Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия
– Это легко сказать – перестать горевать, магистр декан! – чуть не хлюпая носом, ответил Гай.
– Хм… – Гарон оценивающе поглядел на него. – Чтобы лишние мысли в голову не лезли, пойди-ка ты, адепт Гай, подежурь ночью возле северных ворот. А то дошли тут слухи, что группа оборотней собирается в лес купаться. Я бы, конечно, попросил тебя проводить адептку Марию до корпуса – тоже дело. Но это дело оставлю себе. Это, знаешь ли, в моих интересах. Пойдем, адептка Мария, – и совершенно неожиданно отставил локоть, как бы предлагая мне взять его под руку.
Глава 25
Первой мыслью было гордо отказаться. Уж больно неоднозначно я сейчас относилась к Гарону. Несмотря на то что влюбленная и возвышенная часть меня просто воспарила до небес. Золотистое сияние разливалось в сердце и где-то в области живота. Захотелось петь.
Ладно. Пойдем на компромисс.
Не сдадимся никаким своим чувствам! Ни глупой влюбленности, ни чрезмерной подозрительности.
Я улыбнулась, подошла к Гаю, встала на цыпочки и на глазах у Великого и Ужасного поцеловала куратора в щеку. Интересно, как он отреагирует (Гарон, в смысле)?
– Не вешай нос. Она обязательно вернется! – шепнула я Гаю.
Гарон все это время стоял с оттопыренным локтем и с ничего не выражающим лицом ждал, соизволю ли я принять его предложение. Не знаю, что он подумал о поцелуе, доставшемся Гаю.
С видом королевы в изгнании (почему в изгнании – не знаю!) я прошествовала к декану и положила ладонь на сгиб его локтя. Ох! Проклятье! Как же это приятно… Какая твердая, горячая у него рука! В голове замелькали картины, как мы вот так, рука об руку, идем по жизни.
Вернее, он ведет меня под руку, и я чувствую ту несравненную сладость, какую ощущаешь, когда сильный мужчина любит тебя, заботится и корректно направляет.
Я тряхнула головой, чтобы отогнать сладкое наваждение. И одновременно с удивлением ощутила, что тело дракона напряглось. Словно по нему пробежала волна. Ничего себе! Неужели моя близость не оставляет Гарона равнодушным? А он ведь никак не подает виду. Кремень!
Несколько минут мы молча шли по дорожкам между кустами. Светила луна, кусты и деревья отбрасывали серебристые тени на дорожки. В саду было пусто, видимо, все спали. А может, прятались по корпусам на своих маленьких вечеринках с друзьями.
Честно – даже не хотелось ничего говорить.
Пусть это будут минуты, когда я смогу насладиться присутствием Гарона. Не думать о его скрытых целях. Не подозревать его. Не рассуждать, есть ли у него ко мне чувства. Просто поверить в сказку на несколько мгновений.
И помнить всю оставшуюся жизнь, в которой я, возможно, стану успешным магом. И женой одного из истинных. И вообще наверняка буду вполне счастлива. Только этого Великого и Ужасного рядом не будет.
И тут Гарон прервал тишину.
– Даже не удивляюсь, что встретил тебя на площади. Если где-то происходит что-то интересное или опасное – адептка Мария тут как тут, – он слегка усмехнулся.
– Ну, опасного-то тут не было, да и интересного мало. Ее отъезд – трагедия, – ответила я, просто чтобы что-то сказать.
А получилось, как будто я спорю с ним. Но декан не втянулся в пикировку. Вообще он сейчас был каким-то удивительно «гладким». Словно спрятал все свои драконьи шипы.
– Пожалуй, да, – задумчиво ответил Гарон. – Я имел в виду, что ты всегда оказываешься в центре событий.
И замолчал. Тишина снова затягивала, и я опять ощутила ту невообразимую общность с Гароном, что порой опускалась на нас в Серебристой роще. Запомнить, сохранить эти мгновения в памяти. Хотя бы на всякий случай!
И вдруг декан направил меня к ближайшей скамейке.
– Садись, Маша, – достаточно властно произнес он. – Ты ведь хотела знать, зачем я все это затеял. Уверен, накрутила и навыдумывала кучу всего. Садись, расскажу. Мы как раз удачно встретились.
Он опустился на скамейку, так и придерживая мою руку у себя на локте.
