Сестры Ингерд - Полина Ром
Глава 36
С утра Рольф повел меня по дому, показывая пустые и ободранные помещения. Я машинально отмечала то, что можно исправить в ближайшем будущем: «Сюда печника пригласить… Вот зачем этим уродам понадобилось из печки дверцу выламывать?! Тут, пожалуй, всю штукатурку менять придется. Интересно, это чем они в стены кидали, что до самого камня пробили?».
В трехэтажной пристройке, которую мы обошли первой, располагались кладовые, спальни для прислуги и настоящая мыльня с еще одной колонкой. Я посматривала на мужа, жалея его. Видно было, что смотреть на развалины собственного дома ему тяжело. Периодами он оживлялся и начинал объяснять:
-- А вот тут, малышка, мама хранила запасы мыла и простыней. Как здорово было после купания, завернувшись в сухое полотно, посидеть за столиком с горячим взваром… Отец еще и пива кружку всегда требовал… Да, вот тут раньше стоял стол и рядом с ним две лавки… А в шкафчике наверху хранился мед и белые сухарики. Для меня…
Кроме внешней лестницы к башне, той самой, с обломанными перилами, был еще и переход из служебной части дома: небольшая галерея с двумя узкими окошками. Рольф принес из холла мою шубку и свой плащ, и мы вышли в промороженное нутро короткого каменного туннеля. Окна были разбиты, и снег плотным слоем лежал по одной из сторон коридора.
Башня показалась мне гулкой, пустой и какой-то пугающей. Здесь действительно были очень высокие потолки и непривычные полукруглые комнаты. Почти нигде не осталось дверей: все сгорело в печах. Завоеватели ленились пилить и колоть дрова. В центре башни, между трапезной и холлом, находилась монументальная каменная колонна, уходящая в потолок. Холл башни отличался не только большими размерами, но и полом, усыпанным коричневато-розовой щепой.
-- Здесь стояли два резных шкафа под одежду, – печально пояснил Рольф.
Лестница вела на второй этаж, но сперва мы заглянули в трапезную: пустота, холод, наметенный через разбитое окно снег и странные обломки какого-то колеса:
-- Эту люстру отец привез маме в подарок из Кинсбурга.
Второй этаж был разделен на четыре комнаты не слишком привычной формы, в четверть круга.
-- Это гостевые комнаты. Но пользовались ими редко, только в дни церковных праздников, когда к нам приезжали соседи. В обычное время одну из комнат использовали под столовую, во второй стоял ткацкий станок и работали две мастерицы. Не на продажу, но для своих нужд ткали.
Здесь все окна были целы, а печь была только одна, довольно странной формы, восьмигранная. Огромная колонна уходила вверх, а топка располагалась в общем для всех комнат коридорчике.
-- Башня отапливалась этой печью вся целиком. Каменный фундамент под печь закладывали еще во время строительства. Слава Богу, что эти идиоты хотели спать в тепле и не додумались сломать ее, – Муж погладил красно-коричневый кирпичный бок монументального сооружения.
-- Подожди, Рольф, я не поняла… а как же отапливается первый этаж? Топка ведь только здесь, а там, – я указала пальцем в пол, – просто камень.
– Когда делали пристройку, под полом галереи мастера оставили в камне специальные проходы. Когда топят кухонную плиту, теплый воздух поднимается из пристройки по трубам и согревает пол первого этажа башни. Ты же заметила, что башня расположена выше пристройки?
Я подивилась про себя хитрому способу. Признаться, такого не было даже во дворце графини Паткуль. Хотя… может быть, я еще много не знаю об этом мире?
На третьем этаже располагались комнаты семьи.
-- Здесь был кабинет отца и рядом мамина светелка. В третьей комнате когда-то спал я…
-- А четвертая?
-- Четвертая предназначалась для девочек. Когда-то давно там жили папины сестры. Но у моих родителей был только я.
Самой сохранной оказалась именно спальня родителей. Здесь уцелели даже позеленевшие медные крепления на стене, куда вставляли свечи. Более того, на трех из них уцелели защитные стекла. Меблировка была почти стандартной: массивная кровать со столбиками и перекладинами для полога. У окна два стула с прямой неудобной спинкой и небольшой стол между ними. Два кресла у аккуратного зева камина.
-- Рольф, если топили печь внизу, то зачем здесь камин?
Муж как-то грустно улыбнулся и ответил:
-- Матушка была довольно прижимистой хозяйкой, и ее возмущали расходы на дрова. По ее просьбе отец и согласился на эту блажь. Он ворчал и говорил, что за десять лет не сожгут столько дров, чтобы окупить все эти камины, но хотел порадовать маму… – тихо закончил Рольф.
Я осталась ждать в пустой выстуженной комнате, где не осталось ни штор, ни коврика, ни полога – ни единого клочка ткани. Села в широкое кресло у мертвого камина и начала думать о том, за что браться в первую очередь. Честно говоря, представляла я это очень слабо. Наверное, эти земли приносят какие-то деньги? Ну, есть же всякие налоги и прочее… Однако вроде бы и само баронство должно платить налоги. Кому, как, а главное, сколько? Похоже, назревала еще одна беседа с мужем.
По лестнице затопали, и в приоткрытую дверь ворвались голоса:
-- …так что, господин барон, надобно еще людей нанимать. Я бы, ежли позволите, при конях и курах остался. И хорошо бы еще корову прикупить. А по лестнице, сами изволите видеть, бегать мне не сподручно.
-- Не переживай, Густав, найдешь себе работу по силам и останешься здесь.
Пыхтя и сильно прихрамывая, Густав внес небольшую охапку очень толстых поленьев, которые и принялся складывать в камин. Следом зашел Рольф, неся на вытянутых руках старую драную корзину, аккуратно забитую дровами.
-- Знаешь, малышка, – сказал он, отдышавшись, – я думаю, нам следует съездить на городской рынок и присмотреть тебе помощницу. Пусть на первое время хотя бы одну.
***
На рынок мы отправились на телеге. Рольф сперва возражал и пытался уговорить меня поехать в домике, но у я уперлась:
-- Какой смысл сидеть в студеной коробке? Даже если мы сейчас растопим печурку, прогреться до рынка домик не успеет. Тут ехать-то всего ничего.
