Трое в столице - Александра Лисина
— Потому что магический дар им передавали богини. После того, как Наа и Раа ушли, сильных ведьм больше не рождалось, а слабые со временем вымерли. Когда это случилось, защита над проклятыми землями ослабла, и люди снова потянулись в те края. Кто — ради удачной охоты, кто — в надежде на лучшую долю, а кто и просто в поисках приключений.
— А разве туда так просто попасть?
— Нет, конечно. Горы и сейчас надежно охраняют это место от посторонних. Да и не только они. Но люди — настырные создания. Некоторые из вас готовы на все, чтобы добыть какую-нибудь диковинку. Именно эти упрямцы когда-то заново открыли для мира мертвые земли. И тогда же обнаружилось, что там еще есть чем поживиться.
— Оттуда что-то забрали? — насторожилась я.
— Не совсем оттуда — находиться в эпицентре даже сейчас крайне опасно для любого смертного. Но вокруг него до сих пор можно отыскать древние кости, частицы таких же древних артефактов, необычные окаменелости, да и другие вещицы, оставшиеся со времен войны. И, само собой, все эти вещи прокляты. А проклятие бога — это вам не шутки. Даже когда в предмете содержится лишь малая его часть, она все равно оказывает влияние на все, что ее окружает. Именно поэтому вокруг проклятых предметов частенько происходило нехорошее. Их похищали. Растаскивали по разным странам. Ради них предавали, убивали. И вокруг них все эти тысячелетия постоянно умирали люди. Каждая такая смерть и каждая капля пролитой крови подпитывала дремлющее в предметах проклятие. И вот однажды один из них напитался достаточно, чтобы по-настоящему проснуться.
Мы с ребятами тревожно переглянулись.
— Хочешь сказать, это от него пошли первые скверны?!
— Да. По мере того, как проклятые предметы просыпались, темных пятен становилось все больше. Сами предметы со временем преобразовались в полноценные темные артефакты. Скверна разрослась. Нежить стала более совершенной, разумной и еще более опасной, чем прежде. Ну а когда стало ясно, что мир опять качается на грани катастрофы, оставшиеся без ведьм люди в отчаянии обратились к единственному, что у них осталось: к вере. И богини откликнулись во второй раз. Пусть ненадолго, но все же вернулись, одарив истово верующих силой и создав самых первых жрецов. А вскоре после этого в мир пришли и первые одаренные.
— Эрт Ториан ан Ниорт… — прошептала Ланка, которая знала историю жреческого ордена лучше всех нас, вместе взятых. — Первый маг. И самый первый воин храма, которого богини лично благословили на подвиги!
— Он был не один, — снова подал голос Норр. — Вместе с Торианом на свет появился его брат Дарон, у которого открылся дар колдуна.
— Вообще-то братьев было трое, — кивнул Вестник. — Правда, третьего я уже подзабыл, как звали…
— Ларин.
— А, точно. Так образовалась первая в истории боевая тройка: маг, колдун и ведьмак. С их помощью жрецам стало гораздо проще находить и уничтожать проклятые предметы. Затем троек стало несколько. Со временем в мире стало рождаться все больше одаренных взамен погибших ведьм. Благодаря им нежить удалось загнать обратно под землю, отвоевать и очистить многие запоганенные территории, и на долгое время между живыми и мертвыми установилось хрупкое равновесие.
Ланка едва заметно вздрогнула.
— А теперь кто-то снова пытается его нарушить?
— Боюсь, что так.
— Вилли, — прищурилась я. — Ты так и не ответил на мой вопрос: как ты выжил? Там, в королевстве?
— Вопрос не ко мне, — не слишком охотно признался Вестник. — Но меня тогда тоже зацепило проклятием.
— То есть ты обратился в нежить и охотился на смертных?
— Трудно сказать, была ли это охота или же самозащита. Я до сих пор вспомнил не все, что со мной было. А первые годы своей новой жизни прожил и вовсе как в дурном сне. Где я, кто я, куда шел и что делал, не знаю, — тихо признался мальчик. — Но с годами разум стал ко мне возвращаться. Я начал вспоминать свою прежнюю жизнь, свой дом и всех тех, кто погиб в тот день у меня на глазах. А потом обнаружил, что рядом со мной начинают шевелиться кладбища, а мертвецы, если очень захотеть, исполняют мои приказы.
— Что ты сделал, когда вспомнил? — снова спросила я, пытаясь понять, как он себя при этом чувствовал.
Вестник поморщился.
— Сперва мне было не до того, чтобы сводить счеты, а потом выяснилось, что за то время, пока я находился в беспамятстве, ведьмы успели помереть. С одаренными мне было не тягаться, а простые люди в моих бедах не были виноваты. Поэтому я ушел. Забился в самую глубокую нору, подальше ото всех. Меня, правда, искали. Несколько раз даже находили. Убивали… к счастью, не насовсем. Поэтому я уходил все дальше и дальше. Туда, куда людям было не добраться. Потихоньку жил. Изучал нежить. А заодно и себя самого. А когда стало ясно, что без специалиста тут не разобраться, принялся искать тех, кто может подсказать мне ответы. Одного со временем даже нашел… на удивление хороший оказался мужик…
На губах мальчика мелькнула и пропала грустная улыбка.
— Он-то и сказал, что я — не совсем нежить. Я даже на высшую тварь не тяну, потому что от голода почти не страдаю, в обычной пище не нуждаюсь и полностью себя осознаю. Однако в полном смысле слова не живу и при этом по-прежнему не умираю. К тому времени мне уже было прилично лет, да и сам я про себя кое-что понял. Но взгляд со стороны добавил моим знаниям нескольких важных штрихов. Поэтому в итоге я решил, что зря все это время держался в стороне от людей. И тогда же начал понимать, что бесконечно долгая жизнь далеко не так хороша, как об этом говорят, — после небольшой паузы добавил мальчик. — Скука — вот главная опасность бессмертия. Это только поначалу все интересно. А когда все уже увидел и узнал… когда вокруг не происходит ничего нового… когда каждый прожитый день как две капли воды похож на вчерашний, а в мире столетиями ничего не меняется… Это и есть настоящее проклятие. Чтобы не сойти с ума, мне приходилось постоянно отвлекаться. Учиться. Стараться убить время, которое за эти годы так и не сумело убить меня. Кстати, тот мужик мне здорово помог, придумав состав, который меня делает больше похожим на человека.
