Цветок забвения (СИ) - Мари Явь

— Ну, ты ведь осталась жива.

— Заткнись! Ты тут вообще ни при чём!

Я не собиралась вмешиваться в их личные дела, но мужчина выглядел так, будто собирался согласиться с этим бредом. Эта семья и так причинила ему слишком много боли.

— Ты выжила только благодаря его печати, — сказала я, приближаясь. — Ты бы погибла или была бы обесчещена, если бы Илай не защищал тебя всё это время.

— Защищал? Так, как тебя, что ли? — Она оскалилась. — Это со мной он должен был носиться и убивать всех, кто косо посмотрит! Я была ребёнком, у которого убили родителей и чей дом сожгли! Я скиталась и голодала, но никто не мог дать мне приют. Всё из-за печати! Я всё это время искала способ избавиться от неё, потому что это проклятье, а не спасение!

— И нашла Датэ, — догадалась я. — Но печать он не снял.

— Нет. — Ями улыбнулась. — Он сделал кое-что получше. Он обернул мою никчёмность в пользу. Он научил меня сражаться, превращая проклятье в оружие. Господин подарил мне смысл жизни. Как ты смеешь меня осуждать за то, что я служу ему?

— Осуждать? Нет. — Я посмотрела на императора. — Для этого у нас есть Дитя. Он тебя допросит. — Я повернулась к Илаю, и он кивнул. — Не считай это пыткой, но нам нужно узнать побольше о тебе и о том, что замышляет твой хозяин.

— Я ни за что не предам его! — рявкнула она. — Лучше просто убейте меня!

— Не говори так, Чили. — Я положила ладонь ей на голову, и её глаза шокировано распахнулись. Прикосновение. Оно бы удивило её, даже если бы шло не от Девы. — Ты не должна ничем жертвовать ради этого человека, потому что лучшую из Дев с точно таким же именем, как у тебя, он убил. Позволь мне утешить тебя в память о ней.

Ями смотрела на меня так, что становилось ясно — она приготовила речь полную яда и злости. Но теперь не могла произнести ни слова.

Тогда она перевела взгляд с моего лица на меч, что нависал над ней, догадавшись, как лучше ответить. Она резко выгнулась навстречу лезвию, но Илай убрал его раньше, чем остриё пронзило её сердце. Металл лишь оцарапал кожу, рассекая узор печати.

— Это чтобы ты не думал, что до сих пор меня защищаешь! Теперь я просто у вас в заложниках! И это просто пытка! — выдала Ями, и Дитя обхватило её голову, заставляя смотреть ему в глаза.

К наследнику всегда предъявлялись высокие требования. Прежде всего, он обязан родиться мальчиком.

Ой.

В доме Маяра нельзя было провиниться сильнее, поэтому мать Ями занимала самое низкое положение в семье. Над этой женщиной смеялись даже наложницы. Отец был тоже презираем в своём круге, хотя и родился мужчиной. Анатомически. В его характере было слишком много женского: кроткий, тихий, замкнутый.

Мать и отец… Они были просто примером того, какой ей становиться не следует.

Что же касается образцов для подражания…

Когда Ями было шесть, в доме появилась Руи. За ней спустя пару лет — Илай. Эталоны идеальной женщины и идеального мужчины. Между собой они не ладили, и Ями разрывалась, не зная, кому подражать, чтобы угодить главе.

Маяр любил Руи.

Но Илая он любил сильнее.

Он им восхищался. Слухи, которые о нём ходили, разжигали в Маяре какую-то извращённую мужскую гордость, которая возбуждала его сильнее женской красоты.

— Ты принадлежишь мне! — Маяр даже Руи не говорил этого так часто, как сыну.

Илай был идеальным наследником во всём за исключением первородства, и это единственное преимущество, которое было у Ями перед ним. Неоспоримое, безусловное, самое главное. Остальное — дело практики.

Она следила за ним, подсматривала, подслушивала, ходила по пятам.

Она убивала кошек и щенков и оставляла их у него под дверью.

Она отвешивала пощёчины неприкосновенным женщинам гарема, которых он защищал.

Она настолько преуспела в этом, что Илай в итоге сдался и признал в ней достойного ученика. Он стал её мастером, отчего предвкушать момент, когда он станет её слугой, было ещё приятнее. Однажды мужчина подарил ей золотую заколку, которую она в своих одиноких играх превращала в браслет, обвязывая тесёмкой, или в кулон… или в кольцо.

