И Боги порой бессильны - Ольга Токарева
Принц встал, медленно направился на выход, но резко остановился под возгласом отца:
– Саверлах, мне ведь не может казаться, что ты стал чуть ли не в два раза крупнее?
Ненаследный несколько мгновений обдумывал слова отца.
– Есть немного, заклинания перепутал.
«Выходит, отражение не обмануло. И виной моего физиологического изменения является ломка тела. Ну, что ж, сила возросла, особого дискомфорта я не чувствую, поэтому и не стоит волноваться».
– Саверлах, твое присутствие на совете обязательно! – крикнул король вслед уходящему сыну.
Кивнув головой, ненаследный принц зашагал в свои покои. Проходя по правому крыльцу дворца, Саверлах залюбовался изящными колоннами малого зала. Резные двадцать три опоры напоминали извивающих змей с чёрной блестящей чешуей. Заканчивались столбы у потолка в форме голов змей с открытой пастью. Острые клыки и высунутый наружу раздвоенный язык был направлен на пол, выложенный из черного мрамора. Вместо глаз у аспидов были вставлены чёрные опалы. Проходящим мимо них демонам всегда казалось, что змеи сканируют их насквозь, сверкая чернотой глаз, извергая на головы свой гнев и ярость. На самом деле, это было лишь игрой воображения.
В висевшей в центре потолка люстре была закреплена тысяча магических свечей. Бриллиантовые подвески люстры играли гранями отблесков пламени. Сам малый зал был украшен нефритами и рубинами. Камни, олицетворяющие демонический огонь. Но за глаза демоны называли малый зал – кровавым. Если честно, при попадании впервые в сверкающую красноту камней, создавалось впечатление, что по стенам текут ручейки крови. Хотя это была просто иллюзия, создаваемая рубинами.
Бросив взгляд на одно из больших окон, Саверлах приостановился. Ему показалось, что в одной из ниш мелькнула серая ткань платья.
«Так, а это уже интересно. Это кто ж пытается скрыться в одиночестве, когда вся столица гудит от празднования последнего дня летхи? С этого дня теплые летние дни пойдут на убыль. Впереди пустынные вьюги, несущие раскаленный песок и покрытое серым маревом небо».
Подойдя поближе, Саверлах сбавил шаг, уже понимая, кого увидит. Шансхи. При виде девушки сердце сжалось. На его взгляд, она была очень красива и, возможно, среди людей демоница числилась бы первой красавицей. Но так уж случилось, что родилась Шансхи с совершенно белыми волосами. В остальном же ей повезло, она ничем не отличалась от демонов. Еще одна искалеченная судьба. Девушка была совсем юна по меркам демонической расы, но быстро уяснила, что ни один демон не смотрит в ее сторону.
Стоя во время бала в большой зале, Шансхи с тоской смотрела на кружащиеся в танце пары и все отчетливей понимала, что она уродина.
«Я бы никогда не догадался, что в такой красивой головке водятся такие мысли. Вышло совершенно случайно. Танцы меня не интересовали. Я прохаживался по дорожкам дворцового парка: любовался ночным светилом, темнотой, окутавшей низкорослые кусты, карликовые дерева и благоухающие клумбы с цветами. Идя мимо выложенной из белого мрамора беседки, внутри которой располагался небольшой фонтан, услышал тихий всхлип. Приостановился. Не показалось. Вот тогда и застал в беседке Шансхи, сидя на одной из скамеек, она горько плакала. Нетрудно было догадаться, из-за чего роняет слезы столь юное создание. Подойдя к ней, присел рядом. Взяв ее на руки, посадил к себе на колени. В тот раз она вымочила своими слезами всю мою рубашку. Мне было не до тряпки, закрывающей мое тело. Душа разрывалась от несправедливости. Проведя рукой по белоснежным волосам девушки, залюбовался необычностью их цвета.
– Не плачь, Шансхи. Ты очень красива. Не будь я уродом, то обязательно связал бы себя узами брака с тобой. Демоны просто не понимают, какой алмаз находится рядом с ними.
Демоница прильнула к моей груди, вскоре успокоилась.
– Вы не урод… вы один из красивейших демонов. Не подумайте… я не влюблена в вас. Ой! – девушка прикрыла рот ладошкой, смотря во все глаза на меня.
На моём лице впервые за много лет расплылась самая дурацкая улыбка. Я смеялся от души, сжимая в своих объятиях хрупкий девичий стан. Демоница уткнулась в мою грудь, пряча раскрасневшееся от стыда лицо.
– Шансхи… какая ты ещё юная. Я рад, что мы выяснили все обстоятельства наших с тобой отношений. И хотя их нет, но сплетни во дворце поползут, и тебе придётся ещё труднее.
Худенькие плечи демоницы поднялись и резко опустились от тяжкого вздоха.
– Я привыкла.
Обхватив красивое девичье лицо руками, смотря в заплаканные, полные грусти глаза, потянулся к ее губам и резко отпрянул. Не должен я поддаваться минутам слабости, срывать первый поцелуй с припухлых, волнующих разум алых губ.
– Ты обязательно будешь счастлива. Тебя будут любить так, как никто никогда не любил. Просто твой демон ещё не разглядел, какой нежнейший цветок распускается рядом с ним.
Уголки губ девушки чуть приподнялись, в ее черных глазах вспыхнула надежда.
– Вот и молодец. Давай тебе вытру нос и отведу домой, – достав платок, я вытер раскрасневшиеся щеки девушки, затем нос. – Шансхи, можно попросить тебя об одной услуге?
Демоница захлопала мокрыми длинными ресницами.
– Какой?
– Ты ведь многое знаешь про меня, поэтому я бы хотел попросить тебя стать мне другом.
– Другом?
Саверлах молчал, давая время девушке обдумать его предложение.
– С удовольствием буду вам другом.
– Вот и хорошо. Только Шансхи, друзья обращаются к друг другу на «ты».
Девушка не скрывала своего изумления.
– Но вы ведь принц… Как я могу?
– Давай поучимся. Поверь, это очень легко.
Выйдя из беседки, я опустил демоницу на парковую дорожку. Подхватив под руку беловолосую красавицу, повел домой, заставляя раз за разом повторять: «Саверлах, ты мой друг…».
Как я и предполагал, слухи о нас с Шансхи быстро разлетелись по дворцу, но так же вскоре и затихли, не находя подтверждения.
Отец тоже был рад новости, что меня видели с демоницей. Высказал предположение, что раз Шансхи не чуждается меня, то, может быть, нам с ней закрепить брачный союз. Но я быстро разубедил его и изложил все, что думал об этой ситуации.
– Я не позволю, чтобы над девушкой издевались больше, чем сейчас. Ты понимаешь, какие слова будут лететь нам в спины. И не желаю своим детям того, что пережил сам. Развернувшись, покинул отца и
