Кофе готов, милорд - Александра Логинова
Одетая, как на похороны всей королевской семьи, баба Мика триумфально оглядела присутствующих, выложила на стол какой-то конверт и драматично воскликнула:
– Они что-то скрывают!
Глава 23
– Они что-то скрывают! – окрыленная бабка хлопнула ладонью по конверту. – Вот Миром клянусь, скрывают.
Мы кисло переглянулись.
– Что именно?
– Перво-наперво, графиню. В поместье графском беда.
Проснувшийся Яким шумно отхлебнул горячего клюквенного чая и скептически крякнул, причмокивая губами. Две бойцовской породы женщины виновато смотрели друг на друга и с какой-то невыразимой тоской на меня. Элю от греха подальше отправили спать, что я одобрила всей душой – не нужно девочку расхолаживать нашим конгрессом.
– С чего вы взяли, что скрывают? Как только этот хлопчик столичный прибыл, все уже говорили, что погорело поместье. Причем тут графиня?
– А при том, что не нашли ее. Как в воду канула девонька, ищут ее с собаками, с ищейками, как золото какое. Али дичь на охоте, – подумав, кивнула сама себе бабка.
– Ну так она птица вольная, взрослая, могла сама крылышки навострить подальше.
– Кудыть? – ахнула она. – Ну кудыть ей было деваться-то? Батьки нет, жониха нет, бабушка родная али тетушка – и те далече. Вы ж ей столько лет прислуживали, знать должны, что барышни-дворянки существа дюже хрупкие, сами дальше ворот шагу ступить не могут.
Меня наградили сочувствующе-смущенными взглядами, которые я успешно заела голубцами. Приятно знать, что это не про тебя.
– А окромя этого доказательства у меня имеются! Не-о-про-вер-жи-мы-е. Вот, – конверт оказался пододвинут в мою сторону.
Мы снова переглянулись. Конверт брать не хотелось. Мало ли, вдруг там ориентировка на меня или просьба вернуть за вознаграждение. Пока Микардия вкладывая душу рассказывала нам о проходимцах и тупоголовых «качках», засевших в главном здании города, мы незаметно начали собственное молчаливое совещание.
«Возьми конверт» – едва заметный кивок головы от Берты сначала на меня потом, на «доказательства».
«Не хочу» – пришлось еле качнуть головой, делая вид, что просто дернулась.
«Вдруг что-то важное» – нахмурился Феликс, подливая нам чай.
«Вот вы и берите» – упрямо сжала губы.
«Почему упрямишься?» – выгнутая бровь Ясеня и удивленный взгляд Миры.
«Не вас она потом на очередное «задание» потащит!» – возмущенный взгляд по очереди каждому слуге. Тут только покажи, что заинтересована, мигом каску наденут и в окоп негласной войны отправят. А из меня же диверсант аховый. Однако мысли, что некто в мэрии или среди стражи проворонили наследницу титула и не могет найти, очень опасны.
Во-первых, они принадлежат одной из главных сплетниц города. Во-вторых, подобного рода сплетни быстро трансформируются во что-то пострашнее, чем просто «не уберегли». И, в-третьих, народ, напуганный перспективами захвата графства иными аристократами ввиду отсутствия представителей исконной власти, не станет разбираться с тем, что стража Большого Рога в принципе не обязана охранять графскую семью. Сохранять порядок в городе – да, встать на защиту господ по их просьбе – да, но не отслеживать всевозможных лиходеев на подлете к господскому поместью, крутя руки злоумышленникам до того, как им придет в голову творить беспредел. Но кто в этом будет разбираться? В лучшем случае нас ждут просто народные волнения. В худшем – попытка бунта и подрывной деятельности партизан из народа, утратившего доверие к представителям власти.
И если в городе узнают, что вся невеликая семья графов, обеспечивающих порядок и защиту, разом исчезла с лица Аморской земли…
– Да слышите ли вы меня, нелюди? Сидите с рожами постными, будто капуста в голубцах ваших тухлая. А я вот, че думаю… – боже, избави нас от её мыслей. Интересно, если снять кулон и попросить всех выйти, у меня получится вырубить её так, чтобы она не вспомнила весь сегодняшний день?
– Убили графинюшку нашу, Греттушку свет Францисовну!
– Да с чего...
– Молчи, Ритка, раз ничего не понимаешь. Меня слухай, молчи и слухай. Сами убили, тело огню предали, а прах по ветру развеяли. Это и скрывают.
Что?!
Мужчины скорбно сняли шапки. Зачем им вообще головные уборы в помещении, блин? Мира сложила руки в характерном жесте и прошептала коротенькую молитву. Потом подумала и мелко перекрестилась, подражая нашему христианству и вызывая у меня иррациональное чувство гордости – запомнила наши религиозные ритуалы, о которых я ей однажды рассказала. Ясень вышел изо стола, взял свою сумку и достал оттуда листок бумаги с крупным заголовком «Завещание». Подумал пару секунд, написал несколько строк… и поставил мою размашистую подпись! После чего аккуратно свернул его в трубочку и галантно передал Мире.
Я обалдело взирала на эту панихиду. Служанка развернула завещание и углубилась в чтение, стараясь не слишком радоваться написанному. Через плечо ей заглянул Анри и удивленно присвистнул, почесав затылок. Заинтересованные Берта и Феликс отогнули край листа, прочитали… переглянулись и поудобнее перехватили столовые ножи!
Одна лишь старая клюшка ничего не замечала, упоенно причитая по безвременно сгинувшей мне.
– Так уж и убили? – я попыталась сохранить холоднокровие, топя малодушное желание сбежать в клюквенном чае.
– Наверняка. А ежели и не убили, то держат в какой-нибудь башне высокой, цепями закованную, без еды и питья, как рабыню бесправную. Надобно нам помощь отыскать, дабы вызволить красавицу из логова злодейского.
– Ну нет, умерла так умерла, – воспротивился конюх, шепча строки «завещания». – Неча душу покойную тревожить, ей еще ягоды небесные в божьем дворце вкушать, а мы тут со своей беготней перебаламутим всех.
– В самом деле, коли прибрал её Мир к рукам, так нужно прямо сейчас в мэрию идти, ходатайство подавать на регистрацию смерти, упокой бог душу юную! Ну и на наследство заодно, чтобы сразу едино разобраться, без проволочек… – скромно закончила Берта, мечтательно поглаживая место подписи.
– Вы че? Вы как это? – вытаращилась бабка так сильно, что я испугалась за её глаза. – А ежели жива она?!
– Ненадолго, – хитро улыбнулся Феликс, доставая карманные счеты. – В смысле, пока помощь организуем, с ней сто раз покончить могут. А вообще, правы вы, мисс Микардия, наверняка нашей госпожи давно нет в живых.
Один только дед Яким, подслеповато щурясь в бумагу, наливался лихорадочным румянцем и гневно сжимал кулаки.
Мы с бабкой переглянулись, разделяя друг с другом глобальное чувство офигевания. Плюнув на все
