Хлоя Нейл - Завеса
Проходя под аркой, Гуннар, Таджи и я взялись за руки, цветы из банок содовой сверкали, когда их шевелил бриз.
Гуннар сжал наши руки.
— Давайте сделаем эту Ночь войны запоминающейся, дамы.
* * *
Люди были уверены, что им понравится Ночь войны, не смотря на жару. Праздник был роскошью, которую они ни за что бы не пропустили.
На улице Бурбон осталось не так уж много балкончиков с перилами из кованого железа. Но люди по