Кристин Фихан - Темный принц
Позади них стремительный поток спускался с гор, набирая силу и скорость. Земля содрогалась. Еще два дерева охватил огонь, и это несмотря на стену дождя.
— Позволь нам помочь, — тихо приказал Грегори.
Жак осторожно отодвинул брата в сторону, принимаясь за массаж сердца, в то время как Грегори вдыхал в Рейвен воздух. Вдох, выдох. Жак заставлял ее сердце биться, и Михаил смог сосредоточиться на ментальном поиске. Ощутив в своем сознании движение, легчайшее прикосновение, он понял, что это она, крепко ухватился за этот след и пошел по нему.
Ты не покинешь меня.
Она попыталась ускользнуть от него как можно дальше. Слишком много боли было в том направлении, куда он ее звал.
Запаниковав, Михаил выкрикнул ее имя.
Ты не можешь меня покинуть, Рейвен! Я не выживу без тебя. Возвращайся ко мне, возвращайся, или я последую за тобой, куда бы ты ни направилась.
— Я нащупал пульс, — сказал Жак. — Он слабый, но он есть. Нам нужен транспорт.
В сгущающейся темноте появилось какое-то мерцание. Рядом с ними возник Тьенн.
— Элеонор разродилась, ребенок жив, — сообщил он. — Это мальчик.
Михаил издал долгий свистящий звук.
— Она подвела Рейвен.
Жак предупреждающе тряхнул головой, когда Эрик хотел было заговорить, защищая женщину. Михаил пребывал в убийственной ярости, и малейшая ошибка могла спровоцировать его. Именно ярость Михаила вызвала неистовую бурю и содрогание земли.
Михаил снова ушел в себя, удерживая Рейвен рядом, принимая на себя ее боль. Поездка домой превратилась для него в расплывчатое пятно — по ветровому стеклу барабанил дождь, молнии сверкали, раскалывая небо. В деревне было темно и безлюдно, из-за бури отключилось электричество. В своих домах съеживались и молились люди, надеясь пережить бурю и не понимая, что их жизни зависят от храбрости и стойкости хрупкой человеческой женщины.
Тело Рейвен, вялое и безжизненное, освободили от окровавленной одежды и положили на кровать Михаила. Были измельчены целебные травы, а некоторые даже подожжены. Лекарство заменили на другое, более сильное, чтобы предотвратить новое кровотечение. Дрожащими пальцами Михаил дотронулся до кровоподтеков на ее лице, до темных отметок, которые явственно проступили на ее молочно-белой груди, где Джейкоб преднамеренно причинил ей боль в безумном припадке ревности. Ярость охватила Михаила, и он страстно захотел сломать Джейкобу шею собственными руками.
— Ей нужна кровь, — отрывисто проговорил он.
— Так же, как и тебе.
Жак подождал, пока Михаил укрыл Рейвен простыней, прежде чем предложил свое запястье.
— Пей, пока сможешь.
Грегори дотронулся до его плеча.
— Извини, Жак, но моя кровь сильнее. В ней колоссальная сила. Позволь мне сделать эту мелочь для друга.
Жак кивнул, и Грегори сделал надрез. Наступила тишина, пока Михаил брал от Грегори его ценную кровь. Жак сдавленно вздохнул.
— Вы обменялись кровью трижды?
Он заставил свой голос звучать спокойно, чтобы не выдать недовольство своим вожаком и братом.
Темные глаза Михаила предупреждающе вспыхнули.
— Да. И если она выживет, то, скорее всего, станет одной из нас.
Невысказанной осталась мысль, что если она и сможет выжить, то лишь затем, чтобы быть уничтоженной тем, кто ее обратил.
— Обратиться за медицинской помощью к людям, чтобы спасти ее, мы не можем. Если наш способ не сработает, Михаил, доктора тем более не смогут ничего сделать, — предупредил Жак.
— Черт, ты думаешь, я не понимаю, что сделал? Ты думаешь, я не знаю, что обманул ее надежды, не смог защитить ее? Что это я поставил ее жизнь под угрозу?
Михаил сорвал окровавленную рубашку, скатал ее одной рукой и забросил в дальний угол комнаты.
— Бессмысленно оглядываться назад, — невозмутимо заметил Грегори.
На пол упали ботинки Михаила, а сам он вытянулся на кровати рядом с Рейвен.
— Она не может принять кровь нашим способом, она слишком слаба. У нас нет иного выбора, кроме как воспользоваться их примитивным методом переливания крови.
— Михаил, — предостерег его Жак.
— У нас нет выбора. Она не взяла нужное количество, и мы не можем тратить время на споры. Я прошу тебя, брат, и тебя, Грегори, как моих друзей, сделать это для нас.
Михаил притянул голову Рейвен к себе на колени, сел, откинувшись на подушки, и устало закрыл глаза, в то время как они стали готовиться.
Проживи Михаил еще тысячу лет, он не сможет забыть то первое ощущение тревоги, скользнувшее в его сознании, когда он, словно мертвый, лежал под землей. Понимание происходящего взорвалось у него в голове, и ужас сжал сердце, а в груди зашевелилась ярость. Он чувствовал, как Рейвен дрожит от страха. Чувствовал руку Джейкоба на ее драгоценном теле, зверские удары, стремительное движение ножа, разрезающего кожу и проникающего вглубь тела. Так много боли и страха. Так много чувства вины, что она не смогла защитить Элеонор и ее нерожденного ребенка.
Слабое прикосновение Рейвен проскользнуло в его сознании — похожее на шепот, полное боли и сожаления.
Мне так жаль, Михаил. Я подвела тебя.
Ее последняя отчетливая мысль была о нем. Он испытывал отвращение к себе, к Элеонор, у которой не хватило силы воли научиться ментальному общению, сфокусированному и безупречному.
С первой минуты понимания, когда он лежал, беспомощный, под землей, все его представления о жизни пошатнулись. Вырвавшись на свободу, когда и Жак поднялся вместе с ним, он ментально дотянулся до Джейкоба и погрузил окровавленный нож по самую рукоятку в горло убийцы.
Буря позволила Владу и Элеонор вырваться на свободу, не боясь ослепнуть или потерять ориентацию даже на минуту, которой ассасинам хватило бы, чтобы убить роженицу.
Михаил нашел сознание Рейвен, окружив его теплотой и любовью, и притянул ее в убежище своих рук. Игла вошла в его вену. Он не сомневался, что брат будет рядом, пока идет переливание крови. Жак держал в своих руках не только жизнь Рейвен, но и жизнь Михаила. Если она умрет, Михаил последует за ней. Он знал, что в его сердце все еще кипит ярость и существует угроза для жизни любого, кто находится сейчас рядом с ним, будь то человек или карпатец. Он только надеялся, что Грегори успеет свершить карпатское правосудие, если Рейвен суждено умереть.
Нет.
Даже в бессознательном состоянии она пыталась спасти его.
Он гладил ее по волосам.
Спи, малышка. Тебе нужен исцеляющий сон.
Он дышал за обоих, вдох и выдох, нагнетая воздух и в свои легкие, и в ее. Поддерживал ритм их сердец. Он взял на себя большую часть жизненно важных процессов в ее теле, чтобы облегчить исцеление.
