Мария, королева Нисландии - Полина Ром
Вокруг этого самопального трона толпились хорошо одетые и вооруженные лорды. Да, их было не слишком много: большая часть ушла вместе с Мартином. Но за спиной королевы не было вообще никого, кроме ее собственных тюремщиков. Впрочем, они сошли с помоста, оставив ее стоять в одиночестве на глазах у толпы.
Как ни странно, двери церкви были закрыты. Ни одного из храмовых служащих на площади не было. Зато недалеко от помоста был вкопан столб, щедро обложенный по подножию хворостом и дровами. Толпа горожан аккуратно обтекала это сооружение, оставляя в плотной людской массе этакую дыру, привлекающую внимание.
Обвинителем на этом импровизированном процессе был лорд Олав Юхансен. Все бессмысленные претензии и обвинения он зачитывал с листа. Его мощный голос заглушал гул собранной на площади толпы. Дикое ощущение беспомощности и самый обычный животный страх навалились на Марию так, что первое время она молчала, не в силах произнести ни слова.
Впрочем, очень быстро королева поняла, что даже если она попытается оправдаться, слушать ее никто не собирается. Лорд Юхансен оказался весьма недурным оратором, прекрасно умеющим воодушевить толпу. Свои обвинения он обращал не столько к королеве, сколько к людям, стоящим вокруг. И ответа на вопросы требовал именно от них.
Перечислив все «неисчислимые» беды, которые королева принесла на земли благословенной Нисландии, он начал задавать толпе вопросы, мастерски строя речь так, чтобы получить столь необходимые ему обвинения от простых людей.
— Подлая бритарка посетила Старого Бёдвара, и через несколько дней сломался трубопровод. Почти десяток домов остались без тепла. Виновна ли бритарка в этом преступлении? Отвечайте, свободные люди Нисландии! Загляните в свое сердце и отвечайте честно!
Толпа слегка мялась и какого-то особого энтузиазма пока не проявляла, но отдельные выкрики «Да!» с разных концов площади говорили о том, что, скорее всего, лорд Нордвиг предусмотрительно расположил в этой инертной толпе своих провокаторов. Рано или поздно они «раскачают» толпу и выведут на нужные эмоции.
Мария молчала, стоя под порывистым нисландским ветром и понимая: даже если толпу не удастся расшевелить, лорда Нордвига это не остановит. Он все равно доведет дело до конца. Она, Мария, мешает ему подобраться поближе к власти через Мартина. Немного странным ей казалось, что лорд Нордвиг сегодня именуется «правителем Нисландии», но, возможно, это такой временный титул?
Марии было холодно, так как связанные за спиной руки не давали возможности застегнуть шубу. Ветер игриво откидывал меховые полы одежды и выдувал остатки тепла. Смотреть на упивающегося собственной властью Нордвига было противно. Разглядывать горожан и мастеров, которых, как скот, подгоняли к нужному решению, почему-то было невыносимо стыдно. Волей-неволей взгляд ее обратился в сторону храма.
Мария разглядывала скучные каменные стены, как будто ничего интереснее в жизни не видела. Лучше уж смотреть на камень, чем на чужую подлость. И она первая заметила выходящих через какую-то боковую дверь дома Божьего воинов. Двух из них она узнала сразу же: лорд Кристиансен, которого она дожидалась как спасителя все эти жуткие ночи, шел рядом, бок о бок с владыкой Нисландии, ее собственным мужем, королем Мартином.
* * *
— Прошу тебя, не молчи… — Мартин так и не осмелился поднять на нее глаза.
В спальне было тепло, пожалуй, даже жарко, но Мария все еще ощущала внутренний озноб. Потому обхватила себя руками, потирая плечи и пытаясь согреться. Перед глазами у нее до сих пор стояла короткая, но достаточно кровавая схватка между двумя вооруженными отрядами.
Первым, со стрелой во лбу, прямо ей под ноги свалился лорд Юхансен, так и не выпустив из рук длинный сверток пергамента с обвинениями. Уже через мгновение саму ее подхватил на руки молодой светловолосый мужик, до этого смирно стоявший у помоста с совершенно безразличным лицом. От его одежды сильно пахло рыбой и гниющими водорослями. Схватив королеву, он прыгнул на землю и, раздвинув две широкие занозистые доски боковой обивки помоста, с силой затолкал ее туда, вниз, под грубо сколоченные бревна основы.
— Не боитесь, госпожа. Не боитесь, — басовито приговаривал он ошеломленной Марии. — Тама и без нас разберутся, а муж ваш повелел мне ни на шаг от вас не отходить.
Доски над их головой ходили ходуном: там, наверху, громко топали и звенела сталь. Кто-то хэкал так, будто рубил дрова. Где-то недалеко, но не прямо у помоста, истошно визжали несколько женщин. Визжали так, что ни одного слова невозможно было понять.
— Это, госпожа, с перепугу они этак-то… Я так полагаю, что возле дома Юхансена уже охрану вырезали. Вот бабье и того… расстраивается, — собеседник максимально деликатно пытался успокоить королеву.
Сидеть ей было страшно неудобно и холодно: под помостом снег подтаял и сейчас просачивался сквозь шубу и платье.
— Ты не мог бы развязать мне руки?
— А это я сейчас, госпожа! Это я прямо мигом!
Помост был слишком низким для того, чтобы кто-то из них мог встать в полный рост. Мария извернулась в подтаявшей грязи и, стоя на коленях, немного сдвинулась в сторону от спасителя, давая ему возможность добраться до ее рук. Стало совсем холодно: он стянул с нее шубу и, проговаривая: «Сейчас госпожа, от туточки еще подтяну…», довольно быстро разрезал веревки.
Оценить, сколько же прошло времени до момента, когда боковые доски помоста вновь раздвинулись и показалось лицо Мартина, Мария так и не смогла. К этому времени у нее уже зуб на зуб не попадал. Да и нервное напряжение сказывалось: она все время яростно зевала, прикрывая рот распухшими от веревок руками.
Глава 40
Нехотя и почти равнодушно Мария подняла взгляд на короля. Он, кажется, почувствовал ее движение и в свою очередь уставился ей в лицо с какой-то болезненной надеждой. Пожалуй, королева испытывала чувство неловкости оттого, как этого человека ломает какое-то внутреннее чувство.
Мария насторожилась: он вызывал сострадание. А сострадать ему совсем не хотелось. То, что он с ней сделал, оставив служить приманкой для лорда Нордвига, легко разрушило зарождающуюся симпатию. Как он убедительно сказал тогда, во время их первого совместного завтрака?!
«Ты моя жена. Нравится нам это или нет, но изменить мы ничего не можем. Обещаю, что буду относиться к тебе честно. Так, как положено.».
Да-да… А ведь она тогда поверила ему! Доверилась, как распоследняя дура! Теперь пришел момент понимания. И заплатить за это понимание пришлось очень дорого. Не только собственными страхами и болью. Мария снова зябко поежилась, вспоминая раскиданные у помоста тела: сегодня она легко могла бы стать одним
