Наследница мороза (ЛП) - Кова Элис
— Все же…
— Варрен, — перебила его Эйра. Ей была даже ненавистна мысль быть жесткой с ним, когда ему было так плохо. Но ей также было нужно, чтобы он понял, что ему не о чем беспокоиться. Поэтому Эйра подняла руку, останавливая его.
— Мы все совершали поступки, чтобы выжить, которыми не гордимся… поступки, которые преследуют нас. Не дай призракам победить.
— Спасибо, что ты это сказала. — Он все еще казался немного неубежденным.
Она осмелилась положить руку ему на плечо. Она не была особо близка с Варреном и не хотела переступать границы.
— Я не просто так говорю, все это правда. Я понимаю, как вина и сомнения могут заставить тебя несправедливо обвинять себя… заставить тебя пересмотреть каждое действие, потому что так легко подумать, что ты мог бы сделать, имея роскошь оглянуться назад. Но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что тебе не за что чувствовать себя виноватым. Со мной все в порядке, Каллен… — Она фыркнула. — Он крепко спит в своем гамаке. Все хорошо.
Он кивнул и снова посмотрел на море. Эйра позволила своей руке соскользнуть.
— Если бы роли поменялись местами, он поступил бы с нами так же или хуже.
— Столько же я узнала о Карсовии, — пробормотала Эйра.
— Прошло много лет с тех пор, как я покинул империю, но кошмары до сих пор не дают мне уснуть по ночам. — Он тихо усмехнулся. — Они живут в моей голове и никогда не оставляют меня в покое, до такой степени, что я практически дал им имена. Я узнаю их по движению в уголках глаз или по звуку скрипящей половицы. И можно подумать, что после того, как я так хорошо знаю их, долго принимаю их присутствие, они больше не должны беспокоить меня…
— И все же они по-прежнему преследуют тебя так же сильно, как и всегда, — закончила Эйра.
Варрен взглянул на нее.
— Столпы?
Она кивнула.
— Я живу со своими собственными кошмарами. Нравится мне это или нет, они тоже всегда будут частью меня. Смеющиеся глаза Ферро. Звук голоса Ульварта. Ощущение того, как его подхалимы выбивают из меня сознание, навсегда отпечаталось на моей коже. — Даже сейчас, когда она это сказала, ощущались фантомные удары.
— Как часто это не дает тебе уснуть?
— Теперь только иногда, — сказала Эйра с ноткой облегчения. — Я пытаюсь признать, что Ульварт — часть меня, не давая ему брать вверх надо мной. С переменным успехом.
— Звучит знакомо. — Варрен грустно усмехнулся. — Но я не думаю, что добился такого успеха, как ты… В тот момент, когда я увидел лютенца, меня всего затрясло. Все, чего я хотел, это увидеть его мертвым. Или еще хуже.
— Что они с тобой сделали? — Любопытство побудило ее спросить, прежде чем она успела передумать. Она поспешно добавила: — Ты не обязан рассказывать мне, если не хочешь. — Ранее он очень подробно рассказал им о рудниках и империи. Но тогда Эйра заметила, насколько отстраненным все это казалось. Как он тщательно избегал всего личного.
— Я знаю, но часть меня чувствует, что я в долгу перед тобой за то, что ты помогла нам обрести безопасность и пыталась вернуть нас в Квинт. — Он пожал плечами.
— Ты мне ничего не должен.
— Прекрасно, но часть меня хочет рассказать тебе. — Он посмотрел в ее сторону. Эйра кивнула и промолчала, позволив ему говорить без перерыва. — Я родился в Карсовии, в маленькой деревушке недалеко от Квинта. Хотя я почти ничего не знал об этих двух народах. Честно говоря, я прожил большую часть своей жизни, даже толком не понимая, что значит быть частью империи.
— Мы слыли рыбаками, но в основном это было добыванием пищи для нас самих. Настоящим сокровищем в городе были жемчужины. Ныряльщики владели особой магией рун, которая давала возможность нырять достаточно глубоко, чтобы собирать редких моллюсков с шипами и с золотыми жемчужинами.
