Призыв ведьмы. Часть 2 - Эйлин Торен
И ведьма снова заплакала.
— Она безумно переживает из-за того, что обманула тебя, — Рэтар подтянул её и устроил у себя на коленях. — Я пообещал ей, что ты не думаешь о ней плохо. А феран не может быть не прав, что бы ты знала.
— Я не думаю плохо, боги, нет… — мотнула головой женщина. — Она… просто я ушла, потому что была не в себе, я просто испугалась, что натворю жуткого чего, всем в доме. Да и Шера была права…
— Нет, Хэла, нет, — он нагнулся, чтобы постараться встретиться с ведьмой взглядом. — Она была неправа. Она не имела права ни бить девочку, ни уж тем более резать ей волосы. Она должна была привести её к нам — к бронару, к митару, ко мне. Это мы закон, Хэла, это мы можем решать кого наказать, а кого нет. И если завтра она без волос проснётся никто тебе и слова не скажет.
Рэтар улыбнулся, надеясь, что Хэла тоже улыбнётся.
— Тебе не жаль её волос? У неё такие красивые волосы, — прошептала она и не улыбнулась.
— У Найты тоже были красивые, — заметил феран. — Их мне жаль.
— Нельзя научить сочувствию, Рэтар, — отозвалась ведьма. — Через наказание тем более. Шера не поймёт в чём она неправа, она только ещё больше взбесится, ещё сильнее попытается ужалить… но это нельзя понять, пока не пройдёшь хоть немного этого пути, а он тяжёлый, он страшный, там только боль и нет света… я никому не пожелаю по нему идти. И не имеет значения, что я могу ей сделать, она просто примет это, как мою злость на неё, но не справедливость за приченённые страдание ребёнку, пусть и в теле взрослого.
Слова эти были полны прожитой самой Хэлой болью, они заполняли отчаянием, которое делало его невыносимо беспомощным. Рэтар ненавидел это чувство, никогда не умел с ним справляться, но там, где он его испытывал, обычно можно было отпустить себя, можно было крушить, ломать, уничтожать, а здесь… ему нужно было делать совсем другие вещи и это доводило до грани.
— Пойдём домой, Хэла, — прошептал Рэтар. — Ты замёрзла совсем, ты можешь заболеть…
Ведьма, к его удивлению, почти безропотно кивнула.
— Хэла, я знаю, что это не всё, — внутри него сидело это, не сомнение, нет, не неверие, просто он сам не понимал, но словно было второе дно и она так тщательно от него это скрывала, что становилось не по себе. — Я верю тебе, Хэла, верю, но ты обманываешь меня… не надо, родная.
Она сжалась, отчаянно тряхнула головой.
— Я не вру тебе и не врала никогда, ну кроме того раза, когда сказала, что Элгор не знал, где Милена, когда она пропала тогда вечером, — он уставился на неё, приподняв бровь. — Перестань, ты знал!
Феран утвердительно хмыкнул.
— Я не вру, я не договариваю, — согласилась всё же ведьма.
— Хэла, это, — он нахмурился.
— Я не хочу, чтобы ты разгребал неприятности из-за меня, тебе хватает, я не хочу быть проблемой, — пояснила наконец она и у Рэтара всё сложилось в голове.
— Боги, Хэла, ты не проблема, ты моё сокровище, — он взял её лицо в руки и заглянул в глаза.
— Скажешь тоже, — буркнула женщина и попыталась вывернуться, вставая и отворачиваясь. — Злое такое сокровище, подарок бога смерти.
— Неплохо, — улыбнулся Рэтар, вставая вслед за ведьмой и прижимая к себе, целуя её затылок. — Он мне должен.
Хэла повернулась к нему и нахмурилась, не понимая.
— Хэнгу, бог смерти, — пояснил мужчина, снова обнимая её лицо ладонями. — Я один из самых усердных его слуг, всю жизнь тружусь без устали и наполняю его грань душами. Он меня определённо уже должен был вознаградить. И если ты его дар, то это намного больше, чем я бы мог пожелать или о чём мечтать.
— Рэтар, — прошептала Хэла, едва слышно, дрожа в его руках и пусть он будет ужасным человеком, но её дрожь и её шёпот, тепло кожи под его руками, и холод там, где их не было…
— Хэла, несносная ты моя ведьма, — прошептал он ей в губы, нагнувшись, чтобы поцеловать.
И их снёс ураган. Огонь внутри полыхал, зверь яростно рычал — вот, чуешь теперь, чуешь? Не бесполезно, это не бесполезно… это нужно.
Подхватив Хэлу, он сделал два шага вперёд к стене камня и прижал её к нему спиной. Ведьма выдохнула стон ему в губы, встретилась с ним взглядом, полным желания, всего мгновения и, чтоб ему гореть вечность в этом необузданном пламени…
Можно ли хотеть сжать кого-то сильнее, чем можешь? Можно ли впиться в кого-то яростнее, чем позволено?
У Хэлы были совершенно безумные глаза… настоящая ведьма, его собственная, теплая, нежная, живая и страстная… Её холодные руки скользнули под его рубаху и моментально согрелись, потому что его била горячка и так было каждый раз, когда он видел эти глаза, слышал эти стоны, целовал губы, трогал кожу.
Она опустилась на колени и Рэтар снова потерялся, мысли поскакали в безумной пляске, и ни одну нельзя было осознать или остановить, только беспощадное томительное мукой удовольствие, когда терпеть уже не было силы, он захрипел и поднял её на руки.
— Хэла, чтоб тебя, ведьма моя… моя, — одной рукой он держал её, а другой задирал юбки платья и сорочки, потом подсадил и она ногами обвила его за талию.
Ни разу не было одинаково, ни разу с ней не было так же, как в прошлый. Одним было то, что когда он был с ней един, это было так как будто не было ничего другого до того и ничего не будет после. Только этот момент. Момент бездны и пустоты, слепящий, вырывающийся яростью наружу.
Он никогда никого не хотел задушить. Хэлу хотел. Он всегда держал себя в руках. С ней даже не пытался. Отпускал. Не терял, нет, он ощущал себя здесь и сейчас, как никогда. И он никогда не испытывал ни к кому столько нежности и ласки, до дрожи в руках.
Такое вообще возможно?
Она всхлипнула, впилась ногтями в его плечи, выгнулась в его руках, потом протяжно застонала и он ощутил расходящуюся по её телу дрожь, переходящую в его собственное содрогание.
И близость никогда не была для него так важна, как с ней. Тянуло, разрывало, хотелось ещё, хотелось больше.
— Твои хараги после этого меня сожрут, — пытаясь прийти в себя, прошептал Рэтар ей в шею.
— А может наоборот, будут беречь для меня? — ответила с придыханием ведьма.
— Хэла, —
