Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн

Как и ранее, Римо, казалось, не совсем понимал, что делать с этой безумной версией меня, но затем он обхватил руками мою спину и притянул меня к себе. Он устроил мою голову себе под подбородком, и хотя его объятия волшебным образом не исцелили мою раненую руку, изуродованное лицо или уязвленное эго, это притупило мою боль.

— Почему мы не можем сделать перерыв? — пробормотала я, уткнувшись в его крепкую грудь.

— Может быть, потому, что мы в сверхъестественной тюрьме.

Он поднял руку к моему затылку и пальцами взъерошил мои волосы, отчего дорожка тревожных мурашек пробежала под плотной тканью моего костюма.

Вызывало беспокойство не то, что он мог их чувствовать — материал был слишком плотным и толстым, — а то, что это был не первый раз, когда моё тело реагировало на его прикосновения.

Что-то ударилось о дверь, и я подпрыгнула. Когда защёлка не поддалась, я спросила:

— И что теперь?

— Теперь мы переждём торнадо.

Я снова переключила своё внимание на него.

— Думаешь, он прекратится?

Он кивнул, поднялся на ноги и подошёл к стене с вином. Он просмотрел этикетки, затем выбрал одну и сдул пыль с тёмного стекла.

— Что ты думаешь о «Каберне»?

— На данный момент я бы не отказалась от самогона.

— Ты можешь сделать открывалку для бутылок, Амара?

Я нахмурилась.

— Это только для меня, или ты тоже планируешь выпить?

— Не хочется делиться?

— Я думала, ты не пьёшь.

— Нет.

Я дотронулась до своей татуировки, но вспомнила, что пыль сейчас светилась на потолке. Я неуверенно встала. Мои колени были словно набиты влажной ватой, но, к моему удивлению, они удержали меня в вертикальном положении. Я протянула здоровую руку к шару и отломила кусочек, затем скрутила его в штопор и передала его Римо. Он вытащил пробку из бутылки, затем протянул мне штопор, я скомкала его и бросила обратно в сторону светящегося шара.

Римо сделал глоток вина, затем протянул его мне. Древесный аромат обволакивал мой язык и горло, как бархат. Я сделала ещё глоток, затем вернула вино обратно. Мы не разговаривали, пока пили, просто плюхнулись рядом друг с другом, прислонившись спинами к одной из кирпичных стен. Время от времени потолок и дверь содрогались, и мой шар из пыли вздрагивал, но потом всё успокаивалось и снова становилось тихо.

На середине бутылки моя кровь начала бурлить, унимая боль в руке. Я прислонилась головой к кирпичам и наблюдала за созданным мной шаром.

— Я рада, что ты последовал за мной через портал, какова бы ни была причина, по которой ты это сделал.

Римо поперхнулся. Он передал мне бутылку и ещё немного откашлялся.

Я сделала глоток.

— Мой дедушка был поистине испорченным человеком.

Римо вытер рот рукавом и искоса взглянул на меня. Поскольку он ненавидел моих родителей, он, вероятно, восхищался Лайнусом. В конце концов, Грегор был поклонником тирана — до того, как сменил лагерь в День Тумана, почувствовав перемену ветра, — а Римо и его дед были почти одним и тем же человеком. Нет, это было неправдой. Грегор никогда бы не смастерил перевязь для моей руки.

Или обнял меня.

— Ну, хотя бы, заключенным здесь никогда не бывает скучно, — сказал он.

— Ха, — мои губы подёрнулись в невесёлой улыбке. — Наверняка это самое креативное исправительное учреждение, в котором я когда-либо была.

Я сделала ещё глоток, затем передала бутылку обратно Римо.

— Ты бывала в других?

— Сук любит аркады виртуальной реальности, и некоторые из игр, в которые мы играем, происходят в тюрьмах.

— Вы двое близки, да?

Я наклонила голову.

— Он и Джия — мои лучшие друзья. Мои единственные друзья. Трудно доверять людям, когда ты не уверена в их намерениях.

Не то, чтобы люди выстраивались в очередь, желая подружиться со мной после того, как Римо пустил слух о моей убийственной крови.

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.

— Я помню, когда дайла ужалил тебя. Сук ревел, когда я добрался на место.

Я вздрогнула при воспоминании об укусе и о том, как я испугалась, когда почувствовала, как яд течёт по моим венам. Я сказала Джии, что она может взять жемчужные серьги, которые Нима подарила мне после своей поездки на Южное море, а Суку сказала, что он может взять мой складной телевизор — первый в Неверре. Последнее, что я запомнила перед тем, как моё сердце остановилось, было то, что Джия велела мне заткнуться и что она ненавидит жемчуг.

Римо вернул бутылку мне в руки, и я опустошила её.

— Знаешь, что я помню? Каким разочарованным ты выглядел, узнав, что я выжила.

На мгновение воцарилась тишина.

— Разочарованным? Я… я не был разочарованным.

— Значит, сердитым? Раздражённым? — я взглянула на сильные линии его профиля. — Всё в порядке, Римо. Вода под мостом. Воздух под порталом.

— Ты ужасно разбираешься в людях.

— О, правда?

— Да, правда.

Я немного приподнялась.

— Каким же ты тогда был?

— Передай мне вино.

— Бутылка пуста.

Он встал, пересёк комнату и стал выбирать вторую бутылку.

Когда он направился обратно ко мне, я сказала:

— Мы собираемся напиться.

— Таков наш план. По крайней мере, мой план.

— Я согласна с твоим планом.

Я встала, и комната немного закружилась. Я уже была на пути к опьянению.

Я схватила кусочек своего шара и снова соорудила штопор, затем передала его Римо. Как только он выдернул пробку, я швырнула комочек пыли обратно в шар и села на место, ударившись копчиком о стену, потому что неправильно рассчитала расстояние.

Забывшись по пути, я добралась до места назначения.

Римо поднес бутылку ко рту и отпил. А потом выпил ещё немного. Когда он снова сел рядом со мной, то сказал:

— Напуган и испытывал облегчение.

— Что?

— Что я чувствовал в тот день, когда тебя ужалил дайла.

Моему одурманенному мозгу потребовалась целая минута, чтобы вычислить, в чём он признался.

— Почему?

— Потому что, Амара…

Был ли это румянец, снова покрывший его лицо? Вместо того чтобы поддразнивать его по этому поводу, я подождала, добавит ли он что-нибудь. «Потому что, Амара» это было не очень-то подходящее объяснение.

— Что хорошего в герое без злодея?

Мои глаза расширились, затем я моргнула. А потом я рассмеялась.

— Я твой злодей? — в перерывах между приступами веселья я сказала: — Тот ещё злодей. Боится привидений и совершенно не умеет подниматься по лестнице, — я вытерла уголки глаз и толкнула его локтем здоровой руки. — Никто не стал бы читать эту историю.

И хотя он даже не улыбнулся, его глаза