— Звучит красиво. — Эйра вспомнила драгоценности, которые Солярис надевала на церемонии открытия. Демонстрация силы приобретала другое значение в контексте того, что Карсовия имеет собственную крупную торговлю драгоценными камнями и металлами.
— Так и есть. Некоторые были размером с твой глаз. — Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, став лишь тенью давно ушедшей радости. — Но все это отбирали королевские рыцари. Они приходили дважды в год, требуя свою долю… у нас почти ничего не оставалось, чтобы продать и получить доход.
— Что рыцари делали с ними?
— Я слышал, что императрица, намазанная изысканными маслами и благовониями, принимала ванны с жемчугом, наполняя им бассейн размером с небольшой дом.
Эйра попыталась представить это. Удавалось с трудом. Даже позолоченные шпили Соляриса не шли ни в какое сравнение с таким уровнем богатства.
— Я никогда не думал, что это справедливо, даже когда был мальчиком, — продолжил Варрен. — Но я видел, как старейшины деревни вели себя с этими рыцарями, когда они приходили в наш город… как вели себя мои родители. Я знал, что лучше молчать. Однажды мой друг воспротивился этому. Солдаты заставили родителей избить его.
У Эйры отвисла челюсть.
Варрен горько рассмеялся.
— Твое лицо выглядит так, как, думается, выглядело у меня, когда я понял, происходит. — Он взял ее пальцами за подбородок, слегка надавив на челюсть. — «Сохраняй уважительное выражение лица», — говорила мне мама. Позже она объяснила, что родители всегда ратовали за побои, потому что по сравнению с действиями рыцарей, это было слабое наказание. Так было мягкосердечнее.
Такая жизнь была настолько далека от того, что Эйра когда-либо знала, что у нее скрутило живот. На ум пришли ее собственные родители. Несмотря на все их недостатки, они никогда бы не стали причинять ей вред. Императорская семья Соляриса никогда не принуждала родителей поступать так со своими детьми просто за то, что они высказывали свое мнение… или задавали вопрос.
Ладно, противостояние Солярису среди населения сейчас было редкостью. Запретов не было, просто было непопулярно. Она не могла представить, что какой-то правитель создаст условия, которые заставят родителей бить собственных детей.
— Однажды рыцари приехали незапланированно. У ныряльщиков не было достаточного времени, чтобы накопить жемчуг. Поэтому рыцари забрали мальчиков из деревни работать в шахтах. Мои родители пытались сбежать, чтобы тайно переправить меня в Квинт, но им это не удалось.
— Вот откуда ты все знаешь о шахтах, — тихо сказала она.
— Ага.
Неудивительно, что он хотел избежать встречи с ними любой ценой. Эйра никогда не винила его, но ей было любопытно. Теперь, зная, она не хотела, чтобы он даже ступал ногой на землю Карсовии.
Однако, вся степень риска, на который она шла с друзьями, то, о чем просила ее Адела, становилась очевидной.
— Как тебе удалось сбежать?
— Был еще один мальчик, ненамного старше меня. Ходили слухи, что он родился в шахтах и вырос там. Именно поэтому он так хорошо знал туннели. Мы звали его Слип2, потому что он всегда исчезал, когда появлялась охрана. Он словно растворялся в воздухе. Я так и не узнал его настоящего имени, было ли у него вообще другое имя, но он, похоже, не возражал против Слипа.
— Слип вытаскивал людей по возможности, по одному за раз. Он никогда ничего не просил взамен, и его нельзя было подкупить. Никто не знал, что творилось у него в голове, что заставляло его выбрать одного, а не другого… Но однажды он появился у моей койки и протянул руку. Я был избран.
— Разве охранники не задавались вопросами, куда девались люди? — спросила Эйра.
Он пожал плечами.
— Мы говорили им, что сбежавший сгинул в глубоких туннелях. Больше вопросов не задавали и никогда не искали тела. Зачем рисковать, отправляясь в эти жаркие, тесные, смертельно опасные места? Мы были для них немногим больше, чем кирки… преступники короны долго в Карсовии не задерживаются. И поскольку они никогда не видели Слипа, у них не было причин подозревать что-то другое.
Эйра пыталась осознать такое ужасное место. Такое бесчеловечное обращение с преступниками, большинство или все из которых, по словам Варрена, на самом деле, ими даже не были.
