Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Хагалаз прищурился. Странно, казалось, она находилась у него в голове. Насколько бы сильно хэлл не желал сосредоточиться на своей истинной цели, каждый раз перед его лицом мелькал образ юной Сольви. Его жены. Пока таверну окружал запах пересоленной каши, Хагалаз не мог думать о другом.
— У вас отвратительно готовят, — сказал он. Хозяйку ничуть не задели его резкие слова.
— А ты сначала попробуй.
Она усадила его за свободный круглый столик, и в тот же миг к нему подскочили официанты с подносами. Тарелка с манной кашей и железная кружка сока. Да они издеваются. У него нет времени на то, чтобы предаваться воспоминаниям и все же… Он взял ложку и зачерпнул кашу. Она была кошмарно соленой. Уголки губ мужчины поползли вверх. Да, это определенно была она. Манная каша, приготовленная в военном чугунном котле. Вкус не изменился.
— На самом деле люди — это открытая книга, — произнесла тетушка Наяна, с кряхтением занимая стул напротив, — кто-то раскрывается сам по себе, и его страницы читаются легко, к кому-то приходиться пробираться через дебри словесных оборотов и сносок, а кто-то отказывается открываться, не осознавая, что уже открыт, просто титульный лист пуст, как и все остальные страницы. Ты именно такой.
Она улыбнулась, и морщины на ее лице стали напоминать зигзагообразные молнии.
— Ты пишешь себя сам, пока других создают, — плечи Хагалаза напрягались с каждым словом этой удивительно проницательной женщины. — А теперь спроси себя снова. Зачем я сюда пришел? Что я хочу получить? И я ли этого хочу?
Хагалаз встал, стул отъехал назад, но не упал. Зачем он пришел в таверну? Что за глупый вопрос? Он хотел найти Кэрролл, убедиться, что она предатель или, наоборот, опровергнуть это предположение.
— Только отвечай правдиво, — добавила хозяйка.
Честность. Хагалаз оказался в таверне не только потому, что фигура истины направлялась сюда. На самом деле ему жизненно необходимо найти девчонку, чтобы убедиться, что она в порядке. Он волновался, и это волнение сказывалось на его привычных отточенных действиях. Он должен был вести допрос, но вместо этого допрашивали его. Какая ирония.
Что же он хочет получить? Обратные доказательства ее вины. Он не хотел быть палачом, погубившим единственного человека, который за столько лет стал ему дорог. Если Ави окажется предателем, ему придется отдать ее на растерзание инквизиторам. Придется наблюдать за ее казнью. Он не вынесет этого. Как никогда один из сильнейших хьендов Континентальной Империи близок к тому, чтобы сломаться. Она — его слабость. Только она.
Но чего на самом деле он хочет? Защитить ее и понять, почему она сбежала. В этом кроется его сокровенное желание. Хагалаз просто хотел понять, почему. Без упреков и обвинений, просто знать, почему, когда он предложил ей сбежать, она стоически отвергла его покровительство, но потом сама же пустилась в бега?
Вот чего он хотел.
Правда, это не имело никакого значения. Его желания малы и ничтожны по сравнению с верностью к империи. Желания Хагалаза — проявление секундной слабости, они пройдут, как и ноющая боль в груди, как и иглы, что целиком пронзили сердце. А вот воля императора будет жить вечно. И он ничего не мог с этим сделать. Долг обязывал поступиться с собственным эгоизмом, забыть о его существовании.
И Хагалаз забыл.
— Где она? — его низкий голос завибрировал от раздражения.
Тетушка Наяна вздохнула, взглянув на хьенда так, словно тот был последним дураком.
— Честность — не твоя сильная сторона.
Хагалаз вздрогнул, когда услышал из ее уст строчки, начертанные Авалоной в письме.
— Ты ведь уже сделал выбор и независимо от моего ответа, все равно сделаешь это, верно? — разочарованно протянула старушка.
Все, хватит. Хагалаз прошагал мимо нее, но замедлил шаг, когда в спину прилетели слова, сказанные на отдаленно знакомом наречии.
— Хаэло ноата он гаррде хоэло.
Правильное решение не всегда верное.
(примечание: Хаэло ноата он гаррде хоэло — древняя скаэльская поговорка, была популярна в обиходе когда на месте Империи Сион высилось княжество Скаэль. Трактовки скаэльских поговорок различны, и все зависит от перевода, но конкретно в этой, под словом “Хаэло” подразумевается “Правильный” или “Выбор в сторону нужного”. А “хоэло”, отличающееся всего одной буквой “Верное” или “Вероятное”. Поговорка имеет значение неправильного, но значимого выбора)
Через несколько дней фигура истины медленно, со скоростью раненой черепахи все еще ползла по карте. Хагалаз поморщился и отвернулся, гипнотизируя уходящие ввысь стеллажи с книгами. Как она сказала? Правильное решение не всегда верное? Бред. И поговорка, и старушка, что ее произнесла. Хэлл знал, что ему нужно делать, только уже который час не мог на это решиться. Он обходил стол по кругу, заложив руки за спину, и наблюдал, как Ави пробирается в чащу Багряного леса.
То, что хьенд собирался сделать, противоречило его собственным убеждениям. Но согласно тексту Священного Писания, именно это обязан сделать главнокомандующий армии, когда Империи Сион угрожает опасность. Угроза в лице Авалоны Кэрролл выглядела смехотворно. Маленькая вертлявая девчонка. Кому она может навредить? Разве что самой себе.
Но она предатель и все это время имела доступ к закрытой информации. С ней нужно покончить.
Хагалаз зарычал от бессилия и стукнул кулаком по столу, как совсем недавно сделал Фонзи. Мужчина взъерошил волосы, его лицо искривила судорога боли. Он боролся сам с собой. В голове, будто бы специально издеваясь, звучал голос сына.
“Она для тебя значит больше, чем кто-либо. Я не поверю, что ты будешь стоять и смотреть, как Авалону сжигают заживо”.
О нет. Хагалаз не собирался смотреть на ее казнь. Он готовился совершить ее сам, взять на себя это бремя. Если он не сделает это сейчас, она все равно умрет, но в муках инквизиции. Именно этим пытался успокоить себя хэлл. Он протянул руку вперед, чтобы коснуться фигуры, но ладонь замерла, так и не обхватив пальцами стекло, за которым клубилась дымка.
— Будь на ее месте другой, я не стал бы медлить, — его голос дрогнул в тишине Зала Совещаний. И эта тишина неожиданно сбросила с Хагалаза тяжелый ошейник. Слишком долго он был цепным псом, холодным и безжалостным. Он закричал, подобно зверю, впавшего в ярость, — Почему она? Почему именно она?
Он рванул на себя карту, фигура истины прокатилась по столу и полетела вниз. Глаза Хагалаза расширились от страха. Резкое движение и он поймал фигуру над самым полом и бережно прижал к груди.
— О, Ави, девочка… Что же ты натворила?
К горлу подкатила тошнота, а желудок скрутился в узел. Если бы он только мог ей помочь… Рой
