Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

Пальцы начали дрожать, когда до пленки осталось несколько сантиметров. Что я, в самом деле, как вор какой. Зажмурилась, вместе с тем запуская руку за магическое ограждение, нащупала лук, не ощущая никакого воздействия, и резко его выдернула. Пленка пару раз мигнула и пропала. Вот и прекрасно. Все не так страшно, как казалось.

Восстановить бы сейчас в памяти картину погони. Я пошла наверх под уклон, откуда и бежала. Остановилась напротив обгоревших деревьев. Ничего примечательного, словно обычными спичками подожгли, — так я бы решила на Земле. Здесь змея петляла между деревьев, а вот и дерево в которое она врезалась… Значит, до места начала движения осталось немного. Плохо, что я не помню в точности, возле какого дерева я стояла, но там должно быть отверстие, оставленное стрелой. Или сама стрела. Выдернула ли я ее — из памяти вылетело, не до этого мне тогда было.

И правда, стрела торчит. Вернее, наполовину висит, а змеюку я заметила когда та уже летела на меня. Тот, кто ее послал, был не далеко, только я никого не видела. Возможно, он тут же исчез, а может и наблюдал… Я решила пойти в том направлении, в котором летела манкора. Деревья, корни, листья, — ничего необычного. Что я хочу здесь найти? Понятия не имею, но что‑нибудь все равно найду. Главное, обращать внимание на каждую мелочь, а конкретно на… следы.

Между двух деревьев красовались следы от человеческих ботинок. Я не исключаю, что это адепты натоптали, но до этого места четких следов я не заметила, все нечеткие, в тех местах, где ходили люди, а здесь ровные, лишь пару раз перекрещенные.

Присев на корточки присмотрелась. Знакомый узор, я такой уже где‑то видела…

— Рэне, — я обернулась на голос отца, — что ты здесь делаешь?

Папа шел бесшумно, приблизившись, он сел рядом и обеспокоенно на меня посмотрел. Я лишь сказала ему свое наблюдение.

— Здесь по периметру везде размытые следы, нечеткие отпечатки обуви, а здесь, — я указала на клочок земли перед нами, — четкие и не смешанные. Здесь стоял один человек, переминаясь с ноги на ногу.

Отец внимательнее пригляделся, а я задумчиво добавила:

— И эти следы мне кажутся смутно знакомыми… — Папа бросил на меня резкий взгляд. — Ощущение, что я их уже где‑то видела.

Папа задумался. Не думаю, что он обращает внимание на следы от обуви на земле.

— Вы узнали что‑нибудь, — я кивнула на следы, — о нем?

— Защитный магический контур Академии нетронут, посторонних проникновений он не зафиксировал. — Интересно, как тогда устроен защитный контур, если не улавливает проникновения постороннего. — Такое возможно лишь в трех случаях: либо его провели на территорию с разрешением, либо это кто‑то из адептов или магистров, либо он настолько умен и силен, что смог обойти защитный контур.

Допустим, его провели на территорию. Встает вопрос: кто и зачем? Вернее, понятно зачем, чтобы меня убили, но с какой целью ему помогали адепты или магистры…

— А разрешение должно исходить от ректора?

— Ректора, или декана. — Декана, декана…

— А кто у нас декан? — Черт. Вот наиглупейший вопрос. Отец усмехнулся, потрепал меня по макушке, и ответил:

— Магистр Айнех.

Очень интересно… Нет, вряд ли Айнех дал бы разрешение провести на территорию абы кого.

Допустим, это кто‑то из адептов или магистров. Опять же встает вопрос: кто? И может ли адепт запрограммировать манкору? Или магистры. Пытаться убить студентку, ради чего? Турнир? Бред. Кража? Возможно, но не факт.

— Вы уже проверяли магистров? — Отец кивнул.

— Айнех лично допрашивал каждого. — О, ну если магистр лично допрашивал… Тогда вариант с предателями под боком исключен.

Допустим, он настолько силен и умен… Тогда почему использовал такой изощренный способ? Мог бы просто убить сам, тем же магическим шаром, например. К своему стыду до сих пор не знаю как они называются.

— Пап, а про Грома что‑нибудь известно? — Отец поднялся, оперся плечом о дерево, окинул взглядом деревья и вздохнул.

— "Роза ветров". Там его знают как постоянного клиента. Только он всегда маскирует свою внешность, являясь в разном обличие.

— Что за "Роза ветров"? — Папа сморщился.

— Бордель.

Тьма. И туда меня было велено доставить при нападении в городе? Боюсь представить для каких целей.

Нападение в городе… Мысли зацепились за тот момент. Когда я осматривала переулок, там было три следа… Три разных следа.

Я еще раз взглянула на следы на земле. Ромбовидный рисунок. Вот где я его видела, в том памятном переулке. Но ведь от них ничего не осталось, прах развеялся на ветру, я собственными глазами это видела.

— Пап, а как такое возможно? — Отец изогнул бровь. — Следы. Точно такие же следы были в переулке в городе, где на нас напали.

Отец напрягся.

— Ты в этом уверена? — На память не жалуюсь. Я достаточно хорошо тогда их рассмотрела, чтобы сейчас безошибочно определить.

— Да, уверена. Либо это простое совпадение, и у кого‑то обувь с точно таким же рисунком, либо это воскресший из пепла.

Папа еще раз вгляделся в узор от ботинок, затем взглянул на меня, улыбнулся, и сказал:

— Молодец, дочка. Видимо, я стал настолько стар, что не обращаю внимания на такие важные мелочи… — Всем бы такими старыми быть… Лет 28 на вид дала бы, не больше. — В связи с открывшимися обстоятельствами, мне придется покинуть тебя прямо сейчас.

Я скривилась. Только пришел — уже уходит. Несправедливо, хочу сказать.

— Прошу тебя, будь осторожна. — Обеспокоенно начал он свою напутственную речь. — Постарайся не ходить одна, а еще лучше держись рядом с Витором.

Я потеряла челюсть. Она просто решила сбежать от меня. Отец мое неподдельное удивление не смог проигнорировать.

— Я по — прежнему считаю, что он не пара моей дочери, но сейчас ему можно и нужно доверять, особенно когда речь заходит о безопасности твоей жизни.

С одной стороны я понимаю волнения отца, что он переживает, и если бы мог сам бы остался в Академии. С другой — не понимаю. Он начал доверять Витору? Боги, куда катится этот мир…

Папа поднялся, оправил рубашку, а я вспомнила один момент, который стоило бы прояснить, пока родитель не удалился.

— А что с артефактом? С тем, что маскирует свет? — Мужчина обернулся, призадумался, бросил взгляд на лук, что лежал подле меня, и задал встречный вопрос:

— Ты готова расстаться с луком? — Теперь и я взирала на свое оружие.

Расстаться с ним? С моим пока что единственным настоящим защитником? Да никогда!

Уверенно помотав головой, вцепилась в искусные изгибы мертвой хваткой.

— В таком случае артефакт использовать не получится, иначе сгоришь. — И хоть папа улыбался, я поняла, что за этой улыбкой кроется целый вулкан эмоций. Он наверняка хотел бы обменять лук на артефакт, чтобы оградить меня от еще большей опасности.