Столько чудес никто не в состоянии разом вынести и переварить. А мне было десять. Я вообще мало что понимала.
— Я Альвине. А как зовут тебя, заплутавший светлячок?
— Эленар, меня зовут…
* * *
— Эленар! — воскликнуло чудо.
Я никогда прежде не позволяла себе ничего подобного. Не смела первой касаться такой красоты, хотя руки беспрестанно чесались потрогать волосы или кончик торчащего из них уха, или первой взять за руку во время приветствия. А тут обнимать бросилась. Альвине был как кусочек прошлого, когда еще жили родители и все было хорошо и, наверное, мне хотелось удостовериться, что он, повзрослевший, еще более высокий, чем я помнила, и куда более внушительный, чем был, — настоящий. Настоящий… мужчина, красивый, благородный, в летящих эльфийских одеждах и с ажурным ободком поперек лба. И я — лохматое нечто после ночевок непонятно где, одетое непонятно во что. Вцепилась клещом.
— Вот мы и встретились.
Уши забило восторгом, хотелось рыдать от радости…
— Ты изменился, тьен Эфар, — произнесла я дрогнувшим голосом, поднимая на него полный обожания взгляд, уделив особенное внимание глазам и ажурной полоске венца чуть повыше бровей.
— Ты тоже… изменилась, виенел’кай нарен, эхо пламени. — Альвине обнял в ответ и осторожно коснулся моего лба в том месте, где Ине рисовал временный зомбо-знак.
— Виенел’кае нааренраз уж так, — подал голос некромант.
Счастье от встречи моментально сбавило накал. Шуршали угольки, потрескивали, в лопатки будто пожаром дохнуло. А еще — чуть ниже. Еще ниже. И еще. Как сползала рука, обнявшего меня в ответ Альвине, так и пыхало. Волосы синхронно поддержали.
— Мертвые… языки далеко не самое мое любимое занятие, — старательно проговорил эльф, убрав руку с моей спины и коснулся одного из украшений. Провел пальцем по ободку.
Да, вот теперь хорошо. Теперь на него можно было смотреть незамутненным взором и слушать без текущей из ушей патоки. Я и забыла, что у некоторых дивных очарование действительно бывает убойным. А вот на Ине Альвине посмотрел так, будто тот только
