Разожги мой огонь (СИ) - Май Татьяна
* * *
— Чем обязан счастью тебя видеть, Вея? — Охранитель тумана и сумрака сверкнул тьмой во взоре.
Прищурилась Метелица. С Мороком каждый раз так — не уразумеешь, где всерьез говорит, а где смеется над тобой. Присмотрелась к нему, подумала, что в этот раз шутит, и решила того же придерживаться.
— Пролетала мимо, дай, думаю, знакомца старого навещу, — расправила белое платье, села напротив.
Тени тотчас засновали, едва Морок кивнул им. У Веи, благо, что сама охранительницей снегов была, каждый раз мурашки колкие по плечам бежали, как их видела. Но слуг и духов-хранителей не выбирают.
Перед Метелицей чаша с вином пряным появилась. Вино у Морока хорошее, про то Вея знала.
— Да ну? — удивился охранитель сумрака. Вея снова не смекнула, притворяется или взаправду удивлен. — Неужто соскучилась?
— А то как же, — приподняла уголки губ в улыбке. — Видимся, почитай, не так чтоб часто.
— Ты, Вея, снегам это своим рассказывай. А мне правду говори, — не улыбнулся даже.
Метелица вина отпила, только после того заговорила:
— До праздника у хозяина вулкана погостить у тебя хочу. Но ты скажи, ежели прибыла не вовремя. Отвлекаю, может статься, от дел важных? — Вея плечом повела так, что ласка едва с него не скатилась. Заворчала недовольно. Метелица ее поманила, почесала за ушком, а сама все думала, как повести себя лучше следует.
«Надо было все ж к Люту лететь», — подумала. — «Да только поздно о том сокрушаться. Лют, опять же, против Редрика мог бы и не выступить. Даже ради девицы».
Морок усмехнулся криво. Казалось, и сам весь из теней состоит, начиная от смоляных волос, заканчивая черными сапогами лаковыми. Откинулся в кресле, пальцами худыми по столу постучал. Сверкнуло кольцо рубиновое.
— Тени все видят, Вея, — обронил.
— Выходит, и тебе все ведомо. — Отпила еще вина, глядя поверх кубка на Морока. Тот с нее глаз не сводил. А глаза что агаты беспросветные. Смотреть в них долго Метелица не могла. Казалось, сама тьма в ответ глядит. Подождала, не скажет ли чего Морок, чтоб беседу дальше повести. Не сказал. — Что ж, буду откровенна. Я, Морок, кажется, решение твоей печали нашла.
— Что тебе о моих печалях известно, Вея? — бровью дернул. Только тем свои чувства и выдал.
— Да ведь не одни тени всюду снуют, — взмахнула рукой, снежный вихрь закрутился вкруг пальцев, — ветра студеные куда только не залетают.
Умолкла, ожидая, что Морок скажет. Но тот молчал. И все глаз своих жутких с Веи не сводил. Уж на что у Редрика взгляд был огненный, Морок же своим мог страху на кого угодно нагнать.
— Как там в пророчестве-то говорится? «Только та, что твоей никогда не была, в тени укажет на свет»? Так, кажется? Ты поправь, ежели путаю.
— На память ты, Вея, никогда не жаловалась. Дальше-то что?
«Вот оно! Заинтересовался, выходит!» — обрадовалась Вея, вслух же произнесла небрежно:
— У хозяина вулкана супруга появилась. В Изначальном Огне выжила.
Скривил Морок уголок рта.
— А ты, выходит, не у дел осталась?
Окаменела Вея. Ежели б кто другой такое ей, охранительнице снегов, сказать посмел, превратила б его в ледяное изваяние. Но не Морок. Его сила куда больше ее. Говаривали, что тени, ему прислуживавшие, это враги его бывшие. А проверять то и становиться одной из теней, у Метелицы охоты не было.
— Так ведь не на меня бездна-то смотрит с ожиданием, — протянула в отместку.
Морок лениво губы в улыбке раздвинул, хотя Метелице улыбка та больше оскал напомнила.
— С чего ж ты решила, что девчонка хозяина вулкана — та самая?
«Вот ты и попался!» — Вея едва не улыбнулась.
— Огонь — и есть свет, не так разве? Твоей девица, опять же, никогда не была. Изначальный Огонь с Редриком ее венчал.
Молчал Морок. Вея уж вся извелась под его взглядом тяжелым. Поди угадай, какие мысли в голове охранителя сумрака бродят. Потом поднялся, медленно — скользя словно бы — к Метелице подошел, встал позади. Та сидела не шевелясь. Вздрогнула только, когда почувствовала, как Морок наклонился и дыханием ухо пощекотал.
