Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ
Дома Паша извлек из шкафчика на кухне бутылку коньяку. Света не стала ломаться, а выпила маленькими глоточками бокал и вскоре уснула. Паша сел было в кресло напротив кровати и попытался сосредоточиться на своем расследовании, но не успел он расслабить мышцы, как пришлось вставать снова. В дверь настойчиво звонили.
— Жанна? — слегка удивился Седов, увидев на пороге свою двоюродную старшую сестру.
— Паша, у меня новые неприятности...
Жанна выглядела просто ужасно: лицо было помято, отечно, бледно. Волосы не мылись с неделю, измятая одежда была кое-где заляпана пятнами неизвестного происхождения. Паша чуть наморщил нос и понял, что от Жанны разит перегаром. Он припомнил кое-какие высказывания ее ныне покойного мужа, Алексея, и сообразил, что Жанна больше не скрывает свой порок.
— Входи, давай! — сказал он с легкой досадой, подозревая, что сестре просто нужны деньги на опохмел. — Как дети?
— У свекрови в деревне, — ответила Жанна.
Паша быстро втолкнул ее в кухню, не желая чтобы чужие глаза коснулись его мирно спящего на кровати сокровища. Но Жанна не проявляла никакого любопытства к обстоятельствам жизни брата. Паша заметил и еще кое-что: Жанна, вопреки его опасениям, никак не отреагировала на бутылку коньяку, стоявшую на кухонном столе. Она просто села на табуретку и достала «Золотую Яву».
— Паша, — снова повторила она, — у меня все плохо. Неприятности. Боюсь очень...
— Что? — спросил он, садясь напротив и тоже закуривая.
— Леша умер, а его все записи остались. Там кассеты с интервью и блокноты с заметками... Я же через два дня повезу Настю на операцию. Нам назначили время, а тут такое...
Она явно не могла сосредоточиться, ее взгляд ни на секунду не останавливался, блуждая по окружающим предметам, а пальцы нервно теребили клеенку на столе, пачку сигарет, замок на куртке.
— Жанна, что там у тебя? — торопил ее Седов, все же полагая, что дело в деньгах. — Почему ко мне пришла?
— Не знаю что делать, не знаю, не знаю! — она снова остановилась, но через пару секунд заговорила, торопливо, хоть и вполне логично: — Вчера позвонил какой-то человек и сказал, чтобы я отдала ему все документы и записи Леши за последний год. Я бы отдала, если бы кто знакомый для работы попросил. Зачем пропадать наработкам? Но этот человек стал угрожать, что детям плохо будет и мне... Я знаю, знаю, это он, убийца Леши! Кто же еще? Я тебе вчера не сообразила позвонить, а сегодня тебя с утра не было, а я так боюсь дома одна... Так боюсь! Тут Лешу убили, с Настей такое, и этот еще с угрозами! Почему же это на меня валится? Что я сделала?
— Подожди убиваться, — Павел уже не хотел отделаться от родственницы, а наоборот, понял, что судьба указывает ему на новый поворот событий. — Какие конкретно материалы интересовали позвонившего тебе?
— Мне кажется, — шепотом произнесла Жанна, — мне кажется, что я знаю! Он требовал все, что есть за последний год, но я знаю, знаю, знаю...
— Хорошо, — остановил ее Седов, стараясь говорить спокойно и размеренно, как с больным человеком. — Жанна, скажи, что ты знаешь?
— Паша! Только никому не говори! Правда, не говори! — она вцепилась в его руку судорожно скрюченными пальцами и ее глаза оказались так близко к лицу Павла, что он увидел в самой их глубине крохотные льдинки отчаяния и безумного страха. Паша убедительно кивнул, не сумев отвести взгляда от ее глаз, и Жанна сказала: — Его убили за шантаж!
— Что? Леша — шантажист? — не поверил Седов.
— Да! Его чтят как героя, все говорят, что он был честный и чистый, а он погиб из-за шантажа! Люди, если узнают, меня и детей просто грязью польют! Ты же знаешь, как всем будет приятно втоптать его имя в дерьмо. Мы не можем позволить, чтобы дети получили такое наследство!
— Конечно, конечно, — не вникая в ее переживания, соглашался сыщик. Его уже околдовало слово «шантаж», и он хотел знать все.
— Паша! Я бы в милицию пошла, если бы не это. А так, видишь, дело получается семейное! Помоги мне. Я думаю, что, получив все бумажки и негативы, убийца все равно с нами расправится! Потому что Леша ему все рассказал и получается, что я могу все знать, а я и так все знаю, и меня убьют, убьют, убьют...
Она снова впала в истерику, тогда Паша налил ей рюмку из бутылки на столе. Жанна выпила не глядя, просто как воду. Минуту спустя ее отпустило, и она продолжила свой рассказ совсем другим тоном:
— Значит так, когда мы с Лешей узнали, что Настя без операции может умереть, то стали искать деньги. Искать нам негде, сам знаешь. Как раз в то время Леше позвонил тот сатанист, который потом дал интервью. Я не знаю, что там Леша думал, когда с ним встречался, планировал он шантажировать сатаниста или просто журналистское любопытство одолело, но он проследил за этим хмырем в шляпе. Леша узнал, кто это был! Он сделал фотографии, когда сатанист снимает бутафорию, его настоящее лицо, машину, и спрятал негативы среди своих бумаг. Потом, когда мы пришли в отчаяние и все нам отказали в помощи, Леша решился на шантаж. Он скрыл это от меня. Но я пронюхала. Я уже давно подслушиваю его разговоры, — призналась она без смущения. — Леша погуливал, а я боялась, что все однажды зайдет слишком далеко и я с детьми останусь одна. Вот Сонька Бочкарева, спасибо ей, конечно, за бабки, но почему она их дала? Может, он трахал ее?
— Соня Бочкарева? — Паша навострил уши. — Слушай, откуда Леша знал Бочкареву?
— Учился с ней... В институте. — Жанна посмотрела на бутылку коньяка, но никаких желаний не выразила. Потом она продолжила говорить: — Вот я и подслушала, как Леша шантажирует сатаниста. Леша только на работе был крутой, а вообще — простофиля, поэтому он сатанисту все сказал как есть. Будто оправдывался... Почему-то мне даже померещилось, будто они с этим сатанистом ближе знакомы, чем просто через интервью. Будто они давно знакомы. Леша так разоткровенничался: сказал, что никогда бы не использовал свою информацию в целях получения денег, но вот дочь... Ты понимаешь!
Паша кивнул. Он понимал. Леша был уникум, человек-загадка, сам себе полная противоположность. Он был хитрый и наивный, трудоголик и алконавт, преданный семьянин и беспринципный бабник. Такие люди сеют вокруг себя много смуты, и Жанна, конечно же, была права, опасаясь, что настоящая причина по которой погиб журналист, вызвала бы лицемерное сочувствие, не скрывающее злорадства, по отношению к семье Маловичко.
— Потом Леша погиб, а Соня дала деньги. — продолжала Жанна. — А теперь вот сатанист и до меня добрался! Паша, помоги!
— И что я сделаю?
— Я отдам все этому козлу, — оказывается, у Жанны был план: — Ты охраняешь меня до отъезда в Москву на операцию. Мы с детьми уезжаем, а ты сдаешь гада в милицию!
