Мама для дракончика или Жена к вылуплению (СИ) - Максонова Мария

— Говорят, он проворовался и сбежал, — заметила я.

Меня обожгли возмущенным взглядом:

— Перед вступлением на должность управляющий приносит магическую клятву никогда не вредить землям, которыми управляет.

— Но как же?.. — растерялась я. — Куда же тогда он делся?

— Это мне предстоит расследовать. Благодарю за содействие, — поклонился следователь и захлопнул свою папку.

Наконец-то печать Эйширов оказалась у меня в руках, и я мог действовать более свободно. Было очевидно, что передачу ее специально затянули, но я не представлял, какими связями должен обладать тот человек, который это организовал. Я ведь тоже обратился к своим друзьям и знакомым, я не последний человек в Империи, но против меня стоял кто-то, имеющий больше власти. Но кому это нужно — какое-то мелкое виконтство Эйшир... впрочем, есть и другой вариант. Человек этот может быть не столь силен в открытую, но иметь нужные связи: чтобы бумаги задерживали в архивах, чтобы приказы терялись на столах секретарей, чтобы на каждом шагу потихоньку тормозить процессы. Если бы против нас был кто-то действительно имеющий власть, он мог бы полностью запретить передачу дел, но вместо этого гадили по мелочи, и это безумно раздражало, потому что сделать с этим ничего не выходило — слишком много мелких чиновников было задействовано, и каждого приходилось едва ли не пинками гнать, чтобы выполнял свои прямые обязанности. Хотя чаще, конечно, умасливать и давать взятки.

Теперь-то пойдет все веселее. Без печати пришлось действовать исключительно вкладывая свои личные деньги в виконтство: нанять людей, чтобы патрулировать районы, где по слухам буйствовали банды, закупить новую скотину взамен потравленной в одном районе, нанять магов, чтобы излечили посевы на некоторых полях и так далее. Я не имел возможности даже оспорить приказ о повышении налогов, из-за чего несколько семей хотели уехать в соседний маркизад. Пришлось вместо этого выделить им денежную компенсацию из своих средств, чтобы они могли оплатить налоги, а я надеялся, что позже смогу вернуть все себе. Причем, этот указ о налогах был специально составлен таким образом, чтобы бить по самым полезным членам деревенской общины: завышал непомерно налоги для кузнецов, гончаров, разных мастеровых, мельников, имеющих больше лошадей и другого скота — то есть тех людей, у которых деньги-то в определенной степени были, но не в таком количестве, чтобы постоянно так много платить. Таким образом, самые имущие слои крестьянства фактически вытеснялись с земель виконтства, а в любом другом месте их готовы были встретить с распростертыми объятьями. Впрочем, и для остальных этот налог был непомерным, бедных вгоняя в еще большую нищету, чем больше в семье детей — тем больше предлагалось налогов платить. И так-то каждого ребенка нужно прокормить, а такие законы и вовсе могли спровоцировать вымирание виконтства. Потом приходи и бери его голыми руками, пустые площади плодородные заселяй.

При этом в деле явно была большая часть управленцев виконтства. Все: от глав деревень до мэра столицы виконтства получили повышение зарплаты и другие преференции и не желали ничего менять. Мэр из них самый наглый и, хоть и встретился со мной, но, глядя в глаза, заявил, что не имеет полномочий что-либо изменить. На самом деле полномочия-то у него были, пусть и не очень широкие, не было желания. Например, мэр более маленького соседнего городка нашел как вывернуться из положения. Получив примерно такой же приказ о структуре налогов, по которой бедные и работающие платят больше, а самые богатые — меньше, он выпустил внутри города дополнительный приказ о компенсациях и акцизах. Фактически он уменьшил налоги для основной массы населения за счет самых богатых жителей. Не всем это, конечно, понравилось, но тут главное было, чтобы общая сумма налогов, отправляемая в казну виконтства, соответствовала расчетной, а это было так. Он даже повышение своей собственной зарплаты не принял — назначил себе лично налог и выплатил его, чтобы помочь простым жителям, фактически оставив свою зарплату такой, какая была еще при отце Камиллы.

