Я сделаю это для тебя (СИ) - Салма Кальк
Анри скомандовал отойти, усилить обстрел левого берега — пусть тоже отойдут, а те, кто уже в реке и бежит, насколько позволяет течение и дно, до берега, пусть бегут. Мы их тут сейчас и встретим. Он достал зеркало.
— Де Мару приготовиться, — выход конницы.
Дальше тоже всё пошло, как по нотам — пехота отступила, конница изготовилась и лавиной с двух сторон из-за Высокого холма вылетела на врага. Конец передового отряда был скор и неизбежен, так и случилось.
Тем временем пушки ползли ближе к берегу, и снова маги уничтожили первую линию. Из восемнадцати магов на холме осталось десять — Бенедикт ушёл на Кривой холм и оттуда командовал перестроением пехоты, чтобы встретить следующие переправлявшиеся через речку линии. Точнее, линиями они были на противоположном берегу, в воде всё мешалось, а под пули и магические снаряды выходили уже совсем не линии, а просто толпа, которую, правда, тут же строили и воодушевляли офицеры.
— Ваше высочество, — тьма сгустилась и выпустила Анатоля де Риньи. — Увы, к Лазару не подобраться, антимагическая защита.
Этот гениальный решил, что если убить Лазара, то сражение и закончится. Анри попробовал переубедить, а потом махнул рукой. Допустил Лазар ночное покушение, хоть оно ничем и не закончилось? Вот, и он тоже не будет удерживать от проявления инициативы рьяных и талантливых.
— Анатоль, не в Лазаре дело, — вздохнул Анри. — Мы для них — всё плохое, что было в их жизни. Все неудачи, от рождения не в той семье до отсутствия магических способностей и измены жены. Они думают, что наша жизнь — это постоянное блаженство. Они не подозревают, что магия — это, случается, больно и тяжело. Что магии нужно учиться — всю жизнь. И что с магов потом спросят строже, чем с любого их них. А чего не знаешь — о том и не сожалеешь. А нам остаётся только стоять насмерть.
Завибрировало зеркало.
— Попытка прорыва левого фланга! — завопило зеркало полковника капитана Жерома Тьерри.
Анатоль мигом скользнул тенями — видимо, туда, на неудачливый левый, что за Маленьким холмом. Проспали, что ли? Отвлекли? Но пропускать противника нельзя, оттуда можно легко зайти в тыл, а это уже совсем никуда не годится.
Анри перекинул на левый часть своего резерва, потом договорился с Бенедиктом, чтобы тот тоже перекинул на левый резерв из-под Кривого. Оглядел своих — разбежались с приказами все, кроме Валентина, отлично, молодцы.
Человек вынырнул из некромантских теней — вот только что не было, а уже есть, и лицо показалось Анри знакомым. Тьфу ты, это же капитан Орей, некромант, под началом у Анатоля де Риньи.
— Слушаю вас, капитан, — кивнул Анри. — Что там маркиз де Риньи?
— Привет от генерала Лазара, ваше высочество, — сказал Орей и ударил кинжалом в бок.
Анри успел достать пистолет и выстрелить — пуля возьмет любого, даже некроманта, потом зажал бок и поискал глазами ну хоть кого.
— Мой генерал! — с воплем подбежал Валентин.
— Вьевилля сюда немедленно, он продолжит, — сказал Анри, и почему-то оказался на земле.
И уже не слышал, как Максимилиан командовал, чтобы открывали портал, а потом как хватали его и тащили в Лимей.
35. Так отрадно, так светло
Анри спал и видел сон, точнее — казалось ему, что он спит и видит сон. Будто он снова в Тихой Гавани, на улице лютая тамошняя зима, а в доме Эжени — тепло, свет, наряженная рождественская ёлка, накрытый стол и песни. И поёт Эжени, а смотрит при том — на него. Украдкой, из-под ресниц. На него — и на струны, и снова на него… «Не уходи, побудь со мною, здесь так отрадно, так светло…» И так хорошо это было, что подумалось ему — пусть миг этот длится и длится, и не кончается никогда. Горит огонь, потрескивают дрова в печи, пахнет хвоей от ёлки, пальцы Эжени перебирают струны.
Но будто дунул ветер, и не было больше ничего — ни тёплого дома, ни музыки, ни самой Эжени. А в мутном мареве что-то крутилось-вертелось… а потом вдруг перестало. И предстал перед Анри некто чёрный, красноглазый и страхолюдный, высокий и мощный.
