Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль

Начальница не отводит взгляд, но и на вопрос не отвечает.

— Тебе это не нужно, — только и говорит она.

Мне нечем крыть, поэтому я молчу, надеясь на то, что Ребекка всё-таки решит ответить.

— Ты забыл о нашем уговоре? — удивлённо спрашивает она, а, может, так напоминает. Но в этом нет необходимости.

— Помню, — признаюсь я Ребекке.

— Тогда ради чего ты хочешь его нарушить?

Она испытывающее смотрит на меня.

Действительно, ради чего?

Я сжимаю губы, иначе, наверное, открывал бы и закрывал рот, так ничего и не сказав. Выглядело бы глупо.

— Бронсон дал понять, что не отказался бы от моей помощи, — произношу я медленно, — мне любопытно, что могло… — не особенно хочется открываться, ведь у меня всегда это плохо получалось, но я могу довериться немногим, и Ребекка точно входит в их число, поэтому я продолжаю, — вынудить генерала в этом признаться.

Объяснение звучит неплохо. «Не для Дэнниса Рилса», — приводит меня в чувство внутренний голос, и поэтому я больше ничего не говорю. В полной тишине мы с Ребеккой долго смотрим друг на друга.

— Тебе это не нужно, — вновь произносит она, словно никак не может подобрать другие слова. Внимательно прищурившись и что-то отыскав в моих глазах, начальница понижает голос, когда говорит: — Послушай, ты знаешь, что будет означать твоё сотрудничество с Бронсоном. Любое, — подчёркивает она. — Не изменяй традициям, которые сам же создал: они не раз тебя выручали. — Наверное, на моём лице отражаются ещё какие-то эмоции, потому что Ребекка продолжает с откровенной досадой: — Если ты решил провернуть хоть одно дело с генералом, то знай, что для тебя это равнозначно самоубийству. Помогать его организовывать не стану.

Я горько усмехаюсь, скорее, из-за упрямства.

— Сдашь меня отцу?

Только когда я произношу эти слова, понимаю, что вопрос звучит грубовато. Мы смотрим друг на друга, и я не решаюсь ни просить прощения, ни объяснять свои слова. Ребекка смягчается первой и говорит очень тихо:

— Ты знаешь, что нет. — А потом она произносит почти жалобно: — Я надеялась, что тебя в это не втянут. Пообещай, что не будешь ничего делать.

Я отлично помню её недавний разговор с Бронсоном, и в груди зарождается трепет.

— Знаю, — признаюсь невольно, — и безмерно тебе благодарен.

— Но-о-о? — вопросительно тянет Ребекка, слишком хорошо зная меня и догадываясь, каким будет продолжение.

— Обещаю, что сам не буду стремиться что-либо предпринимать.

Моя начальница недовольно хмурится, осознавая, как я переворачиваю фразу, но знает, что большего ждать от меня не приходится. Я никогда не любил чёткие формулировки, зная, как они связывают по рукам и ногам.

— Подойдёт. Для начала, — неохотно соглашается она.

Я решаю, что на сегодня хватит с меня новостей и пора домой, но когда я уже оказываюсь почти перед самой дверью, Ребекка окликает меня:

— Дэн, у тебя есть предположения, кто эта девушка?

Я оборачиваюсь и на моём лице наверняка отражается удивление, но я как можно скорее беру себя в руки.

— Я пытаюсь поверить, что она — виртуальная наркоманка с хорошим эстетическим вкусом, — признаюсь я. — Потому что, если это не так, — невольно понижаю голос, — то не решусь строить предположения.

«Ведь они будут слишком смелыми, чтобы быть правдой», — дополняет мой внутренний голос, но я нахожу в себе силы промолчать. Мне действительно не нужны проблемы. И я не намерен нарушать обещание, данное Ребекке Олфорд.

Поэтому, когда начальница не говорит мне в ответ ничего, я просто ухожу, не задавая вопросов.

* * *

— Ты так рано? — спрашивает меня Коди на следующее утро. Его брови удивлённо приподнимаются. — На станции произошёл какой-то сбой? — шутливо продолжает он, и мне требуется приложить усилие, чтобы промолчать.

Мы в тишине поднимаемся на лифте, но когда выходим, а я так ничего и не отвечаю, друг говорит уже серьёзнее:

— Что-то произошло?

Ни за что не признаюсь, что отвратительно спал, а к утру решил, что хватит с меня этой пытки, и отправился на работу. Ведь следующим вопросом станет: «Тебя что-то тревожило?» — а отвечать на него я совсем не готов. В другой раз можно было бы по привычке отшутиться, но сегодня мне по душе быть упрямым придурком, поэтому, хорошо осознавая, что могу оттолкнуть друга своими словами, я произношу:

— Едва ли можно описать приход на работу вовремя словами «что-то произошло». Произошёл график работы Стеклянного дома. Не более.

Раздражения не слишком много, но достаточно, чтобы я не посчитал его серьёзным и не захотел с ним справляться. Зато теперь, глядя на то, как Коди смотрит на меня безрадостно и растерянно, мне становится легче; глупый и подлый трюк, но жизнь вообще несправедлива. Вину я почувствую позже, а пока ощущаю лишь нездоровое воодушевление, которое хоть как-то возвращает моё воспалённое сознание к реальности. Однажды я расскажу кому-нибудь, о чём думал в эту ночь, но пока не готов признаться даже себе.

Я захожу в кабинет и вижу парнишку, который уже приходил. Должно быть, я успел привыкнуть к его внешности: несмотря на болезненность, сегодня мне кажется, что юноша выглядит вполне бодро.

— Ребекка Олфорд сказала дожидаться тебя, — говорит он, а я могу только усмехнуться: разумеется, теперь моя начальница будет находить как можно больше работы, лишь бы я был занят делом. Я бы не думал о ней так, не знай, что сегодня заниматься юношей она обещала сама.

— Значит, ты сделал то, что она велела. Молодец, — то ли хвалю я, то ли издеваюсь.

Жестом приглашаю его сесть в виртуальное кресло, а сам опускаюсь на стул рядом. Я успеваю запустить систему, но не вижу, чтобы парень торопился исполнить мою просьбу с тем же рвением, что и наказ Ребекки. Оборачиваюсь и вопросительно смотрю на юношу.

— Проходи, пожалуйста, — приглашаю подчёркнуто вежливо.

Он смотрит на меня некоторое время, но так и не двигается с места.

— В прошлый раз мы так и не познакомились, — говорит он наконец-то.

Я отворачиваюсь, возвращаясь к работе. Надеваю