Проклятые души (СИ) - Мистеру Майарана "Mayarana"

Достала ключи от подъезда, пёс сел в ожидании моих дальнейших действий.

— Ладно, пошли, — позвала за собой потеряшку, но тот не пошевелился даже, когда открыла дверь подъезда. Даже, когда поманила за собой.

И я не стала силой тащить его к себе, хотя такие мысли всё же были. Закрыла за собой дверь, помучилась секунд пятнадцать и вновь открыла, но собакена уже и след простыл.

Видимо сам знает куда ему бежать. Вот такие вот они, эти животные.

Дома меня ждал холодный душ и чашка мятного успокоительного чая. Подготовила одежду на завтра, такой же строгий костюм, посмотрелась в зеркало, обратив внимание, что круги сошли на нет и со страхом и волнительным предвкушением легла спать, предварительно выпив две таблетки снотворного. Потому что сны у меня в такие дни волнующие, а то, что испытываю ужасает.

Ночь воцарилась в квартире очень быстро. Стоит только выключить свет, как накатывает то самое ощущение, всякий раз испытываемое одиноким человеком, который не может никого к себе подпустить.

Закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать, но внутреннее томление не даёт спокойно уснуть, несмотря на усталость и вяло текущие мысли. В какой-то момент вновь накрыло летящим чувством эйфории. Это и есть та самая побочка, накрывающая волнами, когда у меня наблюдается повышенный уровень адреналина в крови. Уснуть практически невозможно, но мозг не знает такого слова. Он постепенно проваливается в сон. В тот сон, где неестественно-голубые глаза смотрят на меня со страхом и укором, а их обладатель о чём-то умоляет, всё время повторяя короткое нежное слово.

Горячее дыхание в шею согревает мнимым жаром. Я чувствую, как по коже скользят его пальцы. Сама уже распаленная, горячая, желающая извиваться под этими руками и губами, что едва прикасаются к коже на шее.

— Где ты?

— Гдеты-гдеты-гдеты… — повторяет глупое эхо.

Но я молчу, зная, что это очередной выплеск моей фантазии. Очередная чушь, которая утром станет навязчивой, пока не подействует таблетка, и я целый день буду думать об обладателе неестественно-голубых глаз, который с мольбой в голосе повторяет:

— Где ты?

— Гдеты-гдеты-гдеты…

— Тебя нет, — твержу я. — Ты не настоящий. Тебя нет!

Этот сон обрывается, вкручивая меня в тугую черноту собственной боли в районе живота. Адская ломота в костях и сухость во рту, в преддверии финала этой ночи. Две таблетки обезболивающего, и я таюсь под одеялом, в ожидании ада, который последует дальше.

Он не заставил себя ждать. Я провалилась в очередной сон, как Алиса в кроличью нору, и мучаюсь во тьме до самого рассвета, срывая горло от беззвучного крика…

А утром плачу, прижимаясь к стене и стараясь вспоминать только запавшие в душу глаза. Только их, потому что помнить боль и черноту, что погружала свои щупальца в мое тело, слишком опасно. Слишком.

Щелчок блистера. Желтая таблетка с глотком воды. Душ. Одежда и задумчивое ожидание начала действия препарата у окна с кружкой мятного чая.

Восемь десять, и мир постепенно начал приобретать яркие краски. Пора.

Треклятая маршрутка медленно подъезжала к остановке, подкрадываясь словно хищник. Надеется, что я её не узнаю? Ха! Как бы не так. Отворачиваю моську в другую сторону, намереваясь дождаться следующую, но водитель данного железного коня высовывает лицо азиатской наружности и громко предупреждает на остановке стоящих:

— Сзади авария, дорога перекрыта. Сюда маршруток больше не будет!

Пришлось обреченно следовать в нутро этой железяки, чтобы повторить весь вчерашний путь, отбивая зад. И да. Сорок. Грёбаных. Минут. Постоянство в этой жизни, пожалуй, единственное, чем я могу похвастаться.

В общем на пороге офиса я была без пяти минут. Приветливо махнула угрюмой Кире рукой и поспешила до кабинета. Я бы, конечно, поговорила с ней о её настроении, проявила бы участие, но опоздание в первый же рабочий день мне чести не сделает. Нужно успеть подготовить рабочее место до того, как явится сам директор.

