Излечи от ненависти - Диана Лихарт
Припарковав мотоцикл на подземном паркинге новомодной многоэтажки, заказывала на ходу еду на дом, а оказавшись в недавно купленной отцом квартире, наконец-то смогла помыться и снять линзы, а ещё смыть макияж. Моё некое прикрытие и уход от реальности.
И вновь в голову полезли ненужные воспоминания и лицо мужчины, искалечившего мне жизнь.
Чтобы научиться подпускать к себе людей, пришлось несколько лет прорабатывать травму с психологом, да и потом сторонилась мужского внимания. Лишь спустя лет шесть смогла подпустить к себе мужчину, но никто не задерживался долго. Все казались какими-то… пресными. И понять этого не могла. Даже с сексологом общалась, но не помогло.
— Арсений, значит, — сказала вслух, рассматривая собственное отражение в зеркале.
Выйдя из ванной, первым делом открыла ноутбук, водружая на обеденный стол, и начиная искать информацию на нужного мужчину.
«Скудно», — резюмировала спустя минут десять.
Несколько фотографий с разных ракурсов, одно фото с какой-то высокой блондинкой под стать мужчине, и даже было в них что-то общее…, некая… хищность во взгляде. Он один из акционеров крупной сети компаний, занимающейся словно всем и сразу, основное отделение в Питере, здесь же дочернее предприятие. По информации в сети, Белорецкому тридцать шесть лет, но в этом я сильно сомневалась. Не женат, детей нет, в принципе и о личной жизни ничего не сказано. Какие-то популярные издания пишут, что он завидный холостяк, но везде ходит в одиночестве, что и не удивительно.
Думаю, я не первая такая жертва, есть и ещё. Такие, как этот Арсений, привыкли пользоваться женщинами, не более. На первом месте карьера и власть.
Отвлеклась лишь на то, чтобы забрать еду у курьера, а после, открыв одну из коробок, начала есть и параллельно просматривать отрывки из статей. Но опять ничего интересного. Вскоре крышку ноутбука закрыла, задумчиво продолжая есть и смотреть на вечерний город с высоты птичьего полёта.
Когда-то я любила Москву, представляла, как закончу школу, поступлю в МГУ, начну встречаться с каким-нибудь красавцем, после учёбы заведу семью, будут дети, любимая работа и надёжный мужчина рядом, но мои мечты резко оборвались. Одиннадцать лет назад хотелось лишь сбежать, смыть с себя воспоминания и позор. Дело было не в том, «когда» я лишилась девственности, а «как» и «где», да ещё «с кем».
А сегодня, увидев совершенно уверенного в себе мужчину в строгом классическом костюме, с холодным взглядом, живущим, как ни в чём не бывало, первым порывом было впиться длинными ногтями в эти чёрные глаза, а затем прибить окончательно. И этот его взгляд…
Он прожигал меня, словно пытался пробраться под кожу, но в тоже время смотрел отстранённо, как обычно миллиардеры рассматривают драгоценности, которых у них в избытке.
Но слова Кости о том, что этот Белорецкий тесно общался с его отцом и был желанным гостем, вызывали предвкушение. Уверена, его и на день рождения тёти Карины пригласят. И я буду во всеоружии. Он запомнит меня, но более не посмеет приблизиться, ведь официально я буду представлена, как девушка Матвеева младшего. Сомневаюсь, что ради какой-то девчонки мужчина наплюёт на бизнес и дела со столь важным партнёром.
* * *
— Ката! — ошалел Матвеев, едва я вышла из машины и направилась к нему, сверкая белоснежной улыбкой.
И надо думать. Дабы подчёркнуть свою натуру, ещё надела чёрные капроновые чулки на подвязках, и на одной ноге отчётливо было видно это… безобразие. В высшем обществе не принято выставлять на обозрение предметы нижнего белья, но что поделать, такая уж я особа. Благо родители улетели на отдых в Испанию, и не увидят моего триумфа, но им наверняка доложат. Плюс, волосы по типу «мокрого эффекта» были чуть ли не зализаны назад, подчёркивая ещё больше мои впалые щёки и высокие заострённые скулы. На глазах смоки-айз чуть поярче, чем обычно, а на губах тёмно-алая помада. Выглядела, как стерва, и явно не под стать Косте, но ведь у нас «любовь»,
— Привет, дорогой, — чуть ли не промурлыкала, подходя к другу, приобнимая за плечи и невесомо прикасаясь губами к его губам. — Нравлюсь? — слегка отошла и покрутилась для наглядности.
Матвеев словно начал задыхаться, пытаясь ослабить рукой ворот белоснежной рубашки. По шоку в глазах поняла, что впечатление произвела нужное, осталось шокировать остальную общественность.
— А вот это, — указал на чулки и подвязки. — Не лишнее?
— Что ты! Это сейчас тренд. Разве не знал? — искренне удивилась, пытаясь сдержать смех.
— Ну, раз тренд, — еле слышно протянул, подставляя мне локоть, за который тут же ухватилась.
— Обещаю, нам все поверят, и тебе не придётся проводить время в обществе… куриц, — заверила Костю, отчего заслужила скептический взгляд.
И вот, стоило нам оказаться в роскошном бальном зале с высокими потолками и белоснежной лепниной, как взгляды гостей то и дело зацикливались на нас. Но кому врать, конечно, на мне. Женщины в основном смотрели с возмущением, шоком или надменностью, а вот мужчины с вожделением, но шокированные тоже были. Мы словно медленно проплывали по залу, таким образом, Матвеев пытался привлечь больше внимание, покрасоваться. Вскоре подошли и к родителям моего… парня.
Тётя Карина, как бы ни пыталась молодиться, всё равно постарела, о чём ярко свидетельствовало пару новых морщин. При виде меня словно не обратила внимания на наряд, лишь с радостью заключила в свои объятия, и Косте пришлось чуть ли не отлеплять меня от своей матери.
— Мама! — тихо возмутился друг, отодвигая от своих родителей, и пытаясь нелепо прикрыть вырез на ноге.
— Что мама? Я не видела Катеньку много лет, а ведь раньше чуть ли не каждый день к нам в гости приходила. Конечно, похорошела с годами, — улыбалась брюнетка, теперь разглядывая меня во всю, и словно видя во мне всё ту же милую девочку ангелочка.
— Тётя Карина, тут впору петь дифирамбы вам. С каждым годом всё молодеете, — правдоподобно сорвала, а брюнетка притворно начала отмахиваться и скромничать.
— А я бы сказал, что Катерина с годами заматерела, — подал голос глава семейства.
Дядя Вадим всегда был со мной мил, внимателен, добр, но сейчас словно стоял иной человек. В глазах лишь колкость, даже некая злоба, но направленная на собственного сына.
«Что? Ослушался отца и попал под его гнев?», — так и хотелось спросить вслух, но тактично смолчала.
— Вадим! Как такое можно говорить девочке, — возмутилась его жена, толкнув мужчину локтём в бок, и отправила мне извиняющуюся милую улыбку.
— Всё в
