Избранная для бастарда - Екатерина Орлова
Покосившись на ведьму, я готовлюсь ко сну, пока она суетится на кухне. Убирает со стола, переставляет мою чашку с чаем на табуретку у кровати, а потом идет за занавеску, откуда выходит уже в другой одежде. Черной. Внутри меня все холодеет. Поджав губы, Дисагра повязывает на голову черный платок.
– Дисагра… – еле слышно произношу онемевшими губами. – Ты почему в черном?
– Чтобы ночью меня не увидели, – недовольно бурчит ведьма. – Спать ложись!
Схватив погнутую палку, она открывает дверь, впуская в хижину сильный ветер. Бросив на меня острый взгляд, выходит и закрывает дверь.
Я ложусь на кровать и прикрываю глаза. Внутри как-то очень неспокойно. Сердце то заходится, то затихает, будто и не билось вовсе. Спину тянет, а еще живот. Даже ребенок притих, словно притаился.
Я даже не замечаю, как засыпаю, а просыпаюсь с криком. Низ живота будто ножом режут. Хватаюсь за это место, и меня выгибает дугой от боли.
– Дисагра-а-а!
Глава 46
– Ну чего кричишь? – слышу голос слева. – Ребенка напугаешь. Тужься давай, – бросает ведьма и проходит мимо меня, скрываясь за шторкой.
– Дисагра! Что это?! Почему так больно?! А-а-а!
– Рожаешь ты, Селеста, – спокойно отвечает старуха из-за шторки. – Да не кричи ты!
Я крепко зажмуриваюсь и прикусываю губу так сильно, что чувствую стальной привкус собственной крови. Пальцы впиваются в простыню и царапают ее, разрывая ткань. Мне так чертовски больно, что, кажется, позвоночник сейчас треснет пополам, а низ живота просто взорвется.
Через некоторое время ведьма встает прямо надо мной. Смотрит своими черными глазами и начинает что-то бормотать. Потом подставляет ладонь и дует на нее, осыпая меня каким-то порошком.
– Нет, – мотаю головой. – Нет, я не хочу засыпать.
– Ты и не уснешь, – бубнит ведьма. – Тужься, Селеста.
Не знаю, что за порошок, но я остаюсь в сознании. Почти. Понимаю, что со мной происходит, чувствую боль, но реагирую на нее как-то апатично. Движения вялые, тело налито свинцом. Позвоночник прошивает боль, но я как будто смотрю на свою агонию со стороны. Не чувствую всего того, что должна. Будто я отделилась от своего тела и только краем сознания отмечаю дискомфорт.
Не знаю, сколько проходит времени и сколько длится процесс родов, но к моменту, когда Дисагра берет на руки моего ребенка, я совершенно измотана. Мокрые волосы облепили лицо, влажная одежда прилипла к телу. Даже дышать тяжело от усталости.
– Кто? – пересохшими губами спрашиваю я еле слышно.
– Девочка. Принцесса. Будущая правительница Дальних земель, – произносит ведьма, но каждое следующее слово я слышу все хуже, пока не проваливаюсь в темноту. В самом конце до меня доносится довольный голос старухи: – Поспи. Ты хорошо справилась.
Из темноты меня вырывает ужасный кошмар. Мне снилось, как мою дочь бросают в Драконью впадину. Я резко сажусь на кровати, и голову прошивает боль.
– Ну чего подскочила? – недовольно ворчит ведьма, и я поворачиваю голову на ее голос. Она сидит на стуле с высокой деревянной спинкой и прядет конопляное волокно.
– Моя дочь! Где она?! – спускаю ноги на пол и окидываю взглядом хижину. Ребенка нет. Вскакиваю на ноги и пошатываюсь. – Ты убила ее?! Убила, старая…
– О, разошлась! – хмыкает Дисагра. – Спит она! На улице.
– Как на улице?
Я стараюсь быстро переставлять ноги, чтобы добраться до выхода из хижины, но меня так сильно кидает из стороны в сторону, что приходится замедлиться. Открываю дверь и выхожу на деревянное крыльцо. На нем стоит люлька, накрытая сверху тонким белым полотном. Я подхожу к ней и с замиранием сердца снимаю ткань. Моя дочь лежит на мягкой ткани, завернутая, будто куколка бабочки. Выпятила пухлые губки и спит. Причмокивает, на что я начинаю улыбаться, а на глазах собираются слезы.
– За тобой кровь тянется, – бурчит ведьма у меня за спиной. – Иди помойся, переоденься. Скоро твоя дочь есть захочет, ты должна быть готова. Иди, Селеста, – приказывает Дисагра, когда я не двигаюсь с места.
– Дай на дочь полюбоваться.
– Пока будешь мыться, я ее занесу. Любуйся целыми днями. Ну иди же!
Спрятавшись за шторой, я как могу быстро моюсь и переодеваюсь в чистую сорочку с завязками на груди. Слышу, как ведьма разговаривает с моей дочерью, и улыбаюсь. Бухтит, называя меня безответственной матерью, потому что в первую очередь пекусь не о ребенке, а о себе и том, чтобы увидеть дочь.
– Но мы научим ее вовремя кормить ребенка, правда? – добавляет она.
– Я готова, – выступаю из-за шторки.
– Ложись иди, я обед сготовлю.
– Обед? Я проспала целое утро?
– Ты проспала со вчерашнего утра. Больше суток прошло.
– Правда? А как же? А дочка разве не ела?
– Ела, – кивает Дисагра. – Ты ее кормила, просто не помнишь. Ну давай уже.
Пока я мылась, старуха заменила простыни, и я усаживаюсь на чистое белье. Ведьма тут же склоняется над люлькой, которая волшебным образом переместилась с улицы к моей кровати, и разворачивает ребенка.
– Опусти сорочку. Дите должно лежать с тобой кожа к коже. – Как только я это делаю, Дисагра кладет малышку мне на грудь. Та, покряхтев, безошибочно отыскивает сосок на налитой груди и жадно впивается в него. Я начинаю плакать от переполняющих меня ощущений. Весь мир вокруг меркнет. – Началось. Развела тут сырость.
– Какая же она красавица, – произношу я и провожу кончиками пальцев по нежной щечке. – Как же мне назвать тебя, моя прелесть?
– Тамайна, – говорит Дисагра, и я поднимаю голову, встречаясь взглядом со старухой. – Так звали мать Кардена, – добавляет она.
– Красивое имя, – отвечаю и опускаю голову, чтобы посмотреть на дочку. – Тамайна, – повторяю с благоговением.
– Пойду вяленое мясо принесу, – вклинивается ведьма. – Тебе есть надо хорошо. Выкормить ребенка Верховного сына – это тебе не обычного ребенка кормить. Ну ешьте, – смягчает она тон. – Я скоро.
Дисагра покидает хижину, а я опускаю взгляд на ребенка.
– Тамайна, – шепчу, а дочка хмыкает. – Моя красивая девочка. Принцесса. Дочь Верховного правителя. Как же я хочу, чтобы у твоего отца была возможность увидеть тебя. Хотя бы раз в жизни. Узнать, какая красавица у нас с ним получилась. Вдохнуть твой запах, поцеловать нежную щечку, услышать, как ты причмокиваешь, – улыбаюсь сквозь слезы. – Как бы я хотела, чтобы он оказался здесь. Я бы ради этого отдала почти все на свете. Все, кроме тебя, – целую и глажу бархатный лобик. – Он бы полюбил
