Франциска Вульф - Сердце Фатимы
Закрыв глаза, Беатриче представила комнату с низким письменным столом и несколькими мягкими сиденьями. На многочисленных полках разместились травы, настойки и медицинские инструменты. Но самым примечательным был огромный стеллаж во всю стену, заполненный книгами. Таким она помнила рабочий кабинет Али в Бухаре. Заметки в книге Аль-Фараби могли принадлежать только перу Али аль-Хусейна, и никого другого. Ее Али. Она поняла, почему с самого начала эти книги показались ей знакомыми. Все книги на этой полке когда-то принадлежали Али.
Беатриче захлопнула том и крепко прижала его к груди. Она вспомнила, как они с Али спорили о сочинениях Аристотеля или Гиппократа. Как часто засиживались до утра, а потом, обнявшись, засыпали в общей постели. Она часто видела, как во время разговора Али торопливо записывал что-то на полях, быстро водя пером по пергаменту, забывая иногда обмакнуть перо в чернильницу. Потом он с трудом приводил в порядок свои мысли, ругаясь и мечтая о вечном пере, которым можно было бы писать без чернил.
Погрузившись в воспоминания, Беатриче представляла, что гладит сейчас не сухую растрескавшуюся кожу книжного переплета, а щеку Али. К горлу подступили слезы. Ей так его не хватало! Она вдруг словно очнулась. Почему здесь его книги? С какой стати они оказались в Газне, в этой библиотеке? Добровольно он бы не отдал их ни за что на свете. При его страсти к науке и знаниям он скорее бы расстался со всем своим имуществом, чем с одной из этих книг. Может, их украли во время одного из его странствий? Или отняли силой? А это значит, что…
Беатриче запаниковала. Она пыталась вспомнить отдельные этапы жизни знаменитого арабского врача Али аль-Хусейна ибн Абдаллы ибн Сины… Служба в Бухаре лейб-лекарем эмира, бегство после изгнания его Нухом II, короткое пребывание в Хамдане… Она почти наизусть знала его жизненный путь, ознакомилась с множеством жизнеописаний великого Авиценны – ее Али. Бывал ли он в Газне?
Она потерла лоб. По ее подсчетам, сейчас 1017 или 1018 год. Значит, Али жив. Может, он скитается по Аравии? Но не ошиблась ли она в расчетах? Учитывая високосные годы и разницу между христианским и мусульманским летосчислениями, ошибка на двадцать лет была вполне вероятна. Али аль-Хусейн, если верить историкам, умер в 1037 году. Возможно, этот год уже канул в Лету. Али могли схватить и убить солдаты Субуктакина, забрав его ценнейшую библиотеку. Нечто похожее она прочла в одной из его биографий. Голова шла кругом. Она вдруг вспомнила, что в тот момент, когда из ее дома пропал сапфир, Али был жив – ведь Мишель отправилась к нему, своему отцу. И Беатриче поняла: она найдет малышку там, где сейчас Али. Надо как можно скорее его отыскать! Ей нужен календарь. Зная точную дату, она поймет, в каком направлении ей нужно идти.
Поставив книгу на место, Беатриче спустилась по шаткой лестнице и уже направилась к выходу, как вдруг застыла на месте. Прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки стоял Реза. На его лице дико мигал отблеск от лампады, делая его непроницаемым и серым, словно каменное изваяние, поднявшееся из могилы. Их встреча напоминала сцену из фильма ужасов.
– Простите, – прошептала Беатриче и вдруг вспомнила про обет молчания и драконовские наказания, которыми грозил Хасан. Что, если Реза решил ее заманить в ловушку, а утром, когда взойдет солнце, донести на нее повелителю?
Она отступила на шаг в сторону, пытаясь его обойти, но он снова преградил ей дорогу. Беатриче вновь попыталась пройти мимо. Все было напрасно. Как только она делала шаг, он повторял за ней то же самое. Беатриче в ярости наморщила лоб. С каким бы удовольствием она растоптала этого червяка! Тот был по-прежнему невозмутим. Вместо того чтобы дать ей дорогу, он оскалил желтые крысиные зубы и криво усмехнулся – гнусной, отвратительной ухмылкой, в которой сквозили злоба и триумф. После этого вдруг отступил в сторону и, подчеркнуто низко поклонившись, пропустил ее вперед.
Весь путь через библиотеку Реза не отставал от нее ни на шаг. Беатриче чувствовала на себе его взгляд, а звук шаркающих торопливых шагов стоял у нее в ушах. Она старалась сохранять спокойствие. В голову лезли сцены из фильмов ужасов. Но здесь было не кино. Все происходило наяву. В темной пустой библиотеке за ней крался сумасшедший. В каждую секунду он мог наброситься на нее с диким криком, чтобы всадить в спину клинок.
Беатриче старалась сохранять спокойствие.
«В кино все просто, – думала она, прибавив шаг. – Хотела бы я посмотреть, как эти писаки-сценаристы повели бы себя в моей ситуации».
Реза неотступно следовал за ней, подходя все ближе и ближе. Она уже слышала его прерывистое дыхание. Может, в него вселился дьявол, который приказывает ему вспороть глотку этому странному человеку по имени Саддин аль-Асим? Скольких чужестранцев он уже лишил жизни под сенью этих сводов? Сколько мертвецов покоится под каменными плитами? И нет ли среди них Али?
Наконец впереди показалась дверь – до нее оставалось не больше десяти метров. Беатриче воодушевилась. Если ей повезет, она откроет дверь и выберется на свободу. Реза не покинет библиотеку, не станет гнаться за ней по всему дворцу. На такое он не пойдет.
До двери оставалось совсем чуть-чуть. Реза, наверное, смекнул, что, если он мгновенно не предпримет каких-либо действий, добыча уплывет у него из рук. Беатриче приготовилась защищаться. Она не рискнула обернуться назад. У психопата это могло вызвать непредсказуемые последствия.
Наконец она оказалась у выхода. Оставалось схватить обеими руками холодную дверную ручку и со всей силы потянуть ее на себя.
«А если дверь заперта?» – промелькнуло у нее в голове. Что, если она сейчас обернется, а он помашет ей ключом?
Она была готова закричать во все горло. Панический страх переполнял ее. В глазах потемнело. И тут случилось чудо: дверь поддалась – она была не заперта, но оказалась такой тяжелой, что Беатриче с трудом приоткрыла ее. В голову пришла еще одна мысль: что, если Реза только и ждал этого момента – пока она будет открывать дверь, чувствуя себя в безопасности, он набросится на нее, ликуя от сознания своей власти?
Ее сердце бешено колотилось. Каждый удар отзывался в ушах и груди, словно она присутствовала на концерте рок-группы, стоя прямо у динамиков. Постепенно, как в замедленной съемке, дверь открылась, и ее взору предстала панорама, сравнимая разве что с Эдемом. По этому проходу несколько часов назад она шла в библиотеку. Там царил мрак, а здесь все сияло, как в бальном зале перед прибытием гостей. Свет факелов отражался в отполированных до блеска мраморных стенах. В фонтанах плавали лепестки роз, распространяя чарующий аромат. Вдали слышались тяжелые шаги дворцовой стражи, которые для ее сердца были милее звуков карнавала в Рио-де-Жанейро.
