Лучшие враги (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Ну, как же, — развел Боуз руками. — Обещал вас доставить, теперь слежу, чтобы вы, так сказать, отправились по верному маршруту. И главное, меня в замке не забыли.

— Будьте добры следить из холла, — буркнула я. — Портальный амулет возьму и вернусь.

— А чародеи такие вещи с собой не носят? — удивился секретарь. — Ну, знаете… чтобы сразу же, мгновенно перенестись туда, куда вам надо, и совершить какое-нибудь важное злодеяние. Я хотел сказать, добро!

— Карманов в платье нет, — сухо ответила я.

— А вы точно меня не оставите здесь? — уже в спину прикрикнул Боуз…

Через пятнадцать минут с мощным толчком из Иствана мы переместились под дождь рыночной площадь, омыв дождевой водой стены близстоящих лавчонок и неудачно проезжавшую мимо повозку вместе с лошадкой, семейством и даже висящим на крюке под днищем ведром.

Ударно волной с мэрского секретаря снесло в грязь шляпу, а потом усадило и самого секретаря. Он уселся задом в центр обмелевшей от магии лужи и, кажется, испытал облегчение. Перемещение дедовским порталом, похоже, всколыхнуло бедняге все внутренности. Лицо у него точно позеленело.

— Господи мои дорогие, лучше бы я остался в замке! — простонал он. — Госпожа чародейка, не сочтите за наглость, помогите подняться.

Я посмотрела на протянутую ладонь и, конечно, сочла его просьбу за наглость. Темная магия, лениво шевельнувшаяся внутри, тоже. «Проси душу взамен, — зевнула она. — Он, конечно, чудак, но вдруг выйдет неплохой темный прислужник».

— Спасение утопающих, дело рук самих утопающих, — коротко ответила я Боузу.

— Так и знал, — буркнул он, кое-как поднимаясь, и начал суетливо отряхивать полы промокшего, изгвазданного пальто. — Может, хотя бы подсушите?

Зад я тебе сейчас подпалю!

— Боуз, вы позвали меня город от разрушения спасать или сделку с темной магией заключать? — вызверилась я. — Идемте уже в таверну, пока народ не вызвал королевский отряд боевых чародеев!

Я честно представляла, что вокруг таверны собралась целая толпа негодующих, но народ или замучился мокнуть под мелким дождем и разошелся по домам, или просто махнул рукой и нашел другое заведение. Страдал только тавернщик, который с мэрским секретарем явно водил близкую дружбу. Стоя на грязной колоде, он жалобно заглядывал в окно и боялся войти в собственную таверну.

Не размениваясь на разговоры, я поднялась по ступенькам, вошла в двери и остановилась на пороге. Калеб и Холт, кричаще несоразмерные дешевой обстановке, сидели в самом центре за столом. В воздухе висела бочка с вином. Между ними стояли какие-то заветренные закуски.

— Сколько ты ее знаешь? Неделю? — говорил на чистом сартарском языке Холт, обращаясь к Калебу. — Что ты знаешь о темных чародейках? Что сделает девушка, когда захочет порыдать? Поплачет в платочек и при зрителях. Что сделает Эннари? Схватит флакон и начнет собирать слезы. Потому что слезы невинной темной чародейки невозможно достать ни за какие деньги.

Со стороны звучало паршиво, но именно так я и поступила.

— Невинной? — повернулся к собутыльнику Калеб. И он говорил на языке своего нового лучшего друга. Чисто, без акцента, словно сам прискакал меня навестить из Деймрана.

— А что тебя удивляет? — фыркнул Холт. — Однажды она сказала, что кровь невинной девицы найти так же сложно, как слезы ведьмы. И я был вынужден принять тот факт, что бесполезно ее соблазнять…

Ничего себе поворот! Я-то искренне верила, что дружба между мужчиной и женщиной действительно возможно, а Холт Реграм, по возможности не пропускающий ни одной юбки, просто уважал мои весьма и весьма гибкие принципы.

Похоже, пора закрывать этот клуб женихов Эннари Истван и отправлять участников по домам. В смысле, домой. Конечно, в идеале сгрузить белобрысого в здание магического вокзала, но в столь плачевном состоянии его откажутся перемещать.

Стуча каблуками, я приблизилась к страдающим выпивохам, встала в торце стола и скрестила руки на груди. Вблизи было ясно, что они захмелели сильнее, чем могло показаться со стороны.

