Симона Вилар - Ведьма княгини
И тогда Коста понял, кто это — дух умершей родами Милютиной жены. Как и понял, что она пришла за ним, ибо ему не стоило ее трогать… Малфрида ведь упреждала.
Когда холодные пальцы скользнули по его лицу, когда сомкнулись на шее… Он кричал беззвучно, с ужасом понимая, что погибает.
Спас Косту домовой. Как и что случилось, Коста не сразу и понял, но сообразил, что уже вопит в голос, смог вдохнуть. От его крика все вскочили, заплакали на полатях перепуганные дети, а подбежавший Свенельд подхватил оседающего у косяка волхва. Тот только лопотал:
— Еще молока домовому, сливок сладких. Он дом охранил, блазня обиженного отогнал…
— Где Малфрида? — оглядевшись, воскликнул Свенельд и тут же кинулся наружу сквозь раскрытую дверь.
Она шла к нему из мрака, спокойно так шла.
— Где тебя леший носил? — выпалил Свенельд, обнял ее, стал ощупывать — цела ли?
И тут же ощутил выпуклость ее живота, хотя под широкой пелериной ее накидки-пенулы[85] этого и не заметишь. Свенельд даже почувствовал, как от нее словно кто-то оттолкнул. Подумал — не ублюдок ли в ее чреве? И ощутил привычную гадливость, как всегда при мысли о нем.
Малфрида смотрела на мужа как-то испытующе. Завидев, как резко он отпрянул от нее, тихонько вздохнула.
— Все в порядке, Свен. Леший тут ни при чем. Похоже, дух отданной на расправу жены Милюты хотел помститься тому, кто стал причиной ее смерти. Но вы вроде как справились? И теперь уже будет тихо все.
При этом Свенельд заметил, как она что-то прячет под полой пенулы у пояса. Что — не рассмотрел.
Они вместе вернулись в избу, видели, как Коста все еще нервно пил из крынки воду. В стороне стояла Ольга. Малфрида прошла прямо к ней:
— Все в порядке, княгиня. Лес поведал, что гонцы твои добрались до князя Мала. И завтра нам следует ждать гостей.
Но на другой день никто так и не приехал. Зато на землю спустился туман — глухой, молочно-белый, закрывающий все вокруг, заглушающий звуки. Казалось, в мире и нет ничего, кроме этой белесой пелены, но от этого легче не становилось. Там, в пелене тумана, таился враждебный лес, от коего веяло чем-то холодным и опасным. Это угнетало.
Угнетена была и Ольга. Деятельная натура, она привыкла всем руководить, а тут приходилось все время чего-то ждать. Чтобы как-то развеять скуку, княгиня принялась обдумывать предстоящую встречу с Малом… «женихом», мать его!..
Сперва надо с ним встретиться и успокоить, дабы поверил ей. Потом необходимо справить тризну по Игорю да принести жертвы светлым богам в его память. Так она и выкупит душу мужа у темных сил, так откроет Игорю путь в Ирий. А потом… Потом будет великий поход, когда уже все поймут, что Ольга не передаст никому власть, а сама достаточно сильна, чтобы побеждать и править. И она даст понять всем, что ее власть законна и мудра.
Вот об этом думала великая княгиня, сидя в закоптелой избе, слыша за перегородкой возню скотины, перешептывание детей, тихий плач женщин, ворчание мужчин. Она смело подходила к любому из них, бьла приветлива, но держалась с таким достоинством, что перед ней робели. А потом ей вдруг надоело все. И эта курная изба с темным сводом, надоели эти блохи, что лезли со шкур, тараканы на бревенчатых стенах, этот полумрак, запах дыма и навоза. Ольга бьла готова удивиться, как ее сюда занесло? Вон даже ее прислужницы ноют, вспоминая, как хорошо им жилось в киевском детинце, какой там свежий воздух, сытная еда, чистота и роскошь. А тут…
— А ну уймитесь вы! — прикрикнула она на своих женщин. — Княгиня ваша терпит, и вы молчите!
Да, именно ей, Ольге, надо развеять эти чары, вернуть небу солнце, ей, словно богатырше из сказа, которой под силу было возвести на небо алого всадника зари.
Раздраженная и злая, она вышла за порог, смотрела на туман, спрятавший за плотной пеленою небо и землю. Холодно вон как, хотя уже и лето настало. Ольге не нравилось уныние на лицах ее отряда. Надо же, такими гоголями выезжали, а тут… Вон сгруппировались вокруг разведенного огня, подогревают на палочках куски мяса.
И тут княгиня увидела, как из пелены тумана показался волхв. Немолодой, но и не старый еще, идет быстро, уверенно. Остановился среди удивленно замерших дружинников, огляделся, провел по длинной бороде рукой, где даже на запястье брякнули навешанные на бечевку костяные амулеты.
— Морок да пощадит вас, хоробры.
Сперва в ответ бьла только тишина. Потом раздался голос Претича, почти веселый:
— Перун поможет — и никакой морок уже не страшен.
Волхв-древлянин оглядывался, потом остановил взгляд на шагнувшем вперед Свенельде.
— Я знаю тебя.
— Еще бы тебе не признать своего посадника, Пущ кудесник. С чем прибыл?
Волхв смотрел без всякого выражения. Таким же невыразительным был и его голос:
— Ваш гонец сообщил, что гордая княгиня Ольга ответила согласием на сватовство Мала Древлянского.
— Ответила, — вышла вперед Ольга. — Вдове не пристало долго ходить невестой. И если она не пошла за супругом в светлый Ирий на погребальном костре, ей должно справить тризну на его могиле, чтобы дух умершего успокоился и не мешал женщине найти себе последующего суженого и господина.
Она говорила спокойно, будто и не чувствуя давящей силы темно-желтых неподвижных глаз Пуща. Что он… Вот она — княгиня! И пусть Ольга была простоволоса (жалко, убор нарядный не успела надеть), с переброшенными на грудь русыми косами, но возможно, так и полагалось невесте, едущей к жениху. К тому же ее гордая осанка, ее красота и молодость, а также ее смелая речь подивили этого бородатого лесовика не меньше, чем перед тем тиуна Милюту. Он даже смутился, отвел взгляд.
— Где наши гонцы? — властно спросила княгиня.
Волхв Пущ судорожно глотнул, приходя в себя, пошевелил седыми бровями, будто обдумывая что-то, и ответил вопросом на вопрос:
— А где же наши мужи нарочитые, какие обязаны были привести тебя к Малу?
Теперь они опять мерялись взглядами, но Ольга только гордо заломила бровь.
— В Киеве ваши бояре и старейшины остались. В заложниках, дабы вы ничего злого ни со мной, ни с людьми моими не сотворили. А вы тут… с вашим чародейством… Учтите, за каждого моего человека киевляне посадят на кол любого из ваших почтенных бояр!
Пущ покачал укоризненно головой.
— Не дело это. Мал к тебе со всем сердцем своим. Со всей Ладой пресветлой…
— И ты смеешь поминать Ладу небесную после того, как сами Морене присягнули?
Ольга, как ни старалась, не могла сдержать гнев. Но тут Свенельд решил вмешаться.
— Зачем тебя послали, Пущ? Ждать ли нам тут Мала или…
