Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
— Ладно, — он забрал бутылку. — Еще раз такое повторится — с ремнем пойду вас искать. И мне все равно, когда вы там успели вырасти! Всыплю как маленьким! Ясно?
Мы быстро закивали и разошлись по кроватям. Перебираясь на свой матрас, я изо всех сил старалась не задевать оставшиеся в кресле бутылки и не греметь тарой!
Глава 45
«Утро добрым не бывает».
Тот, кто сказал эту фразу первым, явно с вечера отжигал в компании крепких напитков. Только пропустив всю муку начала нового дня после этого радостного события, можно выдать сию мудрость. Я разве что не стонала в голос. Надо мной, скрипя, как слон, вяло ворочалась Пети. А Ками… Ей было хуже всего. Спрятав голову под подушку, сестра не двигалась и не подавала признаков жизни.
Зато любимый папочка был необычно бодр.
С утра он проверил, как разбирается и собирается столик между нашими кроватями, и несколько раз включал вытяжку, сетуя на неприятный запах в комнате. А после он принялся греметь дверками шкафчика, перекладывая вещи с места на место.
Проснулась и мама. Напевая радостно себе под нос, она вязала, лежа на подушке. Ее спицы методично постукивали, доводя до исступления.
Хотелось сорваться с места и, заткнув уши, убежать в сан зону. Но, во-первых, я была не в состоянии даже голову поднять, а во-вторых, бег — это не про меня. Хотя я бы и уползти рада была.
Мама как-то подозрительно зашевелилась и включила любимые песни. В коробке зашуршал ёжик, который до сих пор был не согласен со своим пленением.
В общем, шумели все, кроме кошки, которая, задрав лапу, тихо нализывала хвост.
Мама, подпевая, взяла высокую ноту и…
Сверху зарычала Камелия, не попадая в ритм, и случилось чудо. Ее ноги повисли в воздухе. Сев, она покосилась злобной фурией на отца. Тот радостно сложил руки на груди.
— Это воспитательный процесс? — снова зарычала она охрипшим голосом.
— Это вам урок на память, чтобы вспоминали и вздрагивали! — рявкнул он необычно строго в ответ. — Выросла и поумнела, Камелия, — это разные вещи. Пока я вижу только физическое взросление, а вот в мозгах как-то не прибавляется ни у одной!
— Милый, а что происходит? — Мама подняла голову, спицы в ее руках замерли.
Я выдохнула, радуясь, что металлическое «цоканье» прекратилось.
— Мы вчера перепили, — раздался сонный голос над моей головой. — Пришли на своих двоих, неприятности на задницы не нажили. Женихов не привели. Все прошло просто отлично, кроме одного — папа оказался не готов к тому, что нам уже продают спиртное. Как бы для работы мы созрели, для замужества тоже. Но пропустить стаканчик — а-та-та, как нехорошо.
Кряхтя, она слезла вниз, сочувствующе взглянула на меня и попыталась пальцами продрать птичье гнездо, в которое за ночь превратились её волосы.
— Петуния? — Мама нахмурилась. — Это что за речи?
— Мне двадцать, мам, — её взгляд не стал добрее. — В моём возрасте ты держала меня на руках. Нас у тебя уже было трое, и папу не волновал вопрос взросления и мозгов. Так что за двойные стандарты? Я вас очень люблю, но примите как факт — мы уже взрослые. И можем выпить и погулять.
Приподнявшись, я взглянула на Пети. Никогда не слышала от неё подобного. Наоборот, она была самой мягкой из дочерей Войнич. Покладистой. А тут…
Взяв мою коляску, она подкатила ее к кровати и поставила так, чтобы мне легче было перебраться в нее.
— Подъем, Лиля, в сан зону пора.
Затем, нащупав оставшиеся две бутылки и стаканы, спокойно вытащила их и поставила на стол под слегка ошалевшим взглядом мамы.
— Нум сказал, что это штука очень хорошая, — прокомментировала она свои действия. — Мы же не жадные эгоистки.
— Я бы сейчас черный кофе выпила, — пожаловалась Камелия. — Не, ну так хорошо же все вечером шло, что с утра-то началось?
— Это называется похмелье, — лицо папочки стало довольным.
Развернувшись, он снова включил продувку.
***
Дорога в сан зону далась нам очень тяжело.
Кое-как забравшись в горизонтальный душ, прикрыла глаза.
— Хорошо-то как.
— Пети, ты зачем все отцу отдала? — послышалось из соседней кабинки.
— Потому что он знал, что у нас есть, — лениво отозвалась она. — Я бы лучше поднялась на палубу и выпила чего-нибудь бодрящего.
— Ящик минералки и стаканчик рассола, — поддакнула Ками. — Как думаете, у них есть? Лиля, ты там жива?
— Частично, — пробормотала в ответ. — Такое чувство, что я съела сосиски трехлетней давности. Склизкие и вонючие, и их вкус остался на языке.
Зевнув, я сморщилась.
Точно утро добрым не бывает.
***
Из душа я выбралась позже всех. Девочки, приведя себя хоть немного в порядок, отправились штурмовать столовую на предмет «чего бы такого съесть, чтобы обратно не вышло». Скрутив волосы в дульку, я откинулась на спинку кресла. А ведь так хорошо вчера было.
Разве что эти «хвостики»…
Вспомнила и залилась краской стыда. Угораздило же так удачно рот открыть. В этот момент ожил мой планшет. Высветился номер Нума. Помня его угрозы, скривилась... Я ждала, а вызов все не прекращался. Видимо, мой орш умел быть настойчивым. Из крайней кабинки вышла смуглая девушка с ежиком на голове. Моргнув третьим веком, она уставилась на меня. Стало еще стыднее. Трель вызова смолкла на несколько мгновений и заиграла вновь. Выдохнув, я все же смирилась с тем, что меня сейчас начнут распекать, и активировала звонок.
— Только не ругайся, — простонала на опережение, заметив хмурую складку на переносице Нума. — Все осознала, посыпала голову пеплом, и что там еще нужно для покаяния?
Хлопнула дверь. Инопланетная девица вышла из душевой, оставляя меня здесь одну.
Нум усмехнулся, потер указательным пальцем нижнюю губу и прищурился.
— Так кого ты там за хвостики щупала, душа моя? — сладко пропел он.
От этого тона у меня мурашки вдоль позвоночника пробежались.
— Фиолетового какого-то, — я сделала вид, что всё это ерунда. — Не помню уже.
— Зато я хорошо всё помню, моя ты красивая, — он подался вперёд. — И что, понравился тебе этот хвостатый?
— Нум, ты что, ревнуешь? — брякнула, не подумав, и нарвалась на просто зверский взгляд.
— Ревную! — выдохнул он. —
