Анна Гринь - Взмах веера (СИ)
— Пора? — предположил Рэндалл, через прикосновение к жене чувствуя, что та долго не удержит преобразовавшуюся магию.
Клант кивнул и сосредоточился. Он толком не знал, как правильно настраивать переход, но легарду ничего не оставалось, как представить саму Эмму, надеясь, что это сработает.
Драконесса хмуро глянула на блондина, вцепилась когтями ему в плечо, делая больно и привлекая внимание. Он скосил на нее глаза, а потом, догадавшись, прижал подушечки пальцев к клюву зверя. В тот же миг перед глазами возникла ясная картина: берег, о который разбивается серовато — зеленая вода, высокая трава и холодное белое небо.
Хорошенько рассмотрев образ, Клант пробормотал:
— Отпускай.
Вирена, закусив губу, крепче сжала руку киашьяра, радуясь, что Рэнд стоит позади — потоком выплескиваемой силы ее просто сбило бы с ног.
Клант застонал сквозь зубы. Кровь хлынула из носа, по подбородку и шее стекая за ворот рубашки.
— Все, — без радости пробормотал он, видя, как начинает меняться все вокруг. Рэнд, Вира, зал, наполненный клекотом и кваканьем питиринов — все исчезало, растворялось, и только когти голубенькой драконессы, все так же крепко сжимавшей его плечо, удерживали легарда в сознании. В ушах звенело. На какое‑то мгновение он решил, что перепонки не выдержат. Колени уже не выдержали, и от падения Кланта уберегало только то, что перемещение еще не завершилось.
«Если мне так плохо, то что же пришлось пережить Эмме?» — с ужасом подумал киашьяр, постаравшись сосредоточиться на мыслях о девушке.
Глава 11
«Прежде чем сделать вывод об исследуемом явлении, необходимо несколько раз повторить весь ряд опытов».
Справочник в помощь студенту магической академии
«Главное, чтобы явление не начало исследовать тебя самого!»
Приписка на полях
Это было странное место. От переливающихся золотисто — розовых облаков рябило в глазах, само небо походило на нарисованное ребенком, а земля под ногами странно пружинила и изгибалась, как змея. Окажись Клант здесь один, он бы решил, что уснул и видит странный сон, но на его плече все так же сидел питиринчик.
«Прыгай уже», — вдруг раздался в голове киашьяра незнакомый трескучий голос.
Он нахмурился и осмотрелся. Вокруг было пусто. Во все стороны простирался шевелящийся туманно — розовый пейзаж.
— Куда? — даже не надеясь услышать ответ, спросил Клант.
«Вниз, куда еще?» — не без тени ехидства ответил все тот же голос.
— Куда вниз? — все еще ничего не понимая, переспросил блондин.
«Да на землю! — теряя терпение, проревел голос. — Я‑то прямо сейчас могу слететь, а ты еще долго будешь додумываться до этого».
— А это не земля, разве? — удивился легард.
«Ты стоишь на облаке, — лаконично ответил голос. — Или ты всерьез думаешь, что тут земля такая странная?»
Ответ воодушевил киашьяра, и он пошел вперед, внимательно осматриваясь. Под ногами все так же пружинило, но теперь Клант стал замечать, что если надавить ногой посильнее, то она проходит сквозь странную белесую субстанцию.
«Прыгай! — вновь велел голос. — Иначе облако не пройти».
— А ты кто?
В ответ Клант услышал хриплый хохот, а драконесса недвусмысленно клюнула его в щеку.
— Ясно, — обратился легард уже к питирину и кивнул.
«Прыгай», — велел зверек.
Понимая, что, возможно, делает глупость, киашьяр приготовился и подпрыгнул на месте. Если его ногу облако пропускало лишь на несколько сантиметров, то сам он прошел сквозь белесый туман почти без сопротивления и громко охнул, когда с огромной скоростью понесся к земле.
«Лети!» — хрипло крикнула драконесса, и у Кланта возникла потребность пристукнуть питирина за столь здравое предложение.
— Как ты себе это представляешь?! — крикнул он и начал создавать под собой воздушную прослойку, чтобы не разбиться о настоящую землю.
Голубенькая озадаченно квакнула и, отцепившись от плеча легарда, уверенно замахала крыльями. Отлетев на несколько метров, драконесса внимательно наблюдала за тем, как Клант сначала стал падать с меньшей скоростью, а затем и вовсе завис в воздухе.
«Ну, или так», — прокомментировала она, сопровождая его медленное движение вниз.
Киашьяр промолчал, сосредоточившись не на одобрительном кваканье голубенькой, а на пейзаже внизу.
Рассматривая зеленые луга и темнеющие леса, широкое русло реки и череду озер у самого горизонта Клант задумался над тем, не остался ли он дома, на родной земле, вместо того, чтобы переместиться. Уж слишком обыденно выглядел этот другой материк. Лишь небо и облака придавали ему сказочности.
«Точно — точно, — подтвердила его невысказанные мысли драконесса. — Мы переместились».
— Эй, ты… — фыркнул легард, запнувшись на обращении к питирину. — Читаешь мои мысли? — И добавил еле слышно: — Жаль, что Вира не дала вам имен…
«А мне ни капли не жаль, — услышав за свистом ветра его шепот, ответила драконесса, — ведь у меня есть имя. И я не хотела бы получить новое. Вирена знает об этом».
— Хорошо, тогда ответь: как тебя зовут и почему я тебя слышу? — потребовал Клант. — И почему раньше никто из питиринов не пытался с нами общаться?
Голубенькая надолго замолчала, облетев киашьяра несколько раз, и только потом сообщила: «У меня довольно сложное для вашего понимания имя. Можешь звать меня Т'а. Раньше мы не могли передавать свои мысли, лишь образы через прикосновение. Здесь совсем другая магия…»
— И поэтому можешь, — перебил питирина Клант.
«Прежде всего потому, что это родина драконов», — уверенно подумала Т'а.
— Родина? — переспросил Клант. — Значит, вы на самом деле отсюда?
Драконесса не ответила, шустро облетела вокруг снижающегося легарда и с кваком устремилась вниз, к реке. Киашьяр последовал за ней, присматриваясь к местности.
«Вы тоже родом отсюда, — вдруг сообщила Т'а, не снижая скорости спуска. — Когда‑то давно очень многие создания появились именно здесь».
— Как это? — не понял Клант.
Он всегда был уверен, что род оборотней вел свою историю с островов, хотя не раз видел в книгах упоминание про второй континент.
«Вы появились здесь, — голубенькая перевернулась в воздухе, по дуге взмыла вверх и замерла, купаясь в теплых воздушных потоках. — Это было о — о-очень давно, но память драконов хранит тот момент».
— Ты выдумываешь! — покачал головой Клант, высматривая место для приземления. — Тогда зачем мы отсюда ушли?
