Хумай - Алсу Флюровна Исмагилова
До того, как все гости разошлись, ей удалось тихо уйти к себе в комнату. Шульген и не заметил, что она ушла. Только когда Самрау спросил у него, где его дочь, удивленно осмотрелся вокруг и увидел, что ее нигде нет. Падишах посмотрел на него долгим тяжелым взглядом и молча вышел из зала.
– Тебе надо найти жену, – тихо сказал ему Урал, который заметил, как падишах недобро посмотрел на его брата.
– Это ничего не изменит, – Шульген недовольно встал, зыркнул на Урала и ушел вслед за падишахом.
Куда ему идти, он не знал, но примерно догадывался, что комната Айхылу может находиться рядом с комнатой Хумай, и направился на женскую половину дворца. Когда он поднялся на этаж, где находились спальные комнаты, он сразу увидел, что у одной из них была слегка приоткрыта дверь и из нее доносились приглушенные голоса. Осторожно подкравшись к ней, он замер и прислушался. Это были голоса падишаха и Айхылу.
—… что теперь поделаешь, это был твой выбор. Я не могу пойти и отменить эту свадьбу, Айхылу, – тихо говорил падишах.
– Я знаю, отец! – вскрикнула Айхылу и тут же перешла на шепот. – Я не прошу тебя отменять ее! Я просто говорю, что боюсь его. Он внушает мне страх. У Азраки он не был таким злым, он был очень добрым и веселым. Может, он предатель? Может, он и вовсе не был пленником?
– Я не хочу наговаривать на человека без доказательств, Айхылу. Хумай решила спуститься к Заркуму завтра и расспросить его о Шульгене. Посмотрим, что он скажет.
Услышав эти слова, Шульген сжал кулаки от злости и побледнел. Заркум не станет его покрывать, он был в этом уверен. Всего одно мгновение ему понадобилось, чтобы решить, как быть в этой ситуации, и всё также тихо, словно дикий обезумевший зверь, он стал отходить от двери. Последнее, что он услышал перед тем, как уйти с этажа, были тихие слова Айхылу: «Я уверена, что ничего хорошего…».
Глава 7
Хумай открыла глаза, когда было еще темно. Урал мирно спал рядом. Лицо его было расслабленным и спокойным, брови наконец разошлись в разные стороны, а губы растянулись в сонной улыбке, внезапно обнаружив маленькую, едва заметную, ямочку на правой щеке. Хумай завороженно разглядывала ее, затем легонько коснулась пальчиком, но тут же одернула руку, побоявшись разбудить Урала. Затем она тихо встала с кровати и подошла к окну. Где-то вдали на горизонте только начинала брезжить заря в виде тонкой светлой полоски. Хумай обернулась и посмотрела на Урала, раздумывая брать ли его с собой или оставить спать. Вчера она так и не успела поделиться с ним своими планами расспросить Заркума. Ей так хотелось забыть обо всем на свете – о Шульгене, о Заркуме, о грядущей войне, и даже об Айхылу и отце. «Немного счастья! —твердила она себе весь вечер, – мне нужно только немного счастья!». И Хумай забыла. Забыла напрочь и видела лишь глаза Урала. Но холодное сырое утро вернуло ее к действительности жестко, оборвав в одно мгновение вечер и ночь, будто деревце срубили одним взмахом топора. Хумай поёжилась то ли от холода, то ли от предстоящей встречи с Заркумом. От одной мысли о том, что ей вновь предстоит с ним встретиться, у нее резко свело позвоночник, а по телу пошли крупные мурашки – настолько змеиное его обличие было для нее омерзительным и тошнотворным. Стараясь прогнать неприятные ощущения в теле, она растерла руки и ноги, чтобы согреться, и поспешно оделась, не давая себе никакого права на сомнения. Затем расчесала волосы, переплела их наспех и убрала под кушмау, сверху кульдэка накинула елян, завернулась в него, чтоб было теплее, и подошла к Уралу. Решив его не будить, легонько провела ладонью по щеке, на которой недавно обнаружила ямочку, коснулась невесомым поцелуем его губ, и ушла, тихо затворив за собой дверь.
Как только она вышла в коридор спящего дворца, шаг ее стал более уверенным, и чем ближе она приближалась к подземелью, тем звонче он звучал. Подойдя к лестнице, ведущей вниз, она осторожно сняла один из факелов, освещавших подземелье, и стала медленно спускаться. У двери в темницу Заркума охранников на этот раз не оказалось, что очень удивило Хумай. Внимательно осмотревшись, она обошла с факелом в руках каждый угол, пытаясь понять, почему никого нет. Первая мысль ее была, что Шульген мог выпустить Заркума, но тяжелая дверь его темницы с двумя засовами была цела. Приложив ухо к стене, она попыталась расслышать плеск воды, который иногда было слышно, когда Заркум ярился, однако за стеной было тихо. Это встревожило ее, и Хумай вновь подумала, что Шульген мог помочь Заркуму бежать из темницы. Недолго думая, она подошла к сливному отверстию, из которого сливалась вода через трубу, и открыла его. Тут же за стеной что-то булькнуло, ухнуло и загудело. Хитрый механизм, придуманный старым Гали, для поимки врагов, не подвел и заработал. Хумай вспомнила, как колотилось ее сердце, когда она решила им воспользоваться, чтобы поймать Заркума. До этого его испытывали только один раз, да и то просто проверяли, наполнится ли темница водой. Что было бы, если бы вдруг вода не заполнила камеру, Хумай боялась и подумать. И вот теперь она сама сливает воду, чтобы узнать побольше о Шульгене у своего заклятого врага, одержимого мыслью сделать ее своей женой. Однако она не собиралась сливать всю воду, ей нужно было слить самую малость – до маленького оконца с мелкой сеткой, через которое можно было бы говорить с Заркумом. Сейчас оно было наглухо закрыто, чтобы вода не выливалась, и говорить с пленником через него было невозможно. Хумай подошла к нему и отворила тугие тяжелые ставни, и из него тут же полилась вода, от которой шел отвратительный затхлый запах. Лебедушка брезгливо поморщилась и отошла подальше, чтобы до нее не долетали
