Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
— Взгляни вокруг, Норрил. Здесь всего две медсестры, обе заняты другими пациентами. Со мной все будет в порядке. Я не сдвинусь с места, обещаю. А теперь идите!
Телохранители спешно уходят, подгоняемые очередным приступом кашля раненого воина. Я снова ополаскиваю грязную ткань, выжимаю ее и протягиваю воину, чтобы он мог вытереть окровавленную ладонь.
За эти семнадцать месяцев проклятой войны я много раз чувствовала себя беспомощной, но никогда так сильно, как сейчас.
Я бросаю взгляд через плечо на свою служанку, Парму. Ее лицо белое как соль, и она выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.
— Парма, раздай пирожные всем, кто захочет, — говорю я. — Я останусь с ним.
Она кивает и спешно уходит между кроватями раненых.
Я поворачиваюсь к воину, как раз в тот момент, когда он снова начинает кашлять. Инстинктивно я хватаю его за руку, и он с благодарной отчаянностью сжимает ее.
— Хотела бы я знать, что делать, — шепчу я. — Как помочь тебе.
Он не отвечает. Ему тяжело дышать.
Поспеши, Норрил. Пожалуйста, поспеши.
Если бы у меня была магия. Если бы я могла коснуться груди этого человека и направить целительную энергию по его телу, успокоить сосуды, расслабить мышцы, остановить внутренние раны, облегчить спазмы легких.
— Держись, — говорю я ему. — Держись. Помощь уже в пути.
Но его тело напрягается, глаза широко распахнуты, тело выгибается, судорожно пытаясь вдохнуть воздух. Его пальцы сжимают мою руку с безумной силой.
— Помогите! — кричу я. — Нам нужна медсестра!
Но две медсестры, которых я видела в этом отделении всего мгновение назад, должно быть, ушли за чем-то. Здесь больше никого, кроме меня, Пармы и раненых солдат. Женщина на ближайшей кровати, кажется, без сознания, и никто из остальных не откликается на мой зов. Возможно, смерть стала для них привычной, или они слишком измотаны и подавлены, чтобы помочь кому-то еще.
Рука воина слабеет в моей. Когда я смотрю на него, он уже расслабился на подушках. Его рот приоткрыт, а глаза остекленели, больше не видя. Кровь стекает из уголка его губ.
Мертв.
Я оборачиваюсь на звук быстрых шагов, надеясь на чудо, которое могло бы спасти его, но это всего лишь девушка, одетая как королевский посланник. Я узнаю ее; она одна из любимиц моей матери, на несколько лет младше меня, возможно, около шестнадцати.
— Принцесса! — выдыхает она. — Меня послали сообщить вам это тихо, прежде чем все узнают — война закончена.
У меня замирает сердце, хотя я знала, что это произойдет.
— Мы проиграли.
— Да. Драконы и ворейнцы захватили Гилхорн прошлой ночью и направляются сюда. Королевская стража собирается дать последний бой в столице, но…
— Нет никакой надежды на победу. — Я медленно вдыхаю, пытаясь справиться с горем от смерти воина, падением королевства и неясностью своего будущего за один вдох. Я чувствую, как все нервы в теле натягиваются.
— Ваша мать хочет, чтобы вы покинули город и направились к южной границе, — говорит посланница.
— Уже поздно. Она должна это понимать. — Я нахмурилась, сбитая с толку. — Убегать нужно было еще месяц назад или хотя бы на прошлой неделе. Если мы побежим сейчас, драконы настигнут нас задолго до того, как мы доберемся до границы. Кроме того, король Ворейна обещал, что если мать сдастся, он нас не убьет. Нас отправят в изгнание на какой-нибудь дальний форпост под стражей, но нам не нужно бежать.
Посланница нервно прикусывает губу и понижает голос.
— Думаю, этого соглашения больше не существует, принцесса. Понимаете, Верховный колдун мертв. Он погиб, совершив последнее великое заклинание.
— Черт, — выдыхаю я. — Что он сделал?
— Я не знаю точно. Королева не сказала, но я подслушала сообщение, в котором говорилось, что драконы падали с неба десятками. Примерно половина драконьей армии была убита в считанные минуты.
— Черт возьми, — шепчу я. — Они будут в бешенстве.
Посланница кивает.
— С вашего позволения, моя леди, — я пойду домой к родителям. Что бы ни случилось, я бы хотела быть с ними.
— Конечно. — Я ободряюще касаюсь ее руки, но вдруг вспоминаю, что мои пальцы испачканы кровью и грязью. Я резко убираю руку, и мы обе смотрим на следы, оставленные на ее белом рукаве.
— Я бы хотела, чтобы вы бежали, Ваше Высочество, — в глазах девушки блестят слезы. — Драконы — мстительная раса. Они убьют вас за то, что сделал Верховный колдун.
— Сколько времени до того, как они доберутся до столицы?
Но едва я произношу вопрос, как слышу далекий, нарастающий звук тревоги, гласящий о приближении драконов. Он усиливается, пока его ужасный рев не наполняет комнату, город и все небо. Один из дирижаблей, парящих над столицей, заметил драконов вдалеке. Драконов, летящих, чтобы убить нас огнем и тьмой, молниями и льдом.
Парма кричит, роняет корзинку и бежит ко мне.
— Мы должны уходить, принцесса!
— Куда? — я беспомощно смеюсь. — Они все равно убьют меня, и черт возьми, если я умру, прячась в каком-то углу или бегая в панике. Беги, Парма. Вы обе, бегите!
— Но, Ваше Высочество… — возражает девушка-посланница.
Я не спорю с ней. Меня охватывает идея — вдохновленная смертью Верховного колдуна, полагаю. Он погиб, да, но успел забрать с собой десятки этих крылатых тварей. Если я смогу убить хотя бы одного, прежде чем меня сожгут, думаю, я умру счастливой.
Я наклоняюсь и быстро целую лоб мертвого воина. Игнорируя рыдания и мольбы посланницы и служанки, я бегу через палату выздоравливающих и выскакиваю через задние двери в сумрачный полдень. Утром шел дождь, но с тех пор тучи отступили, и сквозь них прорываются лучи золотисто-персикового света.
Временные госпитали расположены вдоль северо-восточной границы города, чтобы наших солдат можно было быстро доставить за стены для лечения. Я подхватываю свои пышные розовые юбки обеими руками и бегу по булыжной мостовой к внешней стене. Рев драконьей сирены стихает — ее задача выполнена. Солдаты бегают туда-сюда, выкрикивая приказы или повторяя их. Один из них зовет меня, но я не отвечаю.
Каменные ступени, ведущие на боевой парапет, невероятно узкие и еще мокрые после утреннего дождя. Я с трудом поднимаюсь, покачиваясь и почти оступаясь с края. Когда я добираюсь до вершины, дыхание сбивается, затылок вспотел, несмотря на прохладный полуденный ветерок.
Мой разум наполняется музыкой, пока я взбираюсь вверх, словно торжественная симфония труб и струнных, гимн последней битве этого города. Хотела бы я, чтобы у меня был оркестр, чтобы сыграть ее для всех. Но у меня никогда не хватало смелости поделиться своей музыкой
