Муза или служба прокачки героев - Мария Казакова
Гул хриплых, грубых и пьяных голосов все нарастал, и вдруг Рэй почувствовала прикосновение к своему запястью. Молодой блондинистый парень с горящими светлыми глазами шагнул вперед, жарко выдыхая ей в лицо благоговейным шепотом:
— Выбери меня!
Его хватка на запястье усилилась, а вторая рука плашмя врезалась в выпяченную грудь парня.
— Меня выбери!
Рэй не успела высказать свое удивление и возмущение, она была нагло перебита отрезвляющим всех грохотом жалобно заскрипевшего от удара столика в паре метров от них. Раздался звон разбитых кружек.
— Эй, а ну отошли. Заткнули рты и разошлись.
В центре зала поднялся мужчина. Высокий, черный как демон и, вероятнее всего… главный. Главный герой этой истории. Ведь никто из мелькавших перед глазами персонажей не приковывал к себе взгляд, так, как он. Высокая крепость, поджарая фигура с узкими бедрами и широким разворотом рельефных плеч. Смуглое лицо с тяжелым квадратным подбородком, высокий лоб, темные густые брови вразлет, ровная спинка благородного носа с раздувающимися от злости крыльями, плотно сжатые, четко очерченные припухшие губы и чернеющая, струящаяся до лопаток грива идеально прямых волос.
«Это точно не мой мужчина», — прозвучало в голове Рэй так ясно и просто, что в дальнейшем она даже не задумается о смысле всплывших в сознании слов.
И вот он быстро и уверенно подошел к ней, выдернул из замершей толпы ошеломленных ее появлением героев, и подвел к отдаленному столику. Белл с размаху упала на стул в полуобморочном состоянии и только тогда, вперив глаза в одну точку, ощутила тяжесть зимнего пуховика и жар, стремительно несущийся по телу, от которого ее бросило в пот. Именно в этот момент, когда она, наконец, оказалась в какой-то степени в безопасности, она вдруг сложилась пополам с отвратительными звуками.
Ее глаза то и дело закрывались от спазмов и боли, но, несмотря на невменяемое состояние, девушка отчетливо и даже с ужасом понимала, что ее выворачивает на ботинок сидящего рядом мужчины. Но ее кощунство сверху никто не комментировал. Желчь струилась по саднящему от спазмов горлу, и муза задыхалась от остроты отвратительных ощущений.
Наконец, желудок Рэй немного упокоился, и, судорожно утерев рот тыльной стороной ладони, она попыталась распрямиться, но тут чужая рука надавила ей на затылок, вновь пригибая к полу, а перед ее лицом появилось металлическое ржавое ведро, и мир для Белл снова потемнел.
Свозь тошноту она почувствовала, как мужские пальцы своевольно собрали ее волосы наверх, но ей было плевать. Муза готова была умереть от эмоций, шока и боли. Спустя самые мучительные минуты в ее жизни ее настойчиво потянули наверх и буквально вбили в ладонь кружку с водой.
Она и не знала, что вода может быть такой вкусной!
— Медленней.
— Что? — ударяясь о края кружки зубами, прохрипела она.
— Пей медленней, — повторил все тот же голос, и Рэй повернулась в сторону незнакомца.
Его лицо было другим, совершенно негероическим. Вытянутое и бледное, как и у всех местных, с точеными скулами, сведенными к острому, упрямо выпирающему вперед подбородку. С прямым носом и колючей даже на вид щетиной. С синевой под невыразительно-серыми глазами и небрежно спадающими на лицо платиновыми волосами. Он совершенно не впечатлял. Разве что Поттероманов, потому как белобрысую шевелюру он, несомненно, слизал с чистокровного мерзавца.
Нескромно рассматривая мужчину, Рэйчел устало цедила воду с совершенно пустой головой, а он все также продолжал молчать, лениво осматривая таверну. Муза не помнила, когда она чувствовала себя настолько плохо. Когда она вообще чувствовала. Никогда еще погружение в книгу не было столь ужасающим, ее тело едва подчинялось ей, а паника срывалась с цепей, грозя закончить миссию немедленно. Она нервно вздрогнула, когда заметила, как черноволосый мужчина, спасший ее, все это время общавшийся с посетителями таверны на повышенных тонах, обернулся и направился точно к ней.
Голоса утихли, и пусть шепот людей звучал все с тем же возбуждением, он стал мягче, щекоткой касался скрытых под одеждой обнаженных плеч и ознобом пробегал по лопаткам.
— Как ты? — напротив Рэй застыла высокая фигура героя, и муза медленно заскользила по нему взглядом снизу вверх, задевая темные брюки из дорогой и плотной ткани, заправленные в высокие сапоги, массивный ремень с блестящей пряжкой и черную шерстяную рубашку на отблескивающих золотом пуговицах. Она остановилась на обеспокоенных раскосых глазах, казавшихся темными, бездонными омутами.
Выпрямившись, Белл так и не стала выше, и, продолжая задирать голову, ответила, четко цедя слова:
— Спасибо, уже лучше.
Однако думала она иначе, и, судя по ее все еще бледно-зеленому лицу и сжатых сильнее, чем нужно, ладонях на опустевшей кружке, об этом догадывались и остальные.
Мужчина усмехнулся, обнажив белые зубы, и, сделав размашистый шаг, развалился на последнем свободном стуле за столиком.
— Не злись на них. За три года ни одного визита сверху. Мы уже и не надеялись, что к нам заглянет муза.
Его интерес к ней, как впрочем, и интерес всех остальных присутствующих, был столь же ощутим, как и запах пота и спиртного в заведении.
— Я понимаю, — она благосклонно кивнула и скупо улыбнулась уголками пухлых губ оттенка летних спелых ягод.
— Я Райт Блэк, наместник — протянул вперед руку герой, и Рэйчел без промедления пожала грубую, сухую ладонь и, заметив какое-то движение сбоку, скосила глаза влево, на молчаливого соседа.
Его рука расслабленно лежала на столе, и его длинные, тонкие пальцы изредка постукивали. Это и привлекло музу. От напряжения? От раздражения? Рэй не могла этого знать, но как только она открыла рот, его пальцы вновь дернулись.
— Я Гвен Лин.
Райт в ответ широко улыбнулся. Так улыбаются товарищу по несчастью, с восторгом и затаенной грустью. Его ладонь была горячей и слишком темной для здешних. Ее же была всего на несколько тонов светлее. Девушка опять стрельнула глазами в сторону. Да, точно. Кожа ее соседа была как белое полотно по сравнению со сцепленными ладонями двух облюбованных солнцем чужаков.
— Добро пожаловать в наш чудный мир, Гвен, — наигранно оптимистично произнес Райт, с сожалением отстраняясь, будто она разом забрала все его тепло. Мужчина не мог вспомнить, когда в последний раз вдыхал запах солнца. Южного. Горячего. Горчично-желтого цвета. И, глядя на россыпь веснушек на порозовевших щеках музы и ее темно-русые волосы с отблеском стали,
