Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
— Да, я люблю нарциссы и сирень. А вы… ты? Ты любишь какие-нибудь цветы? Или мужчинам не положено? Вот сир Глематис, например, розу от лилии не отличит…
Ульвар посмотрел на неё так, как будто смотрел сквозь. Но тотчас очнулся. Губы тронула улыбка, в глаза вернулось весёлое настроение.
— Астры. Мои любимые цветы — это астры.
Они направились ко дворцу.
— Ненавижу розы, — призналась Ильдика. — Всегда всех красавиц сравнивают с розами. А я терпеть не могу красавиц.
— И любишь зелёный цвет?
— Да. А ты — голубой?
— Голубой, серый и синий.
— А драгоценные камни?
— Не люблю. Знаю их цену, но любви к ним нет.
— А я люблю хризолит и изумруд…
Они дошли до дворца, в котором затихала музыка, но подошли к нему совсем с другого конца, и Ульвар открыв дверь собственным ключом, повёл невесту по какому-то узкому полутёмному ходу.
— Ты любишь собак? — шёпотом спросила она.
— Нет. Собаки хороши, но особенного пристрастия я к ним не питаю. Люблю лошадей и кроликов.
Ильдика изумлённо уставилась на него.
— Кроликов?
— Да. Они пушистые. Смешные ушки и носики дёргаются. Давно их не видел, но в детстве… А ты?
— Лошадей и собак. Мне, кстати, можно будет завести собаку?
— Почему нет? У тебя будет своё крыло дворца, у меня своё. Ну и я в принципе не против собак. Кстати, а какую?
— Гончие. Палевые, знаешь? С узкой мордой и… Принц Джарджат их обожает, говорят.
Они продолжили подниматься.
— А кого из людей ты любишь? — спросила Ильдика, когда оба оказались на втором этаже, и она, наконец, поняла, где находится. — Я любила маму. Но она умерла, когда мне было всего лишь десять лет. У неё есть сестра — моя тётя, и это второй человек, которого я люблю. А ты?
Удивившись молчанию, девушка обернулась и посмотрела на него.
— Слишком откровенный вопрос для меня, — признался Ульвар. — Но да, маму я тоже люблю. Благодарение богине, она жива.
«И Джайри», — поняла Ильдика. Туман откровенностей рассеялся, повеяло ночным холодом. Перед ней стоял чужой человек, волей судьбы предназначенный ей в мужья. Но родным он никогда не станет. И вот это ощущение лёгкости, тепла и… Оно ложное.
— Доброй ночи, Ваше величество, — кивнула принцесса, открыла двери своих покоев и захлопнула их за спиной. Негромко.
Постояла, прижимаясь к ним спиной. Затем передёрнулась и направилась к постели.
«Я же не рассказала ему про побег…» — вспомнила внезапно. Замерла. А потом махнула рукой. Ну и пусть. Считает себя самым умным? Пусть сам и справляется.
И упала на кровать, устало раскинув руки.
Глава 19
Сирень
В Гленне, конечно, был свой храм богини. Не очень большой, но приятный — из медвежьего белоснежного мрамора. Но Шугский… Ильдика с трудом удержала «ах», когда шагнула на сверкающий хрусталь пола. Ей показалось, что она идёт по небу, по весенне-набухшему небу. Тонкие колонны из медвежьего, некогда магического камня. Богиня на огромном золотом облаке, милостиво взирающая на молящихся… И множество цветов. Нарциссы всех возможных оттенков. Простые, махровые, миниатюрные и с крупными ярко-жёлтыми «колокольчиками». И свечи. Тонкие, восковые, пахнущие мёдом. И витражи, яркие, красочные.
По обычаю невеста должна была появиться первой, жених — следом. Поэтому у Ильдики было время оглядеться. Среди уже знакомых ей лиц она увидела неизвестную даму, пожилую, в тёмно-вишнёвом бархатном платье. Седина была почти незаметна на её светлых волосах. Лицо было тонким, прозрачным, мягким и очень добрым. И очень-очень печальным. И принцесса как-то сразу поняла, что это — Ювина, герцогиня Южного щита.
«Я правильно сделала, что не рассказала Ульвару про побег», — решила девушка. Её сердца вдруг коснулось сострадание к несчастной и такой доброй женщине. С вот этими лучиками морщинок у глаз, с благородной мягкостью черт. «Надо будет разобраться, что там произошло…».
Эйдис стояла рядом со свекровью. А по другую руку от Ильдики мягким серебром светилось парчовое платье Джайри. Невеста сумрачно покосилась на фаворитку своего жениха, единственную, кто находился в храме без цветов. Та держала у носа кружевной платок, и Ильдика заметила, что глаза Серебряной герцогини покраснели, а нос распух. Плачет? Серьёзно?
Нет, Ильдике было совсем не жаль эту девицу. Пусть плачет. Просто… Ну это было как-то… неприлично. И принцесса, скользнув по красавице презрительным взглядом, гордо отвернулась.
Ульвар явился спустя пять минут после невесты — точно по этикету. Подмигнул ей, улыбнувшись, и протянул маленькую веточку сирени. И поневоле на губах Ильдики засияла улыбка. Всё же это… приятно. Король, в сливочного цвета камзоле, бежевых штанах и бархатных сапогах цвета слоновой кости, встал рядом с невестой. Богатая вышивка переливалась мелкими бриллиантами, загадочно мерцала жемчугом, но Ильдика сразу вспомнила ночной разговор. Волосы короля украшал тонкий золотой обруч — корона.
— Богиня небесная, велика милость твоя, — запели милосердные сёстры в голубых облачениях.
Ильдика украдкой покосилась на своё платье. Но нет, оно ничем не уступало наряду жениха: атлас, шёлк и парча. Белоснежные кружева, золотые шнурки, вышивка шёлком по шёлку: на лифе цветы, по верху юбки — птицы, внизу — мифологические животные. И длинная мантия. И полупрозрачная, из тончайшего кружева фата. И всё те же жемчуг и бриллианты — свадебные камни.
Да, должно быть, они сейчас казались прекрасной парой.
Против воли Ильдика почувствовала, что волнуется. Ульвар взял её за руку, сжал пальцы, подбадривая.
— И сердце своё отдал ей и сказал: сохрани его…
«Не мне, — мрачно подумала невеста, — он отдал его не мне». Да, впрочем, какая разница? Она выходит замуж за Элэйсдэйр.
— Благослови их, как благословляешь зёрна, брошенные в пашню, — запела настоятельница.
Как её зовут? Ильдика не помнила. Все сведения, прочитанные о королевстве, словно смешались в голове. Она снова покосилась на Джайри. Да что такое с обычно сдержанной в эмоциях герцогиней? «Может Ульвар разорвал их связь?» — вдруг подумала Ильдика и быстро взглянула на жениха. Но от смотрел лишь вперёд, спокойный и бесстрастный. Лишь улыбался кончиками губ.
Когда к ним подошла настоятельница в лазурно-голубом, Ульвар молча протянул ей левую руку, сжимающую правую руку невесты. Настоятельница связала их руки золотым тоненьким шнурком.
— Вы связаны и соединены навеки и на всю жизнь. И нет силы,
