Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия
– Так, милая Маша, именно так, – очень ласково сказал Гарон.
Он ведь вообще все понимает, подумалось мне. Читает меня, как открытую книгу. Хотя бы потому, что он взрослый, умудренный опытом дракон. А я только три года назад окончила школу и не то чтобы очень искушена в отношениях с мужчинами.
Захотелось провалиться сквозь землю. Я отвернулась. Неконтролируемые слезы набухали на глазах. Я была готова махнуть рукой и убежать рыдать в кусты. Именно так.
Но тогда я навсегда буду в его глазах маленькой глупой девочкой! И вообще не факт, что он побежит догонять меня и успокаивать! Так что эта стратегия лишена смысла.
– Не плачь, – неожиданно сказал Гарон и взял меня за руку. Нежно, обволакивающе, очень бережно. И явно не собираясь отпускать…
Он усадил меня обратно, а я не сопротивлялась, лишь отворачивала лицо, чтобы не демонстрировать свои дурацкие девичьи слезы. Устроился рядом, так и сжимая мою ладонь. Даже поглаживал ее большим пальцем, и от этого обида в душе начинала рассасываться. Уж больно сладким было любое его касание, оно снова стирало границы между нами. Снова делало Гарона родным и близким мне.
Как будто все мои переживания глупость и только вот это чувство нежного единства имеет значение.
– Послушай, я ведь еще не все сказал. И прости, совершенно не учел, что ты молодая девушка.
– Все ты нормально сказал! – услышав про молодую девушку, я попробовала отыграть все обратно. Мол, я не требую у него признаний в любви. – Просто я не могла не спросить об этом! Ты же понимаешь, что для победы в отборе нужно, чтобы между нами были…
– …настоящие чувства. Все верно. Нужно, чтобы любовь – глубинная любовь души – оказалась сильнее более внешних эманаций истинности. А для этого, разумеется, нужно, чтобы эта любовь действительно существовала. Я за честный эксперимент. И вовсе не хочу, чтобы ты подыгрывала мне из чувства личной симпатии или сочувствия к моим былым страданиям. И даже из-за того, что тебе близки мои идеи, – не хочу, – улыбнулся он. – Все должно быть честно. А вот если я сейчас встану на одно колено, признаюсь тебе в любви и начну жарко целовать, пользуясь ситуацией, – будет нечестно. Это сразу даст мне все возможные преимущества в отборе. Вернее, просто отменит отбор! Ведь подобные признания, особенно когда есть надежда на взаимность… – он тихонько взял рукой мое лицо и развернул к себе, глядя в глаза с бесконечным понимающим теплом, – сближают слишком сильно. Ломают оставшиеся границы. После этого мы можем только быть вместе. И тогда не получится никакого отбора.
– А что, это плохо? Отменить отбор?! – растерянно спросила я. Это ведь почти признание с его стороны! Почти… – Твои выкладки были бы сразу доказаны! Без всяких дурацких конкурсов.
– А вот и нет! – рассмеялся он и слегка отстранился. – Вопрос с истинностью не закрылся бы. Я искренне верю, что я прав. Но… я ученый, Маша. И ты тоже собираешься стать ученым. Значит, мы должны действовать честно, провести отбор, доказать на практике, что любовь души…
– Честно было бы следовать велениям своей души! Идти за любовью, которая живет в ней… Проклятье! – я опять отвернула лицо и потянула на себя руку. Но даже из самого нежного захвата дракона высвободиться не смогла. Снова захотелось плакать.
Ведь я опять показала, что хочу его признания. А он опять не признался, хоть намекнул на этот раз так, что нужно быть деревяшкой, чтобы не понять.
Но, допустим, я и есть деревяшка! Глупая иномировая деревяшка, которой нужно говорить все прямо. Подошло бы даже так, например: «Я люблю тебя, Маша. Но отбор мы проведем, чтобы доказать нашу правоту мировой общественности».
Так ведь нет, он не хочет говорить прямо! Ходит вокруг да около.
И эксперимент ему явно дороже моих чувств.
Это осознание мелькнуло и… Я замерла, словно громом ударенная.
Все просто.
Ха! Признание? Да не нужно мне его признание!
