Заклятие на любовь - Анна Сергеевна Платунова
Потянулась я, значит, к эклеру, но ощутила странное: рука сделалась слабой-слабой, навалилась сонливость, усталость. Выходит, все же утомилась я на вечеринке, перенервничала. И было отчего! Неблагодарный Доминик прямо-таки выбил меня из колеи: ушел и даже не попрощался.
Я сделала вид, что передумала брать пирожное, но тут напала зевота. Я рот раззявила, как деревенская чушка, и прямо поразилась на себя: как стыдно! А зевота одолевала и одолевала – не совладать.
– Устала, Алисия? – заботливо спросила мэтрисс Звонк, однако и теперь мне чудилась в ее голосе издевка.
– Да. Прошу меня извинить, но я вас оставлю, – пробурчала я, борясь с сонливостью.
Встала и села: ноги не шли.
– Подремли, Алисия. Я предупрежу слуг, чтобы они перенесли тебя в спальню.
Голос деканши журчал, точно ручеек, убаюкивал. Почему, правда, не отдохнуть? Может быть, отец перенесет меня на руках, как делал, когда я была малявкой. Иногда я специально притворялась, изображая внезапно сморивший меня сон в самых неожиданных местах: на качелях в саду, на скамейке, на подоконнике, где я играла в куклы, на чердаке. Отец всегда был страшно занят, его должность при дворе требовала времени и сил, которых на меня уже не оставалось. И эти мгновения, когда мой сильный и прекрасный отец осторожно брал меня на руки, целовал в макушку, боясь нарушить сон, были единственной возможностью побыть рядом. Нет, я, конечно, могла потихоньку поиграть в его кабинете, пока папа работал с документами, но обычно такие игры заканчивались тем, что папа просил няню увести меня: я не умела сидеть молча, все время расспрашивала отца, отвлекала от работы, то принималась петь песни, то залезала к нему на колени, требуя объятий и поцелуев. Папа не ругался, он вздыхал, отсылая меня, но дела, дела…
Постепенно я научилась извлекать выгоду из папиных угрызений совести. Нельзя играть в кабинете? Тогда изволь купить мне живого пони! Нет времени почитать мне сказку на ночь? Что же, новое платье и туфельки скрасят мой вечер. Меня такое положение дел вполне устраивало.
Я так погрузилась в воспоминания, что почти уснула, но грезы прервал шепот мэтрисс Звонк. Тихий, но зловещий, он вовсе не напоминал ее обычный голос. Я хотела посмотреть на деканшу, однако голова сделалась тяжелой-тяжелой, я не могла приподнять ее со скрещенных рук.
– …и пребывать тебе в образе том безобразном, пока не полюбит тебя достойный и красивый мужчина. Полюбит за твою душу, за твое сердце, за то, кем ты являешься на самом деле…
Она еще что-то говорила, но я не стала прислушиваться: ясно ведь, я просто дрыхну и вижу причудливый сон. Ведь не может уважаемый декан факультета чаровников нести сущий бред?
И все же спокойно провалиться в дремоту мне не дали: послышался шорох юбок, звук легких шагов, и девичий голос произнес:
– Мэтрисс Звонк, граф Уэст просит передать, что экипаж готов.
Белль? Это Белль? Снова она! Я так возмутилась, что чуть не проснулась. И тут в голове словно щелкнуло: я сообразила, кто та знатная дама, на которую работает бедненькая-бледненькая, – это же сама деканша! Вот засада! Небось нажаловаться успела!
– Что с графиней? – обеспокоенно спросила дурнушка. – Позвать слуг?
– Я сама позову. Мне еще нужно перед отъездом переговорить с Энвером.
С Энвером? С моим отцом?
– Как ты себя чувствуешь, Белль? Ты совсем недавно болела, а сегодня вымокла с ног до головы. Как же так получилось, что ты упала в фонтан?
Пауза. Мне представилось, что серенькая мышь пожимает плечами и отводит взгляд.
– Сама не знаю. Залезла на парапет, а туфли поехали, вот и бултыхнулась. Спасибо графу Аларду: помог выбраться.
– Да-да, с графом Алардом я тоже поговорила… – задумчиво ответила деканша.
Неужели этот негодный Доминик меня выдал – выложил все про неудачную шутку! Вот гад! Никогда не прощу! Мне сделалось неуютно, захотелось оказаться в спальне, подальше от странных речей мэтрисс Звонк, но ужасная слабость сковала меня по рукам и ногам.
– Иди, Белль, жди меня в гостиной.
Легкие шаги удалились. Мэтрисс Звонк подошла ближе, положила мне на макушку узкую ладонь, похожую на птичью лапку.
– Надеюсь, ты справишься с испытанием, Алисия. Ты была такой хорошей малышкой. Ласковой, будто солнышко. Удачи тебе… Она понадобится.
* * *
– Вот так, папочка! Эта твоя Па-а-амела, подруженька твоя, мерзкая колдунья! Посмотри, во что она меня превратила! – Я развела руки в стороны, приоткрывая жирные телеса; впрочем, прикрыть их все равно не получилось бы. – Вот в это! Просто ни за что! За шутку! Давай, папуля, поскорее сними заклятие, у меня мало времени: пора собираться к отъезду.
– Нет, – ответил отец.
5
– В смысле? – опешила я.
Верно, папа не расслышал или недопонял.
– Как это «нет»? Ты разыгрываешь меня, да, папуля?
Папа смотрел на меня с толикой сочувствия, но без тени улыбки. Так же он смотрел на меня перед тем, как отчитать за пощечину горничной. У меня все внутренности заледенели от страха, как бывает, когда запнешься и теряешь равновесие, – вот-вот упадешь, уже падаешь, а сделать ничего не можешь.
– Выслушай меня, Алисия, – сказал он. – Во-первых, все равно не сумею снять заклятие. Я отлично справляюсь с боевыми заклинаниями, но бытовая магия не моя сильная сторона.
Об этом я знала, но почему-то не подумала, что магистр не одолеет магию чаровника. Внутренностям сделалось и вовсе худо от волнения.
– Но…
– Я не договорил. Во-вторых, я все равно не стал бы снимать заклятие.
– Но почему?..
– Я знаю, что на самом деле случилось на вечеринке. Ты унизила Белль, посчитав ее не ровней себе. За то, что она бедна, за то, что некрасива.
– Так и думала, что эта вонючка нажалуется!
– Алисия! Белль упорно твердила, что сама упала в фонтан. Удивительно, не находишь? Неужели никто не видел, как девушка карабкается на скользкий парапет, и не остановил ее? Обо всем рассказал Доминик…
– Вот тварь! – воскликнула я, возмущенная до глубины души. – Чтоб жабы съели его глаза!
В минуты волнения в мою речь прорывались бранные словечки, которые в изобилии использовала моя няня, когда я была