100 свиданий с ведьмаком (СИ) - Гусина Дарья

Я уже достаточно созрела, чтобы убить каждого, кто произнесет при мне эту фразу, но Зоря сжала мою руку, и я, мило улыбнувшись, произнесла в направленную на меня камеру:

— Конечно, господин мэр. Могу ли я сказать претендентам… несколько напутственных слов?

Мэру понравилась моя покладистость, и он с облегчением махнул рукой. Я подошла к Арману. Посмотрела ему в глаза. Заиграл оркестр, и звуки бравурной музыки заглушили от окружающих слова дракона:

— С соперничеством за девушку все выглядит намного романтичнее, правда? Я ведь советовал тебе уступить и выбрать Олега. Напрасно ты заупрямилась. Получается, зря проделала весь этот длинный путь из своих… Кривушек. Упустила вариант получше.

— Кривовцов, — сказала я, подавив выдох облегчения. Если Ганье что-то обо мне и знает, речь не о моем происхождении. — Почему зря? Если ты победишь, то ты же на мне и женишься. Чем дракон хуже ведьмака? Лучше только!

— Помечтай, — Арман усмехнулся. — Через две недели ты сама сбежишь из Сильверграда, категорично мне отказав. Или будешь поймана на прелюбодеянии. Или… Вариантов много. В любом случае, мое сердце будет разбито. Поцелуй?

— Помечтай, — эхом откликнулась я.

Развернулась и пошла к Есе. Он уже не так тяжело дышал, но я чувствовала, как он изнурен.

— Просто возьми меня за руку. Возьми и держи, — шепнула я. — Сила, помнишь? Возьми сколько сможешь. Осторожно, репортеры.

Еся кивнул. Сжал мою руку в своей. Проговорил, улыбаясь:

— Ты… Мне на тебя смотреть… больно, слезы в горле стоят. Краса моя ненаглядная.

— Сокол мой ясный, — сказала я ласково. — Узна́ю, что ты это ради камеры говорил, убью!

Елисей заулыбался шире.

Подобравшийся поближе репортер вдохновенно заверещал:

— Дорогие друзья! Мы с вами воочию видим, кому отдает предпочтение госпожа Снегова. Однако впереди решающий поединок и…

Репортер болтал. Сила текла. Я припомнила слова Крысеня, сказанные однажды за совместным составлением букета:

— Вещие Девы всегда выбирали в спутники себе лишь тех, кто мог воспринимать их силу. Это как кровь. Перелей не ту группу — быть беде.

Возвращаясь на свое место, я случайно посмотрела в сторону ближнего ко мне куба. Тварь, сидевшая там, смесь змеи и таракана, поглядела мне прямо в глаза. Оценивающе. Внимательно. По-человечьи.

— Еся, Навь! — крикнула я, попытавшись вернуться.

Еся тоже понял и закричал магам, но те уже подняли магический заслон вокруг арены и открыли серебряные кубы. И все действительно пошло не так. Ни свирепо вступивший в бой Елисей, ни эффектно размахивающий клинками Арман тварей не заинтересовали. Навьи кинулись на заслон, объединив усилия и ударив одновременно в одну точку. Они бросились на нас с Зорей.

…Если до этого шоу было похоже на страшный сон, то теперь стало напоминать цирк. Навьи пробились через заслон, но мы получили несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Двофры выступили синхронно и красиво: достали из-за пазухи длинные трубки-артефакты из мастерской Грыза и начали обстреливать навьих брызгами магии. Навьим это не понравилось, однако летучая тварь, что по замыслу Армана Ганье должна была достаться Есе, успела сделать маневр в воздухе, схватила когтистыми лапами Зорю и потащила ее в открывшуюся над ареной трещину. Изя с криком запрыгнул на плечи кряжистого Крысеня и хлопнул в ладоши. Белая вспышка ослепила навью, и тварь выпустила Зорю из лап. Пуся обстрелял нечисть своими тонкими стрелами. Зоря, потеряв шляпу, вскочила на ноги и со свирепым воплем присоединилась к кицуне, атаковав летуна разноцветными магическими … кляксами? Художника, как говорится, видно во всем.

Еся бился о заслон в нескольких метрах от меня, пытаясь расширить дыру, сделанную навьями. Отверстие крошилось, но очень медленно. Маги, создавшие заслон, наконец очнулись от ступора и принялись сворачивать купол. Вокруг с криками носились люди. В панике мало кто понимал, что происходит, и вспышки на тающем заслоне пугали людей не меньше, чем твари. Их кстати, стало больше. Из трещины выпала и ввинтилась в брусчатку навья, похожая на уховертку. За ней последовала какая-то разноцветная медуза. И что-то еще, не менее устрашающее.

