Нарисую себе сына - Елена Саринова
И мужчина целиком — мой. И должно ли быть от данного факта «стыдно»?.. Так ведь стыдно же. Нет, другое дело — женатым вот так. Да только мне и сейчас себя женой Виторио изобразить сложно. Я даже с Зачей хоть как-то себя в этой роли представляла. А здесь… А он сам?.. Мама моя… И хоть лоб к перилам приткни, не вспомнить ни брачных оглашений, ни признаний в «большом и светлом». Одни сплошные «ба-бах» всю ночь… И кто я ему теперь, после подобного?.. Любовница. Ну да. Раз обратно будет ждать.
Подругу бы назад не впустил… «Подопечная любовница». Ну, ты, Зоя, и дура. Влюбленная дура. Зато познала, что такое «любовь». Целиком и до грани… Нет, да разве так можно? Вот сейчас его разбужу и… Или вовсе туда — ни ногой?.. Мама моя. И кто бы умный мне подсказал?..
Тихий звук щелчка, пробившийся сквозь туман, заставил меня развернуться, но, что тут увидишь? Разве, до пальцев вскинутой руки. И я ее даже вскинула… Неужто, он, все же, проснулся? Сердце замерло и вновь громко забилось… А теперь ищет ме… Протяжный скрип, совсем уже близко. И летящий из марева огромный металлический крюк на тросе. Удар! И «взрыв» в запрокинутой голове.
— О-о-ох, — так больно… За… что?…………
«Зоя!» — и распахнула глаза… Вот это побудка. И главное, сон не пом… А что я вообще помню?.. Обрывками. Вспышками… Руками… Чужими. Чужой. Которая сейчас… Приподняв со второй голову, в полглаза обозрела «картину»… «Капкан» и здесь — надежный. В аккурат — поперек. И осторожно обернулась назад… Мужчина за моей спиной крепко и беззащитно спал. Хоть за нос кусай… И мысль такая вообще, отчего? Пока, единственная… Пришлось открывать второй глаз и определять местоположение собственных ног. Для начала дернула правой. Мужчина сзади вздохнул и по-хозяйски … о-оп… Да я ему что, «подушка»? Чтоб меня вот так к себе двигать и обхватывать?.. А может, мне неудобно? А может, у меня дела… срочные?.. А оно мне надо?.. Ну, если хорошо подумать… второй мыслью, то… Хотелось бы вспомнить остальное.
— Капитан… капитан… — хотя, ночью я его не так называла. Ба-бах, новой вспышкой: пальцы, запущенные в темные волосы. И его лицо прямо над моим: «Виторио, о-о»… О-о… — Виторио.
— М-м…
— Руки ваши… свои разомкни.
— Зачем? — вот, ничего себе?
— У меня… срочные дела.
— М-м…
— … Виторио?
— Зоя… если через четверть часа ты не… вернешься, то я… — и, проехав по моему бедру верхней, откинулся на спину. — П-пых…
— Угу. То, именно это меня и будет ждать.
— Зоя, я все слышу, — улыбнулся, не открывая глаз. — Я не сп… п-пых…
«Слышит». Видно, с первыми лучами рассвета он, как Коррадо из сказки, вновь превратился в «опекуна»[28]. А я, значит, снова… И уперлась носом в оборванный свисающий балдахин. Ба-бах: «Зоя, смотри мне в глаза, прошу. Смотри мне в глаза»… Пейзаж на противоположной стене висит совсем криво. Ба-бах: мой громкий стон, оборванный поцелуем… На ковре у камина — мое несчастное старое платье. «Вот я от него тебя и… избавил». А под ножкой стола — закатившееся туда яблоко… О-о… И это всё я?.. Это всё мы?.. Не-ет. Меня не так воспитывали… И с полыхающими от стыда щеками, сползла с кровати… Срочные дела. Мозги бы в кучу собрать. Остудить, хотя бы…
— Проветрить, — и, мельком глянув на серую хмарь за окном, подхватила с пола мужскую рубашку…
Тихо-тихо выскользнула в коридор и на цыпочках до самых палубных дверей. Створки их сейчас плотно сомкнуты, как два бдящих сторожа. Но стоило качнуть лишь одну и сделать маленький первый шаг, как серая гуща тут же обволокла, поглотила в своей зыбкой нереальности… И какое тут «проветрить»? Вот «промокнуть», а потом «продрогнуть». И какой хоб понес босиком? Хотя, где сейчас эти туфли искать? Пока «вспышек» не было.
— Уф-ф… Мама моя, — оторвала ладошки от влажных перил, и пришлепнула к горящим щекам.
Что это такое со мною было?.. Полное помешательство, если сравнить с предыдущими «опытами». И самое удивительное — мне это очень по вкусу. И мужчина целиком — мой. И должно ли быть от данного факта «стыдно»?.. Так ведь стыдно же. Нет, другое дело — женатым вот так. Да только мне и сейчас себя женой Виторио изобразить сложно. Я даже с Зачей хоть как-то себя в этой роли представляла. А здесь… А он сам?.. Мама моя… И хоть лоб к перилам приткни, не вспомнить ни брачных оглашений, ни признаний в «большом и светлом». Одни сплошные «ба-бах» всю ночь… И кто я ему теперь, после подобного?.. Любовница. Ну да. Раз обратно будет ждать. Подругу бы назад не впустил… «Подопечная любовница». Ну, ты, Зоя, и дура. Влюбленная дура. Зато познала, что такое «любовь». Целиком и до грани… Нет, да разве так можно? Вот сейчас его разбужу и… Или вовсе туда — ни ногой?.. Мама моя. И кто бы умный мне подсказал?..
Тихий звук щелчка, пробившийся сквозь туман, заставил меня развернуться, но, что тут увидишь? Разве, до пальцев вскинутой руки. И я ее даже вскинула… Неужто, он, все же, проснулся? Сердце замерло и вновь громко забилось… А теперь ищет ме… Протяжный скрип, совсем уже близко. И летящий из марева огромный металлический крюк на тросе. Удар! И «взрыв» в запрокинутой голове.
— О-о-ох, — так больно… За… что?…………
Рыбы… Рыбы в воде не пахнут… Вода пахнет рыбами… У меня во рту и в носу — ее соленое жгучее послевкусие. А рядом с носом — нестерпимая рыбья вонь… И, если глаза открыть, то можно распознать ее источник. Но, стоит мне это сделать — голова тут же окончательно лопнет. Потому что придется нарушить шаткий баланс покоя- сощуриться от яркого солнца, которое, уже сквозь веки, невыносимо. Так что, лучше помирать так. И не трогайте меня…
— … да ты осторожней. За подбородок. И волосы ей в сторонку от уха, — незнакомым мужским басом.
— Вот сам бы и управлялся, — огрызнулись басу в ответ. — На этой чертовой серьге застежка мудреная. Не под мои пальцы.
— А ну, дай я… — и долгожданная тень упала на лицо. Однако мечта «спокойно загнуться» ею же и накрылась. — Кажись, она того, Фонс, очухивается. А мы ей руки связать не успели.
— Так давай тогда быс…
— А-а-а!!! Отпусти, бесова девка!
— Ты чего орешь?!
— Она меня укусила за палец!
— Еще раз и…о-о-о, — и, качнувшись, снова рухнула в горячий песок. Правда, теперь на колени… Уж