— Эй, лучшие друзья!

— Смотри-ка, пришла моя красивая невеста, — улыбнулся Калеб, напрочь забыв, что он вообще-то сартарец и как бы может говорить на родном языке. — Обнимемся?

— На погребальную урну напрашиваешься? — намекнула я, что несколько недовольна ролью няньки для двух взрослых мужиков.

— Как ты здесь очутилась? — как будто удивился Холт на сартарском и с аппетитом глотнул сладкое вино, словно угощался любимым игристым по семнадцать монет за фужер.

— Порталом. Мне больше интересно, как вы здесь очутились, учитывая, что один ненавидит простецкую еду, а второй терпеть не может дешевое вино? — рыкнула я. — Поднимайтесь! Мы немедленно возвращаемся в замок!

— Но мы ещё не допили! — возмутились собутыльник в два голоса.

Я выразительно ткнула указательным пальцем в деревянный бок бочонка, висящего практически над левым плечом.

— Только не в уксус! — жалобно простонал Холт, но было поздно вино скисло. В кружках тоже.

— Конец вечеринке, господа чародеи, — прокомментировала я. — Не забудьте заплатить хозяину, иначе завтра в замок придет кругленький счет. Парнас забудет, что он пресветлых, и нас всех проклянет.

— Гостей нельзя проклинать! — возмутился Холт. — Это противоречит принципу гостеприимства.

— А это и есть знаменитое Истванское гостеприимство, мой друг, — хмыкнул со своего места Калеб.

Когда мы вывалились из дверей, хозяин таверны на радостях схватился за сердце и действительно едва не лег с приступом. Рыночную площадь, слабо озаренную едва живыми уличными фонарями, начала обступать темнота. Видимо, он не чаял сегодня спать в тепле и уюте. В чувство его привела новость, что дебош полностью оплачен и даже переплачен на две монеты за три сломанных стула, которые жалобно подпирали стеночку.

— Вообще-то, госпожа чародейка, стулья были сломаны до вторжения чародеев, — поведал мне очень тихо Боуз, видимо, всегда-всегда выступающий за справедливость, если, конечно, дело не касалось сворованных колечек и угнанных карет. — Вчера безголосый Мирн подрался с мясником.

— Излишек запишу на ваш счет! — не растерялся хозяин таверны.

— А что, вы часто собираетесь к нам приходить? — несколько напрягся Боуз.

— Каждый день, — соврала я и, стуча каблуками по каменной мостовой, направилась к новым лучшим друзьям.

— Помоги нам боже и пресветлый Парнас, — пробормотал секретарь, словно не догадываясь, что его прекрасно слышно.

Между тем новые лучшие друзья, пошатываясь и одинаково спрятав руки в карманы, мокли под дождем. Оба опустили взлохмаченные головы, словно присматривали клочок брусчатки почище и посуше, чтобы пристроиться на ночлег.

— Беритесь за руки и полетели, — предложила я.

— Я подержусь за тебя, — немедленно объявил Холт на сартарском.

— Нет, ведьмак, держись за меня! — велел Калеб, вновь презрев сартарский язык, и выставил локоть. — Моя невеста слишком хрупкая, чтобы ты за нее держался.

— Твоя невеста способна свалить взрослого мужика одним взмахом руки, — хмыкнул Холт. — Ты просто пока этого ещё не видел, чародей. Я видел, и даже мне было за мужиков больно.

— Святые демоны, как вы меня достали!

— Чем тебя достали демоны, Энн? — не понял Холт.

— Вы. Вы адские демоны! — рыкнула я, когда за шиворот упала ледяная капля. — Возьмитесь уже друг за друга! Обопритесь, обнимитесь, сделайте что-нибудь, чтобы оказаться рядом!

Удивительно, но приказы они выполняли исправно. Видимо, муштра занятий по боевой магии и ежегодные тренировочные сборы давала о себе знать. Холт вцепился в локоть Калеба. И теперь они стояли направку, с дурацким видом держась под ручку.

— Прекрасно, — буркнула я, пальчиками сжав влажный от дождя пиджак лучшего друга.

— Не надо за него браться! — возмутился Калеб, схватив меня за руку и дернув на себя. — Берись за меня, я надежный.

— Да заколдую же насмерть! — рыкнула я, уже активировав портальный амулет.