Муза или служба прокачки героев - Мария Казакова
Книга? Черновик? Нет! Жалкая пара строк. Рэй знала, что будет нелегко. Идея сырая, сюжета нет. Ей предстояла колоссальная работа, но если же она сможет довести дело до конца и помочь героям написать свою историю, это укрепит ее позиции музы.
Начать с нуля, с самого начала. Проработать персонажа и вдохнуть в него свою энергию, направить туда, куда велит ее сердце. Это будет полностью ее миссия, где нет поставленных целей и задач. Она выберет их сама. Это… потрясающе. Потрясающе сложно и невероятно заманчиво, ведь она покажет себя в деле, во всей красе! Она докажет, что способна не только подталкивать героев вперед, но и вести их за собой!
— Значит, мне понадобятся зимние теплые вещи, — прикинула вслух Рэй, тем самым давая свое согласие на утверждение миссии. Она была даже рада резкой смене климата. Ничто больше не напомнит ей про жаркие пески и последний провал.
— Принято. Заполните заявление и укажите персонажа, которого желаете курировать, — перед Рэйчел тут же возник белый бланк и ручка для подписи, а А́ле поспешила предложить: — Главный герой — Райт Блэк, он…
— Нет, я хочу курировать второстепенного героя.
Белл не была уверена, что правильно разгадала эмоцию, промелькнувшую на лице проекции, но она определила ее как смущение. Потупив глаза, А́ле слегка покраснела и растерянно взглянула на музу.
— Вы уверены в своем решении? Второстепенные герои не такие… м-м-м… интересные.
А́ле была права. Потенциал второстепенных героев, как правило, был ограничен. Их значение определялся связью с главными персонажами.
— А мне не нужен интересный, я хочу обычного. Непримечательного, тихого, спокойного. Есть такие в истории?
А вот теперь система побледнела, облизнула пересохшие губы и призадумалась, сведя тонкие брови к переносице.
— Весьма необычное желание. Но у нас и правда есть немного странный, то есть… замкнутый персонаж. Его имя Сет Уайт.
Отлично!
Готовься, Сет Уайт, твоя жизнь очень скоро изменится!
Глава 3. Переход
Внутри черновика
Белизна слепила, пробивалась сквозь зажмуренные веки и озаряла все вокруг. Мир кружился, и вихрь, что стремительно подхватил Рэй в свои объятья, столь же внезапно уронил ее на холодную землю, устеленную снежной периной. В разгар зимнего сезона, снег щедро посыпал голову и верхушки хвойного дремлющего леса.
Но вдруг все переменилось. Солнце закатилось за горизонт, уступая место величественной луне, облаченной в неизменный темный плащ с россыпью сверкающих звезд. Совсем недавно спящий лес с наступлением ночи ожил и зазвучал, словно кто-то выкрутил радио на полную мощность. Музу оглушило завывание разбушевавшейся вьюги, а вдалеке раздался лай, и только тогда, муза поняла, что находилась во тьме не одна. В тени близ растущих деревьев послышалось приглушенное отчаянное хныканье, и, хорошенько присмотревшись, Рэй выхватила взглядом алый платок, повязанный на голове невысокого силуэта, что метался в чаще. Девушка, первая героиня, которую повстречала муза в этой истории.
И героиню уже ждали. Черный как смоль зверь, вдвое больше самой музы, с предвкушением облизывал свою гниющую, смердящую пасть, затаившись поблизости. Дыбом шерсть его стояла иссиня-черная, как сама мгла, и лишь змеиные глаза горели в ночи расплавленным золотом. Один укус, и зверь способен был перегрызть девичье тело пополам.
Стоны ужаса девушки переросли в завывающий плач. Собачий лай настигал ее, загоняя в ловушку к зверю.
— Лжееец, — утробно зарычал волк, не сводя взгляда с добычи, и приготовился к прыжку.
«Ловит волк роковую овцу»
Мир Рэйчел снова перевернулся…
Северная горная деревня. Придорожная таверна на въезде
Звук так резко взорвал тишину, что Рэйчел вскрикнула от неожиданности, зажав уши ладонями. Грохот посуды, мерзкие скрипы деревянных стульев по полу, смех и ругань. А еще была невыносимая вонь, но, чтобы заткнуть еще и нос, ей банально не хватало рук, поэтому, надрывно закашлявшись, она зажмурила слезящиеся глаза и постаралась дышать через раз, делая неглубокие, резкие вдохи. Голова закружилась подобно юле, словно Рэй разом умудрилась выпить целую винную бочку, к которой отчаянно припала, сдерживая рвотные порывы.
«Ал, меня сейчас разорвет!»
Что-то пошло не так, музы были невосприимчивы к болезням, и уж тем более не могли ощущать ничего столь ужасающего из того, что убивало Рэйчел в этот самый момент.
И тут тяжелая рука с размаху упала на ее плечо, заставляя дрожащие от слабости ноги подогнуться, и только чудом ей удалось избежать позорного падения на грязный, засаленный пол.
«Не смотреть вниз. Только не смотреть вниз! И не дышать!» — как мантру повторяла про себя муза, и ме-е-е-дленно обернулась, сталкиваясь с пьяным взглядом молодого человека, что, щурясь, пытался рассмотреть ее перекошенное лицо.
Узнать не узнал, да и откуда? И страшно обрадовался, неверующе растягивая губы в обезоруживающую улыбку, которая вот-вот должна была треснуть от натуги. От вида его чернеющих зубов Рэй с силой прикусила губу и с шипением выдохнула.
— Ребят, тут баба! — хохотнул он, и, тут же опомнившись, с громким шлепком хлопнул себя по лбу и, крепко зажмурившись, тряхнул головой, будто пытался протрезветь за секунду. — То есть муза! — важно исправился он, взметнув палец вверх для наглядности. — Муза, прикиньте!
Все, кто услышал его хриплый, громкий голос, оборвавшийся на громком бульканье, прикинули. И Белл снова оглушает, но на этот раз тишина. Не приносящая облегчения — гнетущая, давящая, ждущая первого шепота, звука, крика, чтобы разбиться в дребезги, как только вокруг нее начинают кружить новые лица.
— Муза, настоящая!
— Года два их не видел, думал, нас давно прикрыли.
— А я знал, что кризис временный! Сейчас все и начнется!
— «Начнется» … идиот! Все это пора заканчивать, пока мы не свихнулись!
Одеты все были под стать бушующей за деревянными стенами погоде. Свитера крупной вязки, шубы и тулупы. На столах валялись барсучьи шапки и меховые рукавицы.
Девушка, борясь с головокружением, переводила свой взгляд с одного говорившего на другого, на третьего и на четвертого. Казалось, каждый считал своим долгом высказаться. Их бледные лица кривились и вытягивались, зубы одних блестели в клыкастых улыбках, другие же прятались за сжатыми в тонкие раздраженные линии губами.
Рэйчел оказалась в водовороте чужого недоумения, азарта, наивной радости и неприкрытой злобы.
