Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
— Они злятся, — бормочу я, почти чувствуя ярость драконов в острых контурах их крыльев, в углах их шеек и хвостов, в напряженной, устремленной силе их тел, несущихся к моему городу, как стрелы судьбы.
Когда клубы дымчато-синих облаков рассеиваются, сквозь них пробиваются потоки золотого света, озаряющие крыши окраин города, дома и лавки тех, кто не достаточно богат, чтобы жить за городскими стенами. Свет также отражается от далеких полей пшеницы и кукурузы, отдаленных пастбищ и поясов густых лесов. Он проникает сквозь крылья драконов, превращая их в огненные, полупрозрачные очертания. Быстрый подсчет подсказывает мне, что к нам летят как минимум тридцать драконов, возможно, и больше.
Во главе приближающейся стаи — гладкий черный дракон с мускулистыми, чешуйчатыми ногами, зловещей мордой, двумя длинными рогами и хребтом, украшенным жуткими шипами, каждый из которых, вероятно, длиннее моего тела, хотя с такого расстояния трудно сказать точно. Я никогда не видела дракона так близко — за исключением одного дракончика, когда мне было семь. Это была часть циркового представления, которое приехало развлекать нас при дворе. У дракончика были скованные железом крылья и морда, и я так сильно заплакала при виде этого, что мать была вынуждена отослать артистов.
Теперь я старше и понимаю, что самые безобидные, милые существа могут вырасти в крылатых разрушителей, лишенных всякой жалости — как тот, что сейчас направляется прямо к башне, на которой я стою.
Не уверена, почему именно этот черный дракон нацелен на мою башню, если только мое розовое платье, развевающееся на резком весеннем ветру, не действует как маяк, вызов, крик о внимании.
Дракон резко поднимает свою длинную шею и ревет в небо — это крик ярости и приказа. Немедленно остальные драконы отрываются от группы, широко обходя город, чтобы напасть с разных направлений.
Но он не меняет курса. Он летит прямо ко мне.
— Черт, — дрожащим голосом говорит Веррос. — Он прямо на нас летит.
— Только если я не попаду в него первой. — Я сгибаю колени, прицеливаюсь из арбалета и тянусь к спусковому крючку. Он такой огромный, что мне придется использовать всю руку, чтобы выстрелить.
Глубокий, медленный вдох. И еще один выдох.
Целюсь чуть выше, чем нужно, чтобы учесть траекторию дракона.
Что-то гремит справа от меня — это пушка, выстрелившая с другой башни. В воздухе висит горький запах порохового дыма.
Ладони потеют. Черт.
Выравниваю прицел. Еще одно небольшое исправление.
Или сейчас, или никогда, Серилла. Стреляй, черт возьми.
Я дергаю за спусковой крючок.
Железная стрела с громким свистом вылетает из пружины, оглушив меня. Я оказываюсь на земле, отброшенная отдачей, грудная клетка болит. Я забыла отскочить в сторону после выстрела, как показывал капитан Ритчелд. Кажется, уши заложило ватой. Голоса стражников звучат глухо, невнятно, но в голове звенит так громко, что заглушает все остальное.
— Я попала? — голос звучит приглушенно. Покачав головой, чтобы стряхнуть дезориентацию, я встаю и бреду к парапету.
Огромное темное тело взмывает вверх, заполняя мое поле зрения блестящей черной чешуей на брюхе, кинжалообразными когтями и паром, вырывающимся из ноздрей. Над этим длинным, узким рылом сверкают два злобных желтых глаза, впивающихся взглядом в меня.
Когти дракона сжимаются вокруг края башни, ломая камни и раствор. Веррос и Листор кричат. Веррос обстреливает чудовище из ручной пушки, а Листор тычет в его брюхо мечом.
Длинная шея дракона изгибается. Его пасть смыкается на голове и верхней части тела Листора, и он сбрасывает стражника с башни, словно человек стряхивает паука с рукава.
Предсмертный крик Листора пронзает туман в голове и становится первым звуком, который я четко слышу с тех пор, как выстрелила из арбалета.
Дракон снова открывает пасть и бросается на Верроса…
— Нет! — кричу я. — Нет, нет!
Я хватаю копье, прислоненное к боевому зубцу, и бросаюсь вперед, прямо между Верросом и зияющей пастью. Я втыкаю копье в небо дракона с максимально возможной силой. Не думаю, что оно вошло глубоко.
— Ваше Высочество, осторожнее! — кричит Веррос.
— Беги! — воплю я ему.
Солдат спешно спускается по лестнице с башни, и я готовлюсь последовать за ним.
Дракон мотает головой и перекусывает копье, ломая его пополам. Он рычит что-то, что звучит как ругательство, но я не говорю на языке драконов, так что не могу быть уверена.
Я стою на вершине лестницы, ноги — на ступеньках, а руки держатся за каменный парапет с обеих сторон. Дракон смотрит прямо на меня, раздувая ноздри. Из них вырывается дым, доказательство того, что он мог бы сжечь меня одним вздохом.
Но он этого не делает. Вместо этого он поднимает голову, глядя за мою спину.
Я оборачиваюсь, следуя его взгляду, и понимаю с ужасом, что другие драконы на самом деле не сражаются. Они уклоняются от атак стражников, не утруждая себя изрыганием огня или кислоты на солдат. Пушки одного из дирижаблей, парящего над головой, осыпают их пулями и кислотными бомбами, но драконы игнорируют их, устремляясь глубже в город, иногда опускаясь на улицы, прежде чем снова подняться. Каждый дракон, взлетающий в небо, сжимает в когтях кого-то — человека.
Они забирают людей. Зачем? Как пленников? На еду? Для пыток?
Сильный порыв ветра ударяет в меня, когда я цепляюсь за лестницу. Юбки взмывают к бедрам, волосы выбиваются из ленты… а потные руки соскальзывают с камня.
В следующую секунду я лечу назад, при самом неудачном положении я проскочу мимо верхнего яруса стены и разобьюсь на камнях двора внизу. Меня размажет по булыжникам.
На мгновение, сердце замирает, я нахожусь в воздухе, живот сжимается от ужаса, конечности разлетаются в стороны, в голове проносится мое неизбежное падение и смерть…
И вот меня хватают, огромные когти сжимают меня и поднимают высоко в небо, в неясном вихре огромных, бьющих крыльев.
Я даже не могу кричать.
Но черный дракон кричит — пронзительный крик триумфа, зов. Его крылья яростно рассекают воздух, поднимая все выше и выше над моим городом. Я вижу замок, где мать ведет последний бой. Он кажется крошечным, а я болтаюсь высоко над ним, зажатая в клетке когтей дракона, обхвативших мое тело и ноги.
И вот тогда я кричу. Но крик тонок и слаб здесь, в этом необъятном воздухе и солнечном свете. Это как крик кролика в когтях могучего орла.
— Отпусти меня! — кричу я.
И глубокий голос отвечает:
— Как пожелаешь.
Когти раскрываются, и я падаю.
Я лечу к земле, платье и волосы развеваются на ветру. Слезы струятся по лицу. Я не могу