— Смотрю я, досталось тебе, — заговорило чудище, и Анри узнал его — это был демон Хэдегей.
— Если пришёл мой конец, я бы хотел встретить его вовсе не с тобой, — покачал головой Анри.
— Кто ж тебя спрашивает-то! Я бы и не пытался к тебе сюда прорваться, да великая госпожа Женя будет плакать, если тебя не спасти. А ей плакать не след, у неё впереди дела, и внук родится скоро. Она радоваться должна, а не горевать.
— Ты прав. Отнесёшь ей весточку?
— Сам отнесёшь. А то разлёгся тут, понимаете ли!
— Я побеждён, — вот он это и сказал.
— Ты всего-навсего ранен. Тяжело ранен, это верно. Но умелые целители спасут, а у тебя таких целых двое, я слышал.
— Я разбит. Моё королевство отвернулось от меня. Господь отвернулся от меня. Я где-то грешил, вероятно, а то и все мы грешили. Мой брат, мой отец, мой дед… Я не уберёг королевство от хаоса.
— Ты говори, да не заговаривайся. Видел я твоё королевство — ну, беспорядки, война, но где без этого? Люди живут, даже пашут-сеют где-то, торговать пытаются, свадьбы играют, детей рожают. Это, скажу я тебе, вовсе даже и не хаос, это ты не видел настоящего хаоса! Ты не видел, как кипят океаны, как проваливается земля, как облака навек скрывают солнце, как гибнет всё живое. Это — хаос. А у тебя — так, досадная неприятность.
— Это моя… досадная неприятность. Я повинен в том, что нет порядка в королевстве.
— Неужели ты пребываешь там один-одинёшенек?
— Моя семья в ответе за эту землю.
— А земля о том знает? — усмехнулся древний демон. — Ты что, заключал с той землёй магический обряд?
— Какой ещё обряд, — отмахнулся Анри.
— Кстати, если бы попробовал — вот тут бы и земля тебе помогла, тогда бы и отвечал. Кто дал тебе власть?
— Я последний из Роганов. Самый старший. После меня только мои сыновья и дочь моего племянника.
— Тебя призвали на царство? Или ты завоевал его себе?
— Нет, меня не призывали. Они сказали — им не нужно королевство, они устроили себе республику. А завоевать у меня не вышло, силы не те. И предатели не дремлют.
— Так значит, это не твоё царство, только и всего. Хочешь совет?
Анри взглянул — нет, не шутит. Смотрит.
— Говори.
— Уйди, спаси тех своих людей, кто пойдёт за тобой, и вернись позже. И твоё царство, измученное войной, само упадёт тебе в руки. Уговорись с соседями — пусть воюют с теми, кто забрал у тебя твоё. А сам пережди, схорони то, что тебе дорого, сбереги сыновей и внуков. Людской век недолог, будешь осторожен — переживёшь всех своих врагов. Но чтобы вернуться, нужно, чтобы было, куда. Я вот шёл до конца, растерял всё, и себя тоже, и если бы не великая госпожа Женя и не ты — не нашёл бы никогда. Но ты человек, ты краткоживущий, тебе не поможет никакая госпожа Женя из-за грани мира. Если ты не утратишь по глупости и её, и сыновей, и самых верных своих людей, и кто там у тебя ещё есть.
Конечно, в словах демона было здравое зерно, но как можно отказаться от того, что не твоё даже, а — твоя ноша, твоя печаль, твоя правда и твоя клятва?
Впрочем, Анри приносил присягу отцу, брату и племяннику. Ни одного из них уже не было в живых, значит — этими клятвами он не связан. Но вот ему клялись, и на службу к себе он брал. И дети у него, и внуки, демон верно говорит. И Эжени обещал — заботиться и любить, пока смерть не разлучит.
Ну так уже разлучает? Или ещё нет?
— Я не смогу защитить родовое гнездо, его уничтожат и разграбят. Наши силы тают, мы не сможем обороняться долго. И возвращаться станет некуда.
— Так скрой. Спрячь от тех, кто не силён, от тех, кто не твоей крови. Твои маги должны знать, как это сделать. А не хватит сил — ну, помнится, ты не просил ничего у Сердца Горы, так попроси. Не для тебя, ты ж не попросишь для себя ничего. Но для того, чтобы твоим детям было, куда вернуться.
Анри молчал, молчал и демон.
Вздох послышался с другой стороны, и оказалось очень тяжело повернуться и посмотреть, что там. Кто там.
Брат Луи увиделся именно
