Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 1.
Послышался шум осыпающейся земли, и кто-то грубо, откинув брезент, вошел в землянку. Это был Трофим. Свет керосиновой лампы тускло осветил скуластое молодое лицо с усиками. Оно выглядело уставшим и недовольным.
-Ну, кто кого? — спросил с порога резко Трофим, и показал головой на несобранные карты, разбросанные по столу-ящику.
-Да и так понятно Трофим, лучше расскажи, что в поселке?— обратился на равных к нему Михаил, хотя он был лет на пять младше товарища, отвлекая его внимание от картежников.
-Пора прекращать с картами, — не отвечая на вопрос друга, требовательно добавил Трофим,— а то бдительность совсем потеряли, не ровен час врага прозеваем, — и устало подойдя к бидону, стоявшему в углу, зачерпнул почти полную кружку воды и жадно, большими глотками ее выпил.
— Заметано командир. Нельзя так нельзя. Лучше расскажи, что на войне, как сходил в Поляниновичи? — уже к нему обратился и Лявон, вешая винтовку.
-Плохо в поселке хлопцы,— Трофим присел на колоду.— Немцы колонами проходят, гогочут гады, как гуси. Даже не задерживаются у нас. Прямиком, кто на Пропойск, туда больше на мотоциклах и броневиках, кто на Журавичи. На район пошла кавалерия и пушки. Много минометов. Все новенькое, чистенькое. Видно свежие части.
-Жарко нашим бойцам придется, — с сожалением промолвил Михаил.
-Не то слово Миша. У деревни Искань, который день бои идут, не удержаться наши против этой силы. Поэтому пока отсиживаемся и никуда не суемся. Помочь не поможем и себя погубим.
-А если ночью, что взорвать?— вставил Степан и резво спрыгнул с деревянного лежака.
-Ночью?— переспросил того Трофим и внимательно посмотрел на Степана. — Ух, ты! Вот это 'бульба'!— и он от души засмеялся. — Тебе неделю надо примочки делать, а не минерам быть, горе вояка. Ложись, спи.
Засмеялись и другие ребята, особенно Лявон. Он чувствовал себя героем дня.— Я Степану говорю, может, хватит играть? А он нет, давай, давай. Ну, раз давай, то получай по носу, — и Лявон залился еще более громким смехом.
-Ладно, все хлопцы. Хватит. Посмеялись, и будет, — приструнил всех Трофим.— Вот перекусите, еда в мешке и спать, — Миша, пойдем, выйдем. Разговор есть.
Трофим, не дожидаясь, пока Михаил набросит пиджак, отвернул брезент и скрылся в темноте. Миша, молча, под удивленные взгляды оставшихся друзей, последовал за ним.
Молодые люди прятались вместе от немцев вторую неделю, но друг друга знали давно по роду деятельности, связанной со школой. Трофим учительствовал в Журавичской средней школе, преподавал биологию. Миша, студент-заочник, второго курса физмата, иногда был на подмене в девятых классах. Лявон, с недавних пор преподавал физкультуру в Поляниновичской семилетке, а Степан был механиком в школьной автомастерской. Поэтому секретов между ними не было. Хотя Трофим и Миша были близкие приятели, оба из поселка Заболотное.
Когда Миша вышел из землянки, Трофим курил в руку, опершись о сосну. Его задумчивое скуластое, почти мефистофельское лицо четко высвечивалось лунным светом. Миша напрягся в предчувствии неприятных новостей.
-Пришел? — Трофим сделал небольшую затяжку.— Сейчас слушай. В поселке говорят, что Верка ваша спуталась с немцами.
-Что? — моментально закипел Михаил и схватил за грудки товарища, да так, что чуть не оторвал пуговицу с пиджака. — Это неправда!
-Опусти руки! Руки опусти Миша. Тебе должно быть стыдно за свою несдержанность. — Трофим с сожалением отбросил раздавленную самокрутку. — Вот видишь, покурить не дал. Кипятишься зря.
-Извини Трофим. Я не хотел, тебя обидеть, как то само вышло.— В словах Михаила чувствовалось искренность. — Но это так неправдоподобно?
-Правдоподобно, неправдоподобно, — проворчал Трофим. — Ты как ушел из дому больше не появлялся там. А за неделю все могло быть.
-Ладно, еще раз извини. Расскажи, что ты знаешь о Вере? Что говорят в поселке?— понуро спросил его товарищ.
-Это другое дело, а то сразу за грудки. А говорят разное. Приезжали какие-то важные немцы в Поляниновичи и выбрали ваш дом под гостиницу. Но что-то у них не получилось. В тот день бой был сильный с нашими танкистами. К сожалению все наши полегли. Не умеем еще воевать. Окружили их у мостика и расстреляли в упор, кого из пушек, кого из танков. Правда и немцам досталось. Видели, что одного важного гуся разорвало снарядом, ну и пехоты немного покосили.
-Что с Верой Трофим, не тяни волынку?— поторопил друга Михаил, сверля его умными серо-голубыми глазами.
-Не знаю, что там с Верой произошло, но в тот день у вас немцы устроили пир горой. Сестру твою видели на следующий день вечером в низине у Гнилушки. Она была с немецким офицером. Вот собственно все, что я слышал и знаю.
-Может это была не она?
-Она, точно. Таких красивых девушек у нас раз, два и обчелся.
-Ну, сука!— вырвалось у Михаила.— Прибью если так.
-Ты Миша пока успокойся. Завтра сходи домой и все выясни сам. Ребятам об этом говорить не будем. Не зачем, а вдруг это наговор. Злых языков у нас в поселке хватает. Одна Абрамиха что стоит. Кстати ее сынок, Николай, подался в полицейские. Но это еще проверять надо. Бургомистра поставили у нас в Поляниновичах. Самоуправление сейчас будет в поселке.
-Да? И кто им стал?
-Дядька Андрея Коробова. Михалев его фамилия, бывший агрономом. И главное селяне его поддержали, немцы ходили по дворам.
-Андрей, это тот, что в Красном флоте?
-Ну, да.
-Быстро, однако, они свою власть ставят. Ну, ничего будет и у нас праздник. Спасибо Трофим, что не стал говорить при всех.— Миша сжал локоть товарища. Новость, конечно крайне неприятная.
-Пошли Миша спать. Кстати, ты поешь, я сыт. Завтра к рассвету иди домой, только аккуратно, не напорись на засаду. Хотя немцев не должно быть. Оружие не бери. Без него легче выпутаться, если вдруг что.
-Хорошо, так и поступлю. Еще раз извини...
Рано, рано утром, когда еще стоял белесый туман Миша легонько постучал в окно своей хаты, пробравшись со двора.
-Кто там?
-Это я мама, Миша.
-Мишенька!— обрадовалась Акулина. — Сейчас открою, сынок иди к дверям, у нас тихо. По сдержанному приветствию Михаила, по его колкому взгляду и по той решительности с какой он вошел в дом мать все поняла. Это связано с Верой. Быть беде.
Миша без улыбки поздоровался с проснувшимися сестренками и бегло оглядел весь дом. По незначительным приметам его внимательные глаза определили, что здесь были не прошеные гости. Толи были слишком чисто вымыты полы, толи занавески на окнах висели не так, как прежде, толи..., а это что? На столе рядом с учебниками Веры лежала пластинка от патефона. Он взял ее и присвистнул:— 'Венский вальс' Штрауса. Недурно. Мама! — голос Миши задрожал от гнева,— а где Вера?
