Ребекка (СИ) - Гуйда Елена Владимировна

- Ты куда запропастилась с самого утра? – словно из-под земли вынырнув, появился за спиной Амора, тут же обняв меня за талию, и я блаженно откинула голову на его грудь. В его объятиях я чувствовала себя защищенной, любимой, нужной и важной. Я чувствовала себя дома.

- Да так… женские дела, – жмурясь на солнце, пожала я плечами. – Ничего важного. А ты? Не видела тебя все утро!

- Да так… ничего особенного, – рассмеялся мне в макушку Нейт. И я не удержалась от счастливой улыбки.

- У нас ведь теперь все будет хорошо? – спросила я затаив дыхание.

Иногда важно просто услышать, что все обязательно наладится. Вопреки всем невзгодам, бурям, боли и страданиям. Все обязательно наладится.

- Конечно. Иначе и быть не может, – поцеловав мои волосы, успокоил меня муж. – Осталось только одно маленькое дело.

И за мгновение до того, как я успела спросить, что именно он имел в виду, ворота отворились, впуская во двор карету, запряженную парой вороных лошадей. Дверца кареты распахнулась, и из экипажа выпрыгнула одетая в дорожный костюм девочка. Черные волосы, голубые глаза, и даже улыбка такая же. Сложно было не догадаться, кто именно передо мной.

- Готова познакомиться с Линди Амора? – спросил муж.

- Более чем, – кивнула я. – Буду рада узнать поближе нашу с тобой дочь.

Эпилог 2

По утоптанной дороге, прихрамывая и постукивая изогнутой клюкой, брела старуха. Запыленный плащ из дешевого сукна скрывал ее фигуру и лицо. Неизвестно, откуда она пришла и куда держала путь.

И лишь у опушки леса она остановилась, тряхнув небольшим мешочком, и тот отозвался перестуком не то деревянных, не то костяных фигурок.

- Куда путь держишь, старая? – не испытывая ни капли почтения к возрасту, окликнул ее паренек, которого оставили на часах.

Женщина улыбнулась. Это все, что удалось разглядеть под глубоким капюшоном. А после в воздухе засверкала золотистая пыльца, и часовых, да и не только их, сморил сон. Глубокий и спокойный, как у младенца.

А старуха двинулась к большой клетке, сделанной из железных заговоренных прутьев.

- Зачем пришла? – проворчала внутри клетки груда тряпья женским мелодичным голосом.

- Ты проиграла, признаешь? – спросила старуха, присаживаясь на поваленное дерево рядом, и расслабленно откинула капюшон.

В лучах засыпающего солнца ее сморщенное лицо приобрело свежий розоватый оттенок, а выцветшие белесые глаза излучали мягкий теплый свет. Пленница знала и причину появления странницы, и то, что иначе она просто не могла поступить. Слишком мало осталось представителей древней крови, чтобы позволить ей умереть от руки человеческого короля. Даже если между женщинами не первый век уже была война.

- Признаю, – спустя несколько долгих мгновений сдалась женщина в клетке, поднялась на ноги и, приблизившись, но не прикасаясь к прутьям, потребовала: – Скажешь, зачем тебе эта девчонка.

Губы старухи изогнулись в загадочной улыбке.

- Скажу… – кивнула она. – А ты снимешь свое заклятие.

- По рукам, – явно нехотя согласилась женщина в клетке.

- Эта девочка носит под сердцем великого колдуна, который изменит мир. Наш с тобой мир, Грунельда. Возвращается могущественное колдовство. Разве ты не чувствуешь? Оно уже витает в воздухе. И этот ребенок станет хранителем нашего с тобой народа.

- И надолго? Стоит пустить все на самотек, дать слабину, и люди снова почувствуют себя богами, – недовольно проворчала Грунельда. – И снова станут охотиться на нас – древних.

Тингельда покачала головой.

- Все случится, как должно. И ты должна это принять.

Но сколько бы она это ни повторяла, Грунельда не сдавалась. Такой уж была младшая сестра колдуньи.

Старуха поднялась, натянула на узловатые, в пятнах, руки перчатки, чтобы не обжечься железом, порылась в карманах похрапывающего стражника, выуживая ключ от клетки.

Замок открылся со скрипом.

Грунельда едва не выпала наружу, подставив шею старухе, чтобы та сняла с нее ошейник. И Тингельда не заставила себя упрашивать. От соприкосновения с кованным железом на горле ведьмы с севера остались глубокие жженые раны. Но едва ошейник упал на землю, раны начали стремительно затягиваться, и так же стремительно  в тело ведьмы возвращались силы.

После чего она с облегчением перевела дыхание и, прошептав заклинание, взмахнула рукой. И со старухи Тингельды, словно змеиная кожа, начали сходить годы. Волосы ее потемнели, а глаза стали снова зелеными, как раньше. Кожа выровнялась, посвежела и посветлела. И вот уже на месте старухи стояла женщина средних лет, привлекательная и с лёгкой хитринкой в глазах.

- Так-то лучше, – сбросив перчатки, чтобы рассмотреть руки, довольно улыбнулась колдунья.

- Это не значит, что я тебе все простила. Война не окончена, – вскинув подбородок, напомнила Грунельда.

- Даже не сомневаюсь, – хмыкнула Тингельда, скорее по привычке опираясь на клюку.

Закон древних запрещал им применять магию друг против друга. Но человечество давно научило древних использовать для достижения своих целей других. К примеру, заклинание, которым Грунельда состарила сестру, предназначалось совершенно другой женщине. А ошейник изготовил слепой кузнец, когда Тингельда случайно оговорилась, что силу древней можно запечатать каленым железом. И так год за годом, век за веком. Вечное противостояние высших существ.

И не было сомнения в их грядущей скорой встрече.

Все случится, как должно. И Тингельда об этом позаботится.

Конец