Если бы такими были все в виконтстве! Но, к сожалению, это было не так. Отец Камиллы начал терять бразды правления своими территориями еще когда был жив. Я не рассказал об этом жене, но по словам управляющего имением, ее отец в последние годы приезжал сюда только «отдыхать». А представления об отдыхе у мужчины были своеобразными.

— Пил беспробудно, — тяжело вздыхал старик. — Никого не желал видеть и принимать, на сына даже и не смотрел. Запирался в своем кабинете и только и требовал вино из подвалов поднимать ящиками, а то и что покрепче, почти не ел. Это за ним еще при ее милости виконтессе иногда водилось, но она-то могла его иногда урезонить, а уж после... нечасто он позволял себе такое, конечно, но, раз в несколько месяцев на недельку приезжал, в остальное-то время все в столице, а там гости могут приехать. Ну, а здесь можно велеть, чтобы слуги говорили, будто болеет или и вовсе дома его нет, и пить беспробудно.

— Как же так, он же виконт, он должен был заботиться о своих людях, о своей земле? — удивлялся я.

Управляющий пожал плечами:

— Сперва-то только изредка выпивал, а потом, как у них с леди Эйшир-то разладилось, так и начал иногда по бокалу, по бутылочке... но при ней-то держался, старался. А после, — он махнул рукой. — Когда леди умирала, она все просила его — не пей больше, позаботься о наших детях. А он сразу за бутылку схватился, на похоронах едва на ногах держался, а после и вовсе... до видений допился, бегал по имению, магией бросался, мерещилось ему что-то. В деревнях такое белой горячкой называют. Едва до полного магического истощения себя не довел, но выжил-таки, все же маги крепче людей. Мы лекаря из столицы виконтства вызывали. А потом... приезжать начал и в запой тут уходить. Сперва раз в полгода разве что бывал, а потом все чаще и чаще. Однажды так его с бутылкой-то в обнимку и нашли. Очень уж он по виконтессе скучал. Пил бывало, плакал и звал ее.

Я только качал головой, не понимая, как можно так старательно уничтожать себя, свои земли и жизни своих детей. Почему нельзя было вызвать из школы Камиллу, рассказать ей все честно, постараться наладить отношения и попросить о помощи против пагубного пристрастия. Они сильная и разумная девушка, она бы постаралась. Но нет, старый виконт старался все сделать сам, но это было ему не по силам.

Когда я, наконец, получил заветный перстень Эйширов и явился на одну из мануфактур, чтобы отменить бредовый приказ из самого лучшего сырья выпускать сукно низкого качества и продавать его по демпинговой цене, управляющий едва не прослезился:

— Слава богам, наконец-то, — выдохнул он с облегчением и вытащил еще один документ, где было сказано, что он сам не имеет права управлять ни ценами, ни зарплатами, и вообще ничем практически на подконтрольном ему предприятии. Даже уволиться до истечения срока контракта он не имел права и обсуждать происходящее, только смотреть, как процветающую прежде фабрику специально кто-то вгоняет в долги. — Я подготовил уже все, — он положил на стол еще пару приказов, согласно которым отменялись все предыдущие.

— Сколько времени придется потратить, чтобы восстановить состояние предприятия? — спросил я, читая новые документы и прикладывая к ним печати.

— Пары месяцев хватит, — усмехнулся управляющий. — Я ведь станки-то, которые приказано было списать, в сарае припрятал, а переводить хорошее сырье на дурную ткань запрещал, скорость производства понизил до минимальной, а в отчетах писал, что больше не можем сделать, так как станки все поломаны. Мнится мне, что того приказывающий и хотел.

— А приказы-то откуда шли? И куда отчеты отправлялись?

— Отчеты-то я мэру столицы отправлял, а вот приказы эти чертовы иногда прямо на столе появлялись. Откуда — неизвестно, но магическая проверка показала, что настоящие. Придешь с утра на работу — а вот он, уже ждет. И исполняй, деваться некуда, обязательства на себя принял.