– Что, правда, просто возьмешь и расскажешь, магистр декан?! – не удержалась от ехидства я. – А то, знаешь, тут не только я – уже многие чего только не придумали!
– Гарвер? Дренер? – рассмеялся Гарон. – У обоих богатая фантазия, как подпортить репутацию сопернику. И это вместо честного состязания, которое нам предлагается!
Внутри меня что-то начало тихонько кипеть. Ну, не кипеть, но побулькивать.
– А ты прямо совсем честно состязаешься? Если бы я не поменяла конкурсы, то знал бы их все заранее! И сейчас проводишь со мной время, хотя вроде как…
– Что? Это ведь не запрещено. Никто и слова не сказал, когда Гарвер заманил тебя в кусты!
«Интересно, откуда он знает?» – изумленно подумала я.
– Давай не будем, – продолжал Гарон. – В смысле, не будем спорить и пререкаться. Мы оба уже достигли нужного уровня в этом умении – дальше и развиваться-то некуда. Лучше посмотри, какая луна! – Он с наслаждением запрокинул голову и уставился в темное небо, в котором блестели луна и звезды. И с таким же наслаждением вдруг сжал мои пальцы, словно боялся, что иначе я убегу.
Я замерла, боясь дышать. Больше ничего во мне не булькало. Я не хотела спугнуть момент, который может и не повториться.
– Просто послушай. Я решил, что ты должна знать. Чтобы понять меня. Понять, почему я вдруг готов переть против «святого» – против истинных пар.
Голова немного поплыла. Наверно, сейчас он признается мне в своих чувствах! Наконец. Скажет, что настолько глубоко влюбился в меня, что готов идти на отбор, где все другие кандидаты имеют преимущество в виде истинности. А про «контрольную группу» придумал, чтобы попасть туда.
Ну давай же!
– Слушаю, – тихо сказала я. – И даже постараюсь понять.
– Когда-то, Маша, я любил одну женщину. Драконицу, – сказал Гарон.
И все во мне опустилось… Просто упало с небес на землю.
Ах да, растерянно подумала я. Он обещал объяснить причины, то есть рассказать историю, почему ему понадобилось попасть в отбор. И вот, рассказывает.
Душа моя горько усмехнулась. Я пошарила на плече, желая для успокоения погладить Гришу или Красотку. Но, как на грех, именно сейчас мои птички вольно паслись где-то в роще.
Это я надумала, что сейчас он будет признаваться в любви. Надумала, как глупая влюбленная дурочка.
Только его рука, нежно державшая кончики моих пальцев, как-то диссонировала с ситуацией. Но это слишком призрачно, слишком невесомо, чтобы давать себе надежду.
– И? – сглотнув слезы, спросила я.
Потому что Гарон сделал паузу после слова «драконица», словно погрузился в далекие воспоминания.
– Она тоже полюбила меня. У драконов, знаешь, все непросто. Если нет истинности, то завоевать драконицу – большая проблема. Они не менее своевольны и свободолюбивы, чем мужчины-драконы. Тем более что их намного меньше, так что каждая драконица – на вес золота.
– Почему? – чуть не хлюпнула носом я.
Горюя, конечно, не о малом количестве драконов женского пола…
– Никто не знает. Есть лишь легенды, что всегда во всех мирах драконы были Хранителями мира. А быть Хранителем – работа сложная и опасная, требующая полного погружения. Тут не до семьи и детей. Мужчине как бы более с руки это делать. Вот и получалось, что дракониц рождается ровно столько, чтобы поддержать популяцию драконов. Правда, при союзе дракона с женщиной любой классической расы вроде человека дети рождаются тоже полноценными драконами. Наши энерго-информационные частицы полностью доминантны…
«Это местное название генов, значит», – уныло констатировала я.
– Так вот, я завоевал свою любовь. У нас все было хорошо. Даже хотели заключить обряд. Что-то вроде драконьей свадьбы, – Гарон горько усмехнулся. – Но тут появился один молодой дракон – прилетел из уединенного имения, где жил с родителями. И оказалось, что он – проклятье! – истинная пара моей женщины. Она ушла к нему, отменила обряд. Все было предрешено, как только они оба поняли свою истинность. Мое сердце оказалось разбито – представляешь, такое возможно! – Снова усмешка.