— Узнаю, что обманула, — сама тенью станешь, — сказал тихо.
— Из меня, Морок, тень ледяная получится, — ответила и тут же мысленно себя выругала — голосом плохо владела. — Буду ночами по чертогу твоему сумрачному сновать, застужу тебя ненароком.
Морок хмыкнул только.
— Холодом меня, Вея, не напугать, — прислонился к столу, руки на груди сложил. — А вот скукой запросто. Слетаем, поглядим, что там за девица у хозяина вулкана.
Вея хотела улыбнуться, но в глаза охранителя сумрака заглянула да передумала.
«Лучше б и правда Люта навестила», — в который раз подумала с досадой.
Глава 34
— Того-самого, готово все, кажись. У иных-то охранителей слуг уйма, а толку чуть, а я хоть и один вам, хозяин и хозяйка, служу, а все успеваю! — Огневик юлой у моих ног крутился. Засмеялась и платья подол убрала — не ровен час разбуянившийся дух ткань невзначай подожжет.
— Ты уж то в который раз говоришь, — буркнул Редрик. — Я твое хвастовство каждый год выслушиваю, но сегодня ты и сам себя превзошел.
Огневик, хозяина вулкана и не слушавший, продолжал:
— Управились-то быстро, искорки так и летали!
— Огневик, без тебя никуда, — заверила засиявшего духа. — Ежели б не ты, нипочем не успеть к празднику подготовиться.
Три дня прошло с той поры, как Метелица гору покинула. Отчего — Огневик не знал, а Редрик не сказал. Упомянул только, что на праздник охранительница снегов все одно явится.
О Метелице мне и думать некогда было — все время подготовка к празднику отняла. Я готовила, Редрик столы да стулья носил, дух же искоркой метался: то зал Рубиновый украшал огнями да свечами, то трон начищал, пока он не засиял, что сундук с самоцветами, то снедь из кладовых доставал, то мне с готовкой помогал. И даже сейчас, когда до праздника считаные мгновения оставались, все успокоиться не мог.
— Ты, Лисса, зря ему о том говоришь, — Редрик произнес. — Он ведь потом до следующего праздника будет вспоминать.
Хозяин вулкана около камина стоял, сложив руки. Ждал, пока я волосы причешу, чтоб вместе в Рубиновый зал идти гостей встречать.
— А это все оттого, что хозяйка понимает, что без меня-то…
— Ну, будет, — Редрик головой в сторону двери мотнул.
Но Огневик затрещал недовольно.
— Огневик, миленький, проверь пирог, — всплеснула я руками, — не ровен час подгорит! Позабыла про него совсем!
Дух кивнул и мигом за дверью исчез.
— Про пирог только что придумала? — улыбнулся Редрик.
— Ничего и не придумала, — провела по волосам последний раз гребнем. — Пирог и впрямь в печи. Вот-вот подоспеть должен.
— Лисица.
— Может статься, и лисица, — вскинула голову, — да только Огневика хвалить не забываю. Доброе слово и духу огня приятно.
— Помню, ты про то перед обрядом говорила, — серьезно Редрик кивнул. Подошел ближе, створку шкафа открыл, достал короб шелком обшитый. Большой. Поставил передо мной на стол.
— Что это?
— Подарок. Открой, — велел.
Бросила на Редрика любопытный взгляд, но послушалась. Подняла крышку и ахнула. Засияло золото, драгоценные каменья и перламутр.
— Такое только боги и достойны носить, — сказала, не решаясь до украшения дотронуться.
— И супруга хозяина вулкана, — чуть дернул углами губ, поднял венец красоты невиданной, что в коробе прятался.
— Неужто сам его сделал?
— И его, и серьги, и ожерелье, — кивнул, а сам уж на голову мне венец опустил.
Головой повертела, полюбовалась. Веса венца и не чувствовала даже. Приметила, как камни в нем искусно к платью подобраны, подивилась.
Сказать надо, что наряды у нас загляденье вышли, из материи такой диковинной, что и сказать нельзя, какого цвета они на самом деле. Словно взял какой искусник живое пламя да приказал ему материей обернуться. Казалось, что и на моем платье, и на Редрика рубахе и штанах огненные сполохи пламенеют, скачут яхонтовые, золотые и брусничные искры. Повернись одним боком — мнится, что платье сапфировое, повернись другим — и багрянец приметишь.
