Небесное чудовище - Яся Белая
И тигрята доказывают это, когда дружно устремляются к ней. Поравнявшись с малышами, Нянь Эньжу ложится на спину, позволяя детям ползать по ней, ласково кусать, тереться об нее боками и головами. Все семейство довольно урчит, переговариваясь на своем – тигрином – наречии. Как и полагается Главной Жене, Нянь Эньжу воспитывает и своих детей, и детей от других жен, в равной мере раздавая им и ласку, и шлепки по полосатым попам.
Наблюдая за ними, Хушэнь размазывает по лицу слезы.
Тоже мне, горе-папаша!
– Я пропустил!.. Я столько пропустил! Как они открывали глазки! Как учились бегать! – Он дает себе пощечины. – Плохой, плохой Хушэнь! Ты достоин смерти!
Фэн Лэйшэн закатывает глаза. Ноющий мужчина для него – существо самого низшего сорта, поэтому, не церемонясь, он поднимает ногу и дает Его Светлости Тигриному Богу увесистый пинок под зад.
– Иди! Наверстывай! – напутствует зло, а потом берет меня за руку и говорит: – Дальше – их жизнь. Нам больше здесь делать нечего.
Я соглашаюсь, но все же оглядываюсь напоследок. Тигрята признали отца и теперь активно валяют его по траве. А Хушэнь тому и рад.
Когда мы проходим через завесу, и я, отдышавшись, снова возвращаюсь в нормальное состояние, то замечаю, как странно смотрит на меня мой темный страж.
– А ты никогда не думала об этом? – спрашивает наконец.
– О чем? – удивляюсь я. – Чтобы завести тигренка?
Лэйшэн хмыкает и поправляет:
– Ребенка. От моего брата, например. У вас с ним были бы красивые дети.
И вправду не думала. Но теперь от этой мысли словно потеплело внутри. Даже Она пребывает в благостном настроении и, кажется, тоже согласна…
Как же я сейчас благодарна своему прислужнику и его маленькой темпераментной жене за то, что они пустили меня в свою святая святых, что показали, как выглядит их – тигриный – рай!
Эпизод 28
Я просто хотел как лучше, а получилось…
Мысли о детях, о тихом семейном счастье проникают в меня, как отрава. Там, глубоко в душе, той самой, охваченной вечным, неугасающим пламенем, в самом дальнем ее закутке, теплится Мечта. Кому сказать – рассмеются в лицо: могущественная Дайюй Цзиньхуа, многотысячелетняя богиня, мечтает быть простой смертной! Но это так.
Я на миг в подробностях представляю домик посреди уютного сада. На террасе мы с Пеплом: он играет на сюне, я читаю романы. А по саду бегают дети – мальчик и девочка, они запускают воздушного змея. Картина настолько яркая и настолько заманчивая, что мне приходится проморгаться, чтобы вынырнуть из нее. Сюда, в холодную реальность Небесного Царства, где я – древнее чудовище, несущее разрушение и смерть. Разве я способна подарить жизнь? Это же смешно!
– Не шути так, Лэйшэн, – говорю с грустью. – Это… немного больно.
– А я и не шучу. – Владыка Ночи подается ко мне, нежно отводит за ухо выбившуюся из прически черно-рыжую прядку. – Я с радостью приму племянника. Научу всему, что знаю сам. Стану хорошим дядей, обещаю.
Я хмыкаю.
– Прекрати. Ты говоришь так, будто моя беременность – уже свершившийся факт.
– А почему нет? – Выгибает идеальную бровь. – Ты ведь сама говорила мне, что там, в Мире Смертных, была… – на мгновение он осекается, но все-таки заканчивает фразу: – Близка с моим братом. Ты же сказала это тогда не для того, чтобы просто позлить меня?
– Не для того, – отзываюсь глухо. – Это правда.
Нет-нет, резко осаживаю себя, как такое возможно?
И оглашаю свои опасения:
– Даже если и так – я несу в себе Хаос и Предвечное Всепожирающее Пламя. Как внутри такого существа, как я, может зародиться новая жизнь?
Фэн Лэйшэн нежно улыбается, поддевает согнутым пальцем мой подбородок и заставляет посмотреть себе в лицо.
– Ты такая древняя, такая мудрая временами, а на деле – глупышка глупышкой, – усмехается он. – Я – Владыка Ночи и множество раз наблюдал, как из хаоса и пламени в кромешной тьме и холоде космоса рождаются новые миры.
– Да, но я ведь не космос.
– Каждая женщина – космос.
– Брось, Лэйшэн, – машу рукой. – Одна ночь – и ребенок? До войны и моего низвержения я отдавалась многим мужчинам. И тебе в том числе. Так почему же ребенок должен появиться именно сейчас?
– Потому что обстоятельства другие, Цзиньхуа. С Гаошаном ты занималась любовью не как великая Богиня Чудовищ, а как девушка Ю. Твой огонь покорился ему, подчинился, признал в нем Владыку. Ты мечтала о нем, ждала и отдалась ему по-настоящему – не только телом, но и душой, сердцем… Тогда ты любила его.
Лэйшэн говорит все это с жаром. И я понимаю, чего ему стоит произнести подобные слова, признать это, окончательно и бесповоротно отдать меня другому. И мне хочется уцепиться за них, хочется верить, но… Я так часто разочаровывалась. Так часто мои надежды разбивались о реальность.
Поэтому решительно качаю головой и говорю:
– Заманчиво, Лэйшэн, но нет.
– Зря ты так категорична, Цзиньхуа. Потому что, – он снова дарит мне мягкую улыбку, – ты светишься изнутри. Как та тигрица, когда она бежала к своим тигрятам. Тот же свет. Подумай об этом.
Произносит, поворачивается и улетает прочь, оставив меня, растерянную, среди небесных сфер…
Свечусь? Я свечусь? Вытягиваю вперед руку, осматриваю. Задираю юбку, приподнимаю ногу. Ну да, кожа у меня здесь, на небесах, стала белее и нежнее нефрита, гладкая и безупречная. Как в старые добрые времена. Она действительно так тонка, что кажется полупрозрачной. Но… свечение? В упор не вижу его. Однако Фэн Лэйшэн не похож на выдумщика или фантазера, зато он тот еще романтик. Да и всегда отличался тем, что подмечал детали, незаметные другим…
Та-а-а-ак!
Бесовка подождет. Проблемы мироздания, птицы-зарянки и все остальное – тоже. Появились дела поважнее!
Я разворачиваюсь и направляюсь к резиденции Пепла. Честно сказать, мне страшно ему признаваться. Страшно даже просто высказывать предположения. Потому что это будет конец. Да-да, славной вольной и беспечной жизни Дайюй Цзиньхуа придет конец! Гаошан точно потащит меня жениться! И никаких возражений слушать не станет. Но разве солидно мне, древней великой богине, выходить замуж за мальчишку, да еще и за собственного стража? Нет-нет-нет, надо мной же будут смеяться!
Но первой смеется Она: «Когда тебя стало волновать
