Супер-невинный гаргулья - Хани Филлипс
Был ли это просто ветер? Что, если ее гаргулья был там сейчас, сидя в темноте и наблюдая за ней?
Эта мысль послала волну возбуждения по ее телу, и ее соски напряглись еще больше. Энджи поймала себя на том, что смотрит в темноту, представляя его там. Ее активное воображение быстро нарисовало сценарий — он был так поражен их встречей, что последовал за ней домой, но потом он был слишком застенчив, чтобы подойти к ней, поэтому он удовлетворился наблюдением за ней.
«Застенчивый?» — Эта мысль заставила ее заколебаться — он казался скорее высокомерным, чем застенчивым.
«Высокомерие всего лишь прикрытие», — решила она, улыбаясь про себя. И поскольку он следил за ней, самое меньшее, что она могла сделать, это устроить ему хорошее шоу. Она спустила тонкие бретельки ночной рубашки с плеч, обнажив грудь. Прохладный воздух прошелестел по напряженным вершинам девичей груди, и она притворилась, что это его дыхание, пока он склонился над ней. Она провела по ним большими пальцами, представляя, что это его руки, и снова ахнула. О да, ей нравился этот сценарий.
Отложив книгу, Энджи полностью позволила своему воображению взять верх. Она представила, как открываются высокие окна, и снаружи появляется крылатая фигура, силуэт которой вырисовывается на фоне темноты. Она представила, как он подходит к кровати и смотрит на нее сверху вниз, где она лежит, дрожащая и беспомощная. Искра веселья угрожала помешать ее рассказу — она никогда не считала себя беспомощной, — но она решительно отодвинула реальность в сторону и вернулась к своей эротической фантазии.
Прикоснется ли он к ней? Или он просто стоял бы там, наблюдая за ней этими сияющими зелеными глазами? Но даже если он ничего не говорил бы, она знала бы, чего он хотел. Она убрала руки со своих грудей, прихватив с собой ночную рубашку, когда они скользнули вниз по мягкой выпуклости ее живота к небольшому участку влажных завитков между ног.
Ветки снова застучали по окну, сопровождаемые чем-то похожим на рычание, и ее глаза распахнулись. Было ли на самом деле что-то — или кто-то — там, в темноте? Могла ли она видеть зеленые глаза, светящиеся в ночи? Эта мысль только усилила ее возбуждение. Она подозревала, что Живоглот прячется на дереве, но гораздо забавнее было представить, что ее гаргулья находится снаружи.
Не сводя глаз с темноты, ее пальцы медленно скользнули по разгоряченному бугорку клитора. Она не могла вспомнить, когда в последний раз была так возбуждена, но сочетание краткой встречи и ее воображения уже привело ее на грань кульминации.
Энджи обвела рукой свой клитор, глаза сфокусировались на темноте. Лунный свет замерцал, когда облака рассеялись и листья приняли его очертания. Две зеленые искры засветились в глубине дерева — а затем они моргнули. Иллюзия внезапно стала реальностью — он был там.
Осознание этого привело ее по спирали к внезапному, шокирующему оргазму, когда ее тело откинулось на подушки. Она все еще дрожала, когда заставила себя открыть глаза и посмотрела снова. Ничего. То, что, как ей казалось, она видела, было не более чем ее разыгравшимся воображением — и тоскливой жаждой возбуждения. Но Энджи улыбнулась, снова натягивая ночную рубашку. Какова бы ни была причина, ее тело гудело от удовлетворения.
После того, как Энджи задула свечи, она подошла к окнам. Облака закрывали большую часть неба, но лунного света было достаточно, чтобы хорошо разглядеть дерево. Кое-где листья все еще оставались на ветвях, но их было недостаточно, чтобы скрыть кого-то размером с ее гаргулью. Это было просто ее воображение. Странно разочарованная, она сняла очки и забралась обратно в постель.
— Интересно, стоит ли мне вернуться в лес в следующее воскресенье, — подумала она, устраиваясь поудобнее под одеялом.
Если та единственная короткая встреча дала такую благодатную почву для ее воображения, что могло бы произойти, если бы они встретились снова — и на этот раз она задержалась?
Глава 4
Аластер взгромоздился на трубу дома рядом с книжным магазином, его ноги все еще дрожали, пока он наблюдал, как Энджи смотрит в ночь. Его ночное зрение было превосходным — ему не понадобился бы свет свечей, чтобы увидеть ее красивое обнаженное тело, но он не мог отрицать привлекательность ее тела, сияющего в золотистом свете свечей.
Его дыхание все еще было учащенным, влага, просачивающаяся сквозь штаны, была смущающим напоминанием о его отсутствии контроля. Весь вечер был провалом контроля, который он так усердно пытался навязать себе. Даже после ужина он не мог сосредоточиться на учебе. Он не смог укрыться в своих книгах и вместо этого беспокойно бродил, каким-то образом оказавшись в башенке над своей спальней. Теперь, когда листва поредела, он мог видеть огни Кричащего Леса и ленту уличных фонарей, отмечающих Центральную улицу и местоположение книжного магазина. Искушение было слишком велико, чтобы устоять, и он скрылся в ночи.
Даже тогда Аластер говорил себе, что всего лишь потакает своему любопытству. Он собирался сделать не больше, чем совершить быстрый облет здания, но затем она вошла в спальню, одетая в тонкий шелк, который облегал каждый соблазнительный изгиб, и он растерялся. Он устроился на дереве рядом с ее комнатой, наблюдая за каждым движением, пока Энджи откидывалась на все эти нелепые подушки на большой кровати.
А потом она прикоснулась к себе. Он никогда не видел, чтобы женщина делала такое. Даже до инцидента его общение с противоположным полом было в лучшем случае минимальным. Он был застенчивым ребенком с интеллектом, который превосходил его годы. Другие ученики в его классах всегда были старше его, и ни одна девушка никогда не интересовалась тощим молодым парнем. Он надеялся, что это изменится, когда он поступит в колледж, но его родители погибли в автомобильной аварии осенью, когда он был на первом курсе, и он вернулся домой.
После того случая Аластер понял, что в его будущем не будет женщины. По иронии судьбы, изменения, вызванные инцидентом, стерли многое из того, что он считал своими недостатками. Он стал на тридцать сантиметров выше, и его тело отразило его новую силу — изменения, которые, как он подозревал, могла бы оценить каждая женщина. К сожалению, это не означало, что женщины также оценили бы его крылья или более чудовищные части его внешности.
Даже его член изменился. Он не только стал больше — слишком большим, как он
