Франциска Вульф - Сердце Фатимы
Хасан сквозь зубы что-то процедил своим подручным, и оба тотчас же исчезли.
Уходя, он окинул взглядом Беатриче, и она увидела его глаза. Ей хватило доли секунды, чтобы понять, насколько ошибочным было ее первое впечатление об этом человеке. Хасан не пустозвон и не краснобай. Она вспомнила бледное от ужаса лицо Малека, когда у нее вырвалось слово «фидави». Он не сказал прямо, но Беатриче догадалась: Малек подозревал, что в Газне тоже скрываются фидави. Возможно, они протянули нити даже к дворцу эмира и Хасан – один из них.
С каким гневом он проклинал богохульников, как возвышенно описывал смерть своего брата! Это не было похоже на естественную скорбь. А этот взгляд?! Его черные глаза пылали гневом, испепеляющей ненавистью, и в то же время в них сквозил ужасающий холод. Этот взгляд внушал смертельный страх. Так смотрит человек, готовый в любой момент захватить самолет, взорвать небоскреб или пустить под откос поезд. А гибнущие при этом люди не в счет. Наоборот, чем больше жертв, тем больше триумф, тем ближе он к своей цели – покарать всех неверных. А ведь он еще совсем молод. Беатриче боялась даже вздохнуть. Кто, как не она, чужестранка, неизвестно откуда взявшаяся, возглавит этот черный список.
Хасан не произнес ни слова. Беатриче с облегчением вздохнула.
На этот раз опасность обошла ее стороной. Надолго ли?
XV
Пламя лампады на конторке слегка подрагивало на слабом ветерке, который дул в окно, овевая своды библиотеки. Беатриче плотнее завернулась в плащ и еще глубже надвинула на лоб феску. Сжав руки в кулаки, она пыталась согреть их своим дыханием. Однако все ее ухищрения были напрасны. Она чувствовала ледяное дыхание холода, словно за спиной стоял страшный призрак, дыша в затылок и тайно наблюдая за ней. Интересно, который теперь час? Наверняка далеко за полночь.
В библиотеке стояла звенящая тишина. По обеим сторонам входа горели два факела, и длинные тени от колонн метались по каменному полу. Где-то там, в таинственных глубинах библиотечного пространства, витал дух Резы. Казалось, библиотекарь никогда не спит. Если он действительно псих, то может не спать до окончания маниакальной фазы, после чего впадет в глубокую депрессию. А может быть, есть другая причина его бдения? Что, если он получил приказ не спускать с нее глаз, докладывать обо всем, что она делает?
Подняв голову, Беатриче прислушалась. Он был где-то рядом, за стеллажами, и листал книгу, но в такой тишине шелест страниц был скорее похож на шуршание грызунов, забравшихся в пергаментные свитки. Еще неизвестно, что страшнее – возбужденно-радостный психопат или стая жирных, кровожадных крыс, подстерегающих ее из темноты.
И почему она, собственно говоря, еще здесь, а не в теплой, мягкой постели? Можно ведь прийти завтра и продолжить поиски на свежую голову, без всяких шорохов и фантазий.
Этот вопрос Беатриче уже в который раз задавала себе. Но он не требовал ответа. Она точно знала, зачем она здесь. Ее путешествие длилось уже больше месяца, а Мишель и того дольше блуждала по чужой стране, в другом времени, в постоянном бегстве от фидави. Ее беззащитная малышка отдана на произвол этих монстров – не зная языка, не понимая, что с ней происходит и где ее мать. Беатриче представила, в каком страхе живет ее ребенок. В такой ситуации она просто не имеет права тратить время на сон! Дорог каждый час, каждая минута. Неважно, болит ли у нее голова, мерзнет она или нет, – она не должна прекращать своих поисков.
После визита Хасана Беатриче лишь дважды покинула библиотеку, участвуя в вечерней молитве и посещая ночную службу, дабы своим отсутствием не навлечь на себя подозрений. Она дала понять Ясиру, что после ночной молитвы будет работать в библиотеке и ему не надо стелить ей постель.
Закрыв на минуту глаза, она потерла переносицу, ощутив жуткую усталость, знакомую по ночным дежурствам в клинике. Чтобы справиться с ней, она разработала отвлекающую тактику: вместе с коллегами, которые в этот момент были на дежурстве, они вели разговоры и пили кружками кофе. Экстренные случаи по «скорой» тоже были адреналином, моментально приводившим ее в чувство. А что приведет ее в чувство здесь, в этой тишине? Она была наедине с психом-библиотекарем и горой пыльных книг.
Беатриче принялась рассматривать книгу, лежащую перед ней на полке. Весь день она потратила на то, чтобы уяснить принцип расстановки книг. Ближе к входу они были расставлены в алфавитном порядке по фамилии авторов и научным отраслям, однако по мере продвижения в глубь библиотеки система подбора становилась хаотичнее. На некоторых полках книги, казалось, были заставлены чисто произвольно – словно их сунул сюда человек, не умеющий читать. Лишь ближе к вечеру она сообразила, что Реза за период своей службы библиотекарем сортировал книги по срокам их поступления, не принимая во внимания даже язык, на котором они были написаны. А это отнюдь не облегчало поиск.
Она бесцельно бродила между стеллажами, светя лампой по корешкам, время от времени вынимая ту или иную книгу, заинтересовавшую ее, и бегло просматривала. Сейчас она как раз держала в руках том Пифагора, написанный на двух языках – арабском и латинском. Она и сама не знала, что ищет в этой книге. Чем может ей помочь этот знаменитый древнегреческий математик и философ? Беатриче тяжело вздохнула. Немудрено, что при таком хаосе она до сих пор не нашла ничего нужного.
В расстроенных чувствах, устало захлопнув книгу, она вернулась к стеллажу, откуда взяла том, и, зажав его под мышкой, стала карабкаться с лампадой в руках вверх по лестнице.
Ноги затекли, словно налились свинцом; с каждым шагом она боялась оступиться. Удивительно, что она еще не разу не грохнулась с этой хилой конструкции.
Благополучно добравшись до верха, Беатриче поставила книгу на прежнее место.
Она не оставляла надежды найти для себя что-то полезное. Посветив лампадой по корешкам, она вдруг замерла, почувствовав что-то знакомое в этих книгах. Задумчиво взяла следующий том с полки. Это был Аристотель. В душе она испытала состояние, какое бывает в первые секунды после пробуждения ото сна. Беатриче вернула том на место и взглянула на соседние: Гиппократ, Сенека, снова Аристотель и Аль-Фараби.
Она удивилась. Как ей удалось прочесть по-арабски имя автора книги? Как она догадалась, что эти красивые завитки читались как «аль-фа-ра-би»? Не обладая даром ясновидения и не веря в божественные озарения, Беатриче пришла к логическому выводу: эту книгу она знает, непонятно откуда, но знает. Волнуясь, она открыла первую страницу. Книга была написана на арабском. Повсюду на полях и между строк были заметки. Иногда одно слово, а когда и целые предложения, написанные мелким торопливым почерком черными чернилами. Она не могла прочесть их, но тотчас же узнала руку. С первого взгляда.