Поэтому дергая на себя ручку двери, была слегка на взводе боясь не успеть сделать всё необходимые приготовления, чтобы Шефа устраивало, но замерла, сжав сумочку в руках, потому что Ян Кириллович находился ровнёхонько у моего стола, сжимая смартфон у уха.

— Значит плохо ищите, — почти прорычал ледяной голос. — Я не хочу слушать оправданий. Просто. Найдите. Мне. Этого. Мозгоправа.

Взгляд невольно скользнул по крепким плечам, обтянутым в белую ткань рубашки, напряженной спине, узким бедрам. Такой по-воински сложенный, крепкий мужчина. Красивый крепкий мужчина.

— Значит не всех проверили, — снова ответил холодно. — Я точно знаю, что в этом городе, она сама говорила.

Босс, вслушиваясь в разговор, чертил пальцем невидимые линии на моём столе, пока я, затаив дыхание, наблюдала, как перекатываются мышцы под тонкой тканью дорогой рубашки.

— Черт. Что со мной не так, а? Никогда столько внимания одному мужику не уделяла.

Шеф неожиданно напрягся, будто услышав мои мысли, медленно повернулся, не отрывая телефон от уха и посмотрел таким яростным взглядом на всю меня, что мне невольно захотелось растечься лужицей и утечь отсюда куда подальше.

— Доброе утро, — почти прохрипела я, ибо в эти дни у меня всегда с голосом проблемы. И вообще много проблем. В эти дни у меня очень много проблем. — Кофе?

Проигнорировав, как советовала Кира, ярость директора, светившуюся в синих очах, я проскочила за своё рабочее место. Скорее по привычке, чем из желания выудила из сумочки дезинфицирующие салфетки и протёрла стол, оптическую мышь, кожаное кресло. Всё это под зверским директорским взглядом, который чувствовала каждой клеточкой своего тела.

— Будьте добры, — видимо заторможено ответил на мой вопрос Шеф.

Ну бывает. У меня такое тоже случается, когда я прекращаю лечение.

Не поднимая взгляда направилась к кофемашине, и краем глаза уловила, как удаляется Его Светлость в свою обитель. Теперь я понимаю, почему тут секретари не приживаются. Один только взгляд чего стоит, что уж говорить, о наездах в случае, если сотрудник не справляется…

— А ещё перегородка стеклянная, — с тоской подумала я, представив себя мышкой в террариуме, за которой всегда наблюдает хищный кот.

Глава 18

Если скажу, что день прошел приемлемо, то нагло солгу. День прошел — хуже не бывает. Примерно до обеда всё валилось из рук. Особенно оно валилось, когда я чувствовала на себе взгляд хмурого и крайне недовольного чем-то Шефа.

Подготовка документов не сразу заладилась, поскольку пришлось во многом узнавать архив. Видите ли, в приёмной директора лишних бумаг быть не может, зато радует, что в большом и, почему-то, секретном архиве есть, так называемый в данной компании, архивариус, который примчится, стоит только сказать какую бумажку желает видеть Его Светлость.

Мысли, как навязчивые насекомые вращались вокруг образа из сна, делая меня очень рассеянной. Увлекшись выполнением поручений, об обеде я вспомнила только, когда Босс изволил на него откланяться. Естественно, почти сразу рванула следом. И когда подходила к хмурой Кире, увидела, как двери лифта закрываются, а оттуда на меня смотрят прямым взглядом, в котором бушует пламя бессильной ярости.

Меня бы взяла оторопь от увиденного, но Кира вовремя щелкнула перед моим носом пальцами.

— Не повторяй этой ошибки. Не будь дурочкой, как все в этом офисе. Не влюбляйся в это чудовище.

Я моргнула пару раз, осознавая сказанное и неподдельно удивилась.

— А что, в этого злыдня ещё влюбляются? Да после одного такого взгляда хочется скрыться за горизонт, а не то, что повторно на глаза попасться.

Кира в ответ легко расхохоталась и направилась к тому же лифту, цокая каблуками.

— С тобой весело, — проговорила она. — Ты, как лучик солнца в серости будней.

Но я с грустью подумала о том, что без блистера в сумке, людям окружающим меня, было бы совсем не до смеха.