Я сделаю это для тебя (СИ) - Салма Кальк
— Вероятно, я был неправ много в чём, и оставил вам всем весьма дурное наследство. Ты не виноват в том, что случилось с Франкией, не тебе это и исправлять. Но ты можешь спасти тех, кто после вернётся и начнёт с начала. Если они вернутся, если им будет, куда вернуться — значит, твоя битва была не зря.
— Слышу тебя, — откликнулся Анри.
— Вот и славно. Береги своих детей и мою внучку. И… ту, что заняла место Женевьев.
— Ты… ты знаешь? — изумился Анри.
— Знаю. Мне стоило немалых трудов найти Женевьев, и ещё бОльших — вымолить у неё прощение.
За плечом Луи проступила тень — несомненно, это маркиза дю Трамбле. Настоящая маркиза.
— Передайте ей, принц, мою благодарность за то, что спасла моих внуков, — прошелестела маркиза. — И примите мою благодарность сами… вы знаете, за что.
Воспоминание пронеслось быстрее пули — зима, снег, кладбище, золотые буквы на чёрном мраморе. Значит, не зря? Ну и хорошо.
— Прощай, Анри…
— Прощайте, принц…
В тишине снова заговорил демон:
— Видишь, тебе даже твой брат сказал прямо: спаси то, что ещё осталось. Кто ещё должен тебе сказать, чтобы ты услышал? Твой господь бог, которого ты нет-нет, да и поминаешь? Тут уж извини, не достучусь, такой власти у меня нет. Но может быть, уже сказанного достаточно? Тебя никогда не звали Анри Твердолобым?
Анри расхохотался… и его скрутила боль. Настоящая боль, которая ясно сказала: он ещё жив.
И если жив, то следует сделать всё, чтобы было, куда вернуться.
36. Я не буду думать, я буду делать
Я кубарем вкатилась в портал — предпоследней, за мной оставалась только Дуня в медвежьей шкуре. Впрочем, в помещении она тут же встряхнулась вся, и поднялась на ноги человеком. Прислонилась к стене, прикрыла глаза. А я поднялась, держась за ту стену, и оставляя на её лиловой чистоте следы своих грязнющих пальцев. И осмотрелась.
Какой, мать вашу, день, который час, что тут и как?
— Го-о-оспожа Женевьев! — Марьюшка моя бросилась мне на шею едва не с рыданиями. — Ну хоть вы целы!
— Я цела. Что с Жанной?
— Госпожа Жанна плоха, ой, плоха! Там уже господину магу по щекам-то надавали, чтоб в себя пришёл и лечил, а он говорит — что-то там не так! А потом ещё и его высочество принесли, вы понимаете?
— Что? — я разом перестала дышать.
— Какой-то предатель нож ему в бок ткнул, как и у госпожи Жанны, та же беда!
Я зажала себе рот, чтобы не заорать прямо тут.
— Где они, Марьюшка? — Дуня пришла в себя, отодвинула меня и встала перед Марьей.
— Пойдём, ой, пойдём, всё покажу, — Мари устремилась по коридору, мы с Дуней — следом.
— Ваше высочество, ваше высочество! Хорошо, хоть вы целы! — кто-то схватил меня за локоть, я обернулась — господин Ливр, управляющий.
— Здравствуйте, господин Ливр. Распорядитесь о горячей воде и еде. Остальное как-нибудь. И никого близко не подпускать к покоям его высочества, никаких подробностей не рассказывать! — если начнутся дикие слухи и паника, то я могу и не справиться. — Скажите, что ногу сломал, и всё.
Что там на самом деле, я сейчас узнаю, сейчас узнаю…
— Да, ваше высочество!
— Ко мне Фелисьена и Рогатьена.
— Рогатьен там, Фелисьена извещу, был тут где-то.
Я влетела в спальню Анри уже явно не первой. Там что-то делал местный целитель господин Шу, суетились слуги — трое, их гонял Рогатьен, из ванной комнаты, что рядом, доносилось неразборчивое бурчание Асканио — верно, если он такой же грязный, как и я, его нельзя подпускать к раненому.
Раненого взгромоздили на кровать, как был — в алом распоротом сбоку мундире. Рядом на столике на блюде лежал кинжал — какой-то весь чёрный. Раненый дышал, но очень тихо, я не сразу поняла, что дышит.
Я. Не. Буду. Думать. О том, что будет, если. Не будет и не если. Точка.
— Великая Тьма и все твари её, — Асканио, бледный, умытый, и даже переодетый — в чистой рубахе, чистых штанах и чистых чулках, с подвязанным рыжим хвостом, появился из ванной. — Снова этот дрянной антимагический сплав! Госпожа Евдокия, переоденьтесь, что ли. И извольте помыть руки. Потом приходите, я не справлюсь один. Где госпожа де Саваж?
— Там… — кто-то из слуг показал куда-то.
— Сюда её, немедленно и очень осторожно.
— Но…куда её здесь, господин целитель?
— Вам виднее, кушетку какую принесите, что ли, — ему тоже пришлось несладко, как и всем нам, он оперся о стену и прикрыл глаза.
— Не смейте падать в обморок, не девица, — Дуня подняла руку и, не глядя, спустила с ладони в его сторону сияющий белый луч.
Он поймал, отдышался.
— Госпожа Евдокия, ступайте, вымойте руки и наденьте чистое, — повторил он. — И возвращайтесь, время дорого. И для Анри, и для госпожи Жанны, где там все они, почему она до сих пор не тут, улитки несчастные! Есть же её портал!
Кажется, о портале вспомнили, потому что овал появился, в него занесли некую кушетку, а на кушетке уже лежала Жанна. И лежала она очень нехорошо — дыхание неровное, прерывистое, из бока торчит нож, а нос прямо заострился. Кушетку внесли слуги, за ними прошёл Фелисьен, и следом — Меланья с Северином. Меланья закрыла портал.
— Северин, о тебе справлялся господин де Риньи — где, мол, тебя носит, — сказал Рогатьен. — Господин Анри тоже, но ему ты доложишься позже.
— Понял, — Северин тут же провалился прямо на месте, как был — встрёпан и грязен, только его и видели.
— Фелисьен, — я подозвала его, — с нами пришли люди. Займитесь ими, пожалуйста.
— Да, ваше высочество, — поклонился тот и устремился к дверям.
— Госпожа Меланья, немедленно умываться, одеваться в чистое и сюда, ваша помощь тоже будет нужна. Госпожа… Эжени, вас тоже это касается! Развели тут грязь!
— Пойдёмте, пойдёмте, — Мари собралась уже вести нас наверх, в мои комнаты, но Меланья улыбнулась и снова открыла портал.
— Так быстрее, — сказала она.
И дальше там, наверху, мы гоняли местную прислугу, сами призывали и грели воду — потому что так быстрее, переодевались в чистое, Дуня успела первой и Меланья открыла ей портал.
— Госпожа Женевьев, оденьтесь прилично, — бурчала Мари.
— К дьяволу приличия, Мари, — покачала я головой. — Сейчас нужно быстро.
Быстро — это я бы дома надела джинсы с футболкой и кроссовки, и халат сверху. Тут же на меня в несколько рук надели юбку с лифом, застегнули, поверх нашёлся чистый передник, подхватили растрёпанные волосы, подвязали косынкой, уф, всё. Меланья тоже была готова.
— Пошли, — мы нырнули в портал втроём — Мари тоже пошла с нами.
Этажом ниже командовал Асканио — громко и грозно. Господин Шу строился, слуги строились, Рогатьен глядел одобрительно.
— Понимаете, этот дрянной антимагический сплав очень вреден для мага, — изволил пояснить он. — Просто рану мы бы срастили, и всё, а тут ещё нужно вывести яд. И у Анри, и у госпожи Жанны, госпоже Жанне ещё и сильнее досталось, и она после антимагических цепей. Госпожа Мелания, к госпоже Жанне. Помогайте госпожа Евдокии. Госпожа Эжени, сюда. Я помню, у вас были какие-то задатки целительства. Вспоминайте немедленно, как вы это делали, садитесь рядом с Анри и я сейчас покажу, что от вас требуется.
Я вспомнила зиму в Поворотнице. Ночь, мы с Дуней — совершенно умаявшиеся, и Анри — с температурой, на моей постели. И свет из моих ладоней.
Он дышал — тихо-тихо. И всё, слабое дыхание было в тот момент единственным, что говорило — он жив, он ещё жив. Я неуклюже растопырила пальцы — эх, куда мне до Жанны или Дуни, они умеют сделать красиво — но с растопыренных пальцев заструился тот самый белый свет, какой был нужен.
— Вот, держите, сколько сможете. Сюда, — Асканио взял меня за запястья и перенаправил свечение на раненый бок Анри.
Сам же он принялся делать что-то ещё, недоступное моему пониманию. У меня же через некоторое время свело пальцы, я терпела, а оно сводило, а потом свечение иссякло.
— Эх, рано, — раздался голос Асканио. — Встряхните руки, встаньте, походите немного и возвращайтесь сюда, мы ещё не закончили.
Он бесцеремонно поднял меня за плечи и отвёл в сторонку. Я проморгалась, глянула в распахнутое окно — закат догорал за озером, красота необыкновенная. Где-то там, снаружи, раздался грохот.
— Что это? — не поняла я.
— Так пушки же, там же бой, — пояснил господин Шу.
Черт побери, ещё