Потому что признаваться ему не в чем. Если бы он любил меня, то я была бы для него важнее. Возможность быть со мной прямо сейчас была бы важнее любого эксперимента, любой возможности что-то там доказать мировой общественности, на практике убедиться в своей правоте. Важнее всего!
Может, я не умудренная жизнью драконица, но понимаю это. Такую простую вещь о любви я знаю. Ведь вот я бы… отменила отбор по одному его слову. С единственной целью – быть с ним…
А значит… значит, и не нужен мне этот Гарон. Хватит ждать. Хватит страдать. Хватит быть той самой дурой, чтоб влюбилась в эффектного дракона. У меня есть чувство собственного достоинства. И мозги тоже есть, что характерно.
Вечно набухавшие на глазах слезы высохли одним махом, и я снова потянула на себя руку. На этот раз – решительно, так что Гарону оставалось либо удерживать меня насильно, либо отпустить.
Он, понятное дело, отпустил. Не насильник же. А в темных глазах сверкнула тревога.
– Что случилось, Маша? – ласково спросил он.
– Ничего, – я поднялась на ноги и поглядела ему прямо в лицо. – Ничего страшного не случилось. Ты прав, магистр декан. Мы проведем отбор. Это будет честно. С моей стороны глупо и неправильно ожидать от тебя романтичных слов. Во-первых, для них нет повода – это очевидно. А во-вторых, это действительно будет нечестно по отношению к другим участникам. Я была не права и приношу свои извинения. Благодарю за прогулку, – я обозначила что-то вроде «издевательского книксена».
– Маша, что случилось? – повторил Гарон. Теперь тревога в его глазах мне уже не чудилась. Его явно встревожило происходящее.
– Повторяю – ничего. Я всего лишь разобралась в ситуации. И, да, кстати, я бы на твоем месте, магистр декан, не стала так уж рассчитывать на победу на отборе. Он действительно будет честным. И выиграет в нем тот, кто искренне меня любит. Кому я по-настоящему нужна. Доброй ночи!
Я взмахнула юбкой (которая, как известно, к этому располагала) и пошла по дорожке.
– Маша, постой! – раздалось вслед.
Я обернулась:
– Не нужно меня провожать. Я прекрасно знаю дорогу. Ты охраняешь меня – благодарю. Вот и охраняй на расстоянии. Для этого не требуется ходить под руку, как парочка, под лунным светом.
Бросила последний взгляд на Гарона и свернула на дорожку.
– Да стой же ты, Маша! – сзади послышались шаги. – Хорошо, если это так нужно…
Он нагнал меня, и я снова остановилась, понимая, что убежать от дракона не получится. Что ж.
– Если так нужно что? – прямо глядя ему в лицо, спросила я. – Признаться мне в любви?
Да, магистр декан, мне нравится называть все своими именами. И смущаться я больше не буду. Не из-за чего.
– Проклятье! Маша, да! Если тебе так нужно…
– Нет, не нужно! Не надо сейчас говорить красивых слов. Поздно. Я не поверю. Поверила бы в самом начале этого разговора. Теперь – нет. Магистр Гарон, как ты верно сказал, я – будущий ученый. И умею делать выводы. А если желаешь победить на отборе, то тебе придется доказать мне свои чувства, в которых ты не желаешь признаваться – по той простой причине, что их не существует. Все, прошу оставить меня.
Понимая, что маска «королевы в изгнании» может слететь в любой момент (например, если он опять схватит меня за руку), я снова резко развернулась и пошла.
Не видела, но знала, что Гарон стоит на дорожке, сложив руки на груди, и смотрит мне вслед. Возможно, даже с насмешкой.
Плевать.
И тут я то ли услышала, то ли придумала произнесенное им сквозь зубы:
– Я докажу.
Вот уж не знаю, что он собрался доказывать! Чувств-то у него ко мне настоящих нет!
Конечно, маска слетела с меня, стоило только избавиться от Гарона и пройти дальше по дорожке. Слезы потекли градом. Но я не остановилась. Так и шла, размазывая их по щекам.
И разумеется, в голове заметалась куча мыслей. Например, что я слишком строго сужу о чувствах Гарона. Ведь мы с ним знакомы без года неделю. С чего вдруг требовать от него любви? Когда вообще эта любовь могла развиться? Мы же говорим об истинных чувствах души, а не о быстрой влюбленности, которая может и за пару минут появиться! С первого, что называется, взгляда.
