Посох Велеса - Евгения Витальевна Кретова
Катя еще некоторое время посидела на хорошо прогретых дневным солнцем и поэтому еще теплых досках мостовой Аркаима. Несколько раз выглядывала Енисея, но ни о чем не спрашивала и снова исчезала за широкими ставнями.
Говорить ни с кем не хотелось.
Катя снова и снова вспоминала глаза Антона, длинные, до плеч, темные волосы, его прикосновение… Ему так хотелось верить! Но рядом с желанием верить тонкой змейкой скользило сомнение: Ярослава права, с чего вдруг такая привязанность? Антон не выглядел как человек, которому можно доверять. Вот Истр или Олеб, хотя она их знает едва ли больше Антона-Ключника, – другое дело. Им можно было доверить свою жизнь без оглядки. Эти скорее сами умрут, чем друга оставят в беде…
Она слышала, как ребята на завалинке шепотом обсуждали Ирмину. Другие девочки, обитательницы общего дома, иногда прислушивались к их разговору, но не вмешивались.
Уже стало совсем темно, когда мальчишки ушли в свой общий дом. Олеб и Истр, проходя мимо, попрощались, но в разговор вступать не стали. Видимо, поняли, что ей надо побыть одной.
Девчонки тоже улеглись. В доме была оставлена на столе одна-единственная свеча. Для Кати. Конечно, Ярушка позаботилась… Милая Ярушка.
Катя проскользнула наверх, посмотрела на спящих подруг. Енисея лежала поверх одеяла, как была, в одежде, сбросив только узкие сапоги. Из-под подушки торчал кончик кинжала. А на сундуке у изголовья приготовлены лук и стрелы. Лишь Катя подошла к ней чуть ближе, ее ресницы дрогнули, а пальцы скользнули к рукоятке ножа. Катя только сейчас поняла, до какой степени Енисея воительница. Настоящая амазонка. Всегда начеку.
Ярушка сладко посапывала, укрывшись до подбородка одеялом. В изголовье, на сундуке, ее личное «оружие» – толстая книга в переплете из войлока. Катя наклонилась. «Искусство врачевания. Светлый морок нам в помощь». Ну конечно! Что же еще… Катя присела на край кровати. Над Аркаимом разворачивалась гроза. По крыше ударили первые тяжелые капли. Через мгновение к ним присоединился следующий десяток. И вот уже дождь во всю силу забарабанил по деревянным крышам, стекая по отводным трубам на мостовую и потоком унося с собой грязь и дневную пыль древнего Аркаима.
Медленно пройдя мимо спящих подруг, она поднялась по узкой лестнице, ведущей на крышу девичьего общежития, приоткрыла люк, закрепив крышку в специальное медное кольцо, и бочком примостилась на верхней ступеньке. Вытянув руку, Катя ловила узкой ладонью прохладные капли и вытирала ими лицо.
– Ты чего? – услышала она из темноты взволнованный шепот Ярушки. – Чего тут мокнешь?
– Хорошо здесь, свежо, – неопределенно пробормотала Катя.
Она услышала, как вздохнула внизу Ярослава, и вот уже заскрипела первая ступенька лестницы.
Через несколько мгновений та уже устроилась на соседней ступеньке и тоже подставила ладонь под холодные струи.
– О нем думаешь? – спросила она наконец.
– Да нет, – Катя пожала плечами. К горлу подкатил колючий комок. – О чем тут думать…
– И в самом деле, о чем, – кивнула головой Ярушка. – Я знаешь что тебе сказать хочу?
Катя напряглась.
– Мама твоя, видать, большая кудесница.
Катя посмотрела в лицо подруге. Та говорила всерьез.
– Меня все время мучила та картинка в книге моей, ну, той, что я у бабушки читала. Там, где портрет твоей мамы… Книга написана задолго до нашего времени, несколько столетий назад. А на портрете она уже взрослая женщина… Выходит, что твоей маме либо несколько сотен лет и жила она в годы, когда книжку ту писали, либо она перемещается во времени, как ты или Енисея. В любом случае – она у тебя большая кудесница!
– Яруш, таких долгожителей не бывает, а мои перемещения во времени – проделки шкатулки. Как Енисея это делает, мы не знаем, но наверняка тоже нечто подобное. К волшебству это не имеет никакого отношения. Это какая-то технология.
– Что такое технология, мне неясно, а вот что это не волхование – я не согласна. Есть в этом какая-то загадка! И то, что у тебя есть такие интересные способности, доказывает мою правоту. Ты очень неплохо для новичка владеешь темным мороком, знаешь Александрию как свои пять пальцев, да еще с тайными ходами, переходами и выходами из лабиринтов! Насчет долгожительства ты вообще не права, легенды и не такое гласят.
– Так то легенды. Давай лучше спать, – вздохнув, предложила она. Ярушка кивнула, в глубине души довольная тем, что отвлекла Катю от мрачных мыслей.
Одна за другой они спустились вниз и устроились в кроватях. Катя сразу закрыла глаза: ей хотелось, чтобы Ярушка, убедившись в том, что она заснула, успокоилась и у Кати появилось еще несколько минут, чтобы пережить сегодняшний день.
Лишь она закрыла глаза, как тонкая Ярушкина ладонь тенью промелькнула над ее лицом, унося с собой в полуночную мглу все сомнения, переживания…
– Сон Сонович, утоли ее печали, забери их все с собой, – прошелестел девичий голос, – под тяжелым камнем припрячь в холодном море-окияне, забудь до него дорогу, ни ветрам, ни дождям не сказывай…
Катя в одно мгновение уснула. Ярушка улыбнулась.
– Так-то оно лучше, – прошептала она и юркнула под одеяло, напоследок еще раз бросив внимательный взгляд на спящую Катю.
Рядом пошевелилась Енисея, повернулась к Ярославе, тихо прошептала:
– Хочу, чтоб ты знала. Я ему сказала нет.
– Кому – ему? – голос у Ярушки дрогнул.
– Олебу.
– А-а. А зачем ты решила мне сказать? Мне-то что?
Енисея повела плечом.
– Просто. Хочу, чтоб знала ты.
Ярослава помолчала. Енисея тоже ничего не говорила, в темноте было слышно только ее ровное дыхание.
– А почему нет? Не люб он тебе?
– Люб. Только как понять ему, что не быть нам вместе?! – едва слышно прошептала Енисея и отвернулась. А Ярушка так и продолжала сидеть, поджав под себя ноги и прислушиваясь к удаляющейся грозе.
Глава 28
Игра
Они вышли через западные ворота. Стражники, оставленные сегодня на службе, сердито поглядывали с дозорной вышки на толпу мужчин, женщин, стариков и детей, спешившую из города.
– Ребята и Енисея уже там давно, наверно, – Ярушка, вытягивая шею, смотрела через головы прохожих, стараясь разглядеть товарищей. – Пока мы твою яишню варганили.
– Яруш, ну хватит меня пилить. Вкусно же было! – Катя зажмурилась, глядя на яркое, еще не палящее солнце.
От реки тянуло прохладой, пахло клевером. Радужные бабочки покачивались над длинными стеблями, улетая подальше от людей вглубь полей, деловито жужжали пчелы, а над головой вертелись назойливые оводы. В воздухе пахло радостью и ожиданием чего-то сверхъестественного.
«Или это мне только кажется?» – мелькнуло у