Арман Ганье стоял, опустив клинки, и просто смотрел. Кажется, он был в шоке. Ну же, Истинный дракон, борец за «справедливость», надежда Сильверграда, тебя сейчас сожрут, слово «электорат» выговорить не успеешь!

Ко мне тем временем подбиралась змея-таракан. У меня возникло неприятное подозрение, что тащить мое стройное, но крепкое тело в трещину навья не станет — прикончит на месте. Из оружия в моем арсенале имелась лишь вода из Источника.

Первой в тварь полетела склянка с Мертвой водой. Навья встряхнулась, облизнулась и продолжила подкрадываться. Она меня опасалась, я видела это по ее взгляду. Очень человеческому взгляду. Она знала, кто я, и наверняка имела точный приказ. Моя голова была ясной. Рассудив, что с Мертвой водицей вышла ошибочка, я запустила в навью водой Живой. Все правильно. Нельзя убить мертвым то, что уже мертво. Плюс на минус дает минус. От Живой воды навья просто рассыпалась в прах.

— В порядке? — крикнул прорвавшийся за заслон Елисей.

— Да! Еся, Ганье вот-вот сожрут!

— Да пошел он к Навьим!

— Именно это сейчас и произойдет! Да в порядке я, в порядке!

— Пуся, защищай! — рявкнул ведьмак и взвился над толпой.

Кицуне замер рядом, обратив к небу смуглые ладони. Еще одна тварь, выпавшая из расщелины по это сторону от остатков купола, уже корчилась на земле, утыканная светящимися иглами. Дворфы теснили к кубам зеленую шипящую «сколопендру». Еся налету снес ей голову, и гномы принялись деловито обстреливать разноцветную медузу. К ним присоединился Ступин. За несколько секунд от твари остались только тающие на камнях щупальца.

Изза с Зорей присоединились к нам с Пусей. Толпа продолжала паниковать, и лепрекон наслал на наседающие ряды «успокоительную» радугу. Она у него вышла кривой, но широкой. Нас на время оставили в покое, но где-то там, среди зрителей, была Марья. Я чувствовала ее взгляд и ее ненависть. Я стала очень чувствительной к ненавидящим взглядам.

Елисей прикончил уховертку почти у ног Ганье (подозреваю, медлил он нарочно, получая свою долю удовольствия от ужаса, написанного на лице дракона). Тварь подбиралась к жертве под брусчаткой площади, оставляя за собой наверху извилистый бархан из тротуарной плитки и песка. Маги обстреливали ее огненными брызгами, но навья продолжала двигаться к дракону.

Еся точно знал, когда и куда ударить — метко воткнул свой клинок в движущийся холмик. Армана окатило смесью черной жижи и земли. Маги встали в круг и «зашили» трещину над ареной. На площади наступила тишина, даже ошалевший барабанщик из оркестра перестал бить в барабан. Затянувшееся представление закончилось, каждый остался при своем.

… Я медленно приходила в себя в объятьях Еси. Было странно. Будто бы побывала в очень четком и ярком фильме, в котором не было страха или сомнений, а осознание происходящего отличалось необыкновенной ясностью.

Хмурый, словно подслушав мои мысли, произнес, одобрительно кивнув:

— Кровь вещая.

Поликарп Семенович, подхвативший камеру из рук сомлевшего неподалеку оператора канала «Серебряный Мост», с увлечением носился по разоренной площади за неунывающим репортером. Дело не обошлось без раненых: по нескольким зрителям потоптались паникеры, а трибуны, к счастью уже полупустые, сложились, травмировав пару господ из Сакральной Дюжины.

Лютому навья пропорола плечо, Клят вывихнул ногу, Зорю кольчуга защитила от ран от когтей летуна, но жижа из мертвой твари сильно обожгла руку Иззы. Дворфов и лепрекона осматривали медики.

— Господин Веденеев, что вы чувствуете теперь, когда вопреки НЕОБОСНОВАННЫМ обвинениям героически доказали состоятельность ведьмацкого братства? — затарахтел подскочивший к нам репортер.

Елисей ответил молодому человеку нехорошим взглядом. Тот оценивающе моргнул, подумал и повернулся к временно исполняющему обязанности оператора Поликарпу Семеновичу.