Маяр и её родители всё чаще твердили о свадьбе, и ей становилось любопытно… Но однажды Илай чуть было не зарезал старика за такие разговоры.

Божественный момент.

Она вдруг поняла: Илай любит её. Не так, как беспомощный отец или вечно напуганная мать. Не так как Маяр Руи или Руи Илая. И уж точно не так, как те, кто хотел на ней жениться. По-настоящему. Благородно. Он готов был нарушать запреты ради неё, даже убить родного отца. Она обязана была поскорее стать его госпожой, чтобы дать ему все права на её защиту.

Ями заискивала перед Маяром с этой целью. Старик должен был поскорее увидеть в ней нечто большее, чем приёмник для спермы. Она следила за порядком в доме и докладывала ему обо всём… И вот однажды ей стало известно о тайне Илая.

Дева в их доме.

Само собой, она поспешила поделиться этой новостью не с матерью или отцом, а с Маяром, который в тот момент демонстративно обижался на сына.

— Не злитесь на Илая! Вы даже не представляете, какой подарок он вам приготовил, чтобы заслужить прощение! Он даже Дитя привёл, чтобы…

— Дитя здесь?! — Старика это уже взбодрило. — Почему мне никто не доложил? Своевольные ублюдки! Кто здесь заслуживает его внимания больше, чем я?

— Дева!

— Что?! Эта потасканная…

— Настоящая Дева! Илай был на Востоке и принёс её в ящике. Он прячет её в своей комнате, дожидаясь подходящего случая, чтобы преподнести вам.

Маяр, как и Ями, рассудил, что, конечно, самому Старцу женщина без надобности. И хотя его тело уже не реагировало на женщин так, как прежде, любопытство привело Маяра в комнату сына. Там было Дитя, да, но его старик даже не заметил. Он пошёл к кровати, игнорируя отшельника до тех пор, пока тот не напал на него.

Так настал час славы Ями.

Противник был одного роста с ней, безоружен, беззащитен, видел основную угрозу в генерале, а не в его внучке, и у неё как раз был приём на такой случай. Оказавшись за спиной отшельника, она накрыла его глаза ладонями и с силой вжала пальцы в веки. Дитя истошно завопило… но уже через секунду захлебнулось криком: Маяр перерезал ему горло. Брызнувшая кровь попала Ями на лицо. Отскочив в сторону, она следила за тем, как судья падает на пол, ползёт к кровати, скользит в собственной крови, протягивает руку к Деве. Рана на его горле стала быстро затягиваться…

— Убей его, — приказал Маяр, бросая ей под ноги кинжал. Он был слишком занят, чтобы сделать это сам.

И Ями подчинилась. Потому что не могла не подчиниться. Она слишком долго ждала момента доказать ему… услужить… стать достойной…

Прижав маленького гостя к полу, она не целясь ударила в хрупкое тело. А потом снова и снова, пока Дитя не перестало брыкаться. Его драгоценное облачение было истерзано и перекрашено.

Страх обрушился на неё, только когда Ями вышла из комнаты. Лишь столкнувшись в коридоре с Илаем, она поняла, что ей придётся отвечать за содеянное, и, прежде всего, перед ним самим. Она никогда не видела мастера таким взбешённым. Таким… напуганным. Его безумный взгляд дал ей понять: он никому не собирался делать подарки. Никогда больше. Он принёс Деву не для отца. Для себя. Он сходил по ней с ума, хотел защищать её, быть только её слугой. Он любил её больше кого-либо, мечтал жениться на ней и делать с ней все те пошлости, которые делал сейчас Маяр.

Ужас и обида стёрли послевкусие торжества. Вонь убийства стала нестерпимой, и Ями стошнило, когда она выбежала из дома. Её тут же окружили люди, теребя, и она закричала, подчиняясь порыву, который она предпочла называть инстинктом самосохранения.

— Он убил их всех! Это Илай! Илай сделал это!

Охрана рванула в дом, а Ями сбежала из него, как и всегда, когда дело пахло жареным. Но в этот раз им запахло буквально: когда она вернулась, дом уже догорел, а внутри пожарища копошились мародёры. Головы членов её семьи были насажены на пики ворот. Она с трудом нашла ту, на которой было написано «Наследник». То, к чему она так стремилась, ради чего готова была пожертвовать всем, было не просто жестоко уничтожено — опозорено и выставлено напоказ.