Филис Каст - Богиня по ошибке
Замок выглядел так, словно его выдолбили в горе. Квадратные толстые стены, двери с засовами. На постройку использовали грубый серый камень, придававший всему зданию налет древности, как у сучковатого дерева, выстоявшего много бурь. Пока я изучала замок, мне почему-то вспомнилась «Лигея», одна из самых туманных новелл Эдгара Аллана По. Действие там происходит в древнем монастыре, обнесенном толстой каменной стеной. Персонаж Эдгара По наблюдает, как призрак первой жены убивает его вторую жену. Затем первая возрождается, пожирает вторую, а сам рассказчик сходит с ума. Почему-то сравнение показалось мне уместным.
Мое невесомое тело продвинулось немного вперед и зависло непосредственно над центром здания. Замок не спал. Я разглядела на большом квадратном дворе много костров. Мое тело во сне не могло ощущать температуры, но я поняла, что было холодно, потому что фигуры, поддерживавшие огонь, накинули на себя плотные одеяла или плащи с капюшонами. Я содрогнулась и на секунду испугалась, что приняла за одеяла и плащи те крылья, которые когда-то видела. Но одна фигура сбросила одеяло, подкладывая дрова в костер, и я убедилась, что это определенно человек. Женщина. Мое тело по собственной воле опустилось пониже. Все здесь оказались женщинами, но двигались они как по команде и не разговаривали друг с другом.
— Женщины из замка Маккаллан, — произнесла я вслух и увидела, как кто-то поднял голову и посмотрел в мою сторону.
Это была совсем юная девушка, лет тринадцати-четырнадцати, с высокими скулами, обещавшая в будущем превратиться в красавицу, но пока ее черты выглядели мило округленными, как у херувимчика. Большие глаза были опушены густыми ресницами. Она взмахивала ими, как бабочка крыльями, чтобы разогнать остатки глубокого оцепенения, в котором пребывали и остальные женщины. Девушка уставилась в небо, пытаясь разглядеть нечто бестелесное. Густая шапка ее кудрей ловила отблески костра и посверкивала, как граненые камни.
При виде этой прелестной девочки меня пронзила остра я печаль. Здесь творилось что-то ужасное. Мою уверенность в этом подпитывал не только липкий ужас того, чему я стала свидетельницей в прошлый раз под влиянием магии сна. Я пока этого не понимала, но нутром чуяла, что подглядываю теперь не просто за похищенными рабынями или истерзанными наложницами.
Тут ночь расколол жуткий вопль. Девушка, пытавшаяся что-то разглядеть и почувствовать, ретировалась к остальной компании, которая мгновенно съежилась. Глаза ее сразу стали пустыми и стеклянными. Женщины сбились в кучу, как овцы, отданные пастухом на милость волка м. Они нервно перебирали пальцами, поплотнее заворачивая свои дрожащие тела в одеяла и накидки. Все их внимание сосредоточилось на закрытых дверях, достаточно больших, чтобы предположить, что они ведут в главный зал.
Крик повторился. Две женщины направились к дверям, но остальные поспешно позвали их обратно.
Снова раздался пронзительный вопль, почти нечеловеческий от боли. Я не могла этого выдержать, всем нутром захотела выяснить, что все-таки происходит и нельзя ли это остановить.
Словно в ответ на мою мольбу, тело само метнулось вперед и легко, словно песчинка, втянутая пылесосом, прошло сквозь зловещие двери. Я оказалась под потолком огромной комнаты. В первую секунду она слегка напомнила мне обеденный зал в храме Эпоны. В каждом углу пылали камины, в которых с легкостью поместились бы в полный рост несколько человек. Горели свечи. Но никакой огонь не мог рассеять мрак в этом зале. Вдоль стен стояли грубо сколоченные скамьи. В мерцающем свете я разглядела людей, сидящих на них. Многие будто спали. Никто не разговаривал.
Очередной пронзительный крик, за которым последовал стон, привлек мое внимание к центру зала. Какие-то фигуры сгрудились вокруг одного-единственного стола. Мое тело подплыло к этой группе. По мере того как я к ним приближалась, меня все больше охватывало отчаяние от зла, исходившего от них. Как в ночь нападения на замок Маккаллан, мое дурное предчувствие было почти осязаемым. Я не хотела смотреть, не желала видеть, что там лежит на столе, но мои глаза никак не закрывались.
У всех, кто собрался вокруг стола, помимо сосредоточенности была еще одна общая черта — крылья. Они шелестели и подрагивали, хотя тела оставались неподвижными. Я приготовилась к самому трудному, когда мой дух завис над столом.
Я обнаружила, откуда шли крики. Вопила женщина — нагая, но старая или молодая, определить было невозможно. Она лежала на столе, блестевшем от красной крови. Ее руки вытянули над головой и привязали. Ноги развели в стороны и согнули в коленях. Ступни подтянули к телу и тоже привязали. Со стороны выглядело так, будто ее подготовили к проведению гинекологического обследования. Огромный живот колыхался от жизни, бившей изнутри. Она снова закричала, да так, что ее шея напряглась и по всему телу пробежала дрожь.
Наблюдавшие твари не шелохнулись, не дотронулись до нее, чтобы успокоить или помочь. Они просто молча стояли и смотрели. Лишь подергивание крыльев выдавало их напряжение.
Роженица вновь начал кричать с ужасом обреченной.
На моих глазах ее лобок начал раздуваться все больше и больше. Никогда не представляла, что человеческое тело способно расшириться до таких размеров. Неожиданно из паха вырвался целый кровавый сноп и осел красными капельками на трясущихся крыльях ожидавшей публики. Из зияющего отверстия в дрожащем теле высунулся некий предмет цилиндрической формы, словно обернутый в толстую морщинистую шкуру цвета алой крови. Все во мне воспротивилось при виде ужасной сцены, разыгравшейся передо мной, но глаза отказались подчиниться приказу и не закрылись. Точно так же и тело отклеилось унести меня оттуда. Цилиндр зашевелился в утробе растерзанной женщины. Что-то сверкнуло в тоннеле из плоти. Мои глаза невольно приклеились к этому блеску Так обычно посверкивает мокрое наточенное лезвие только что использованного ножа.
Мое тело спланировало вниз, так что я зависла всего в нескольких футах над головами тварей.
Время будто замедлило ход. Твари подо мною застыли, словно невидимая рука нажала кнопку «пауза». Теперь, когда я подобралась совсем близко, глаза лучше разглядели комок искореженной плоти, все еще не покинувший тиски женского тела. Я поняла, что смотрю на новорожденную тварь. То, что я поначалу приняла за морщинистую шкуру, было на самом деле парой неразвитых крыльев, полностью охватывавших тщедушное тельце, совсем как кокон с гусеницей. Свет горящих свечей отражался от двух придатков на концах соединенных крыльев. Они были похожи на когти и блестели от околоплодной жидкости и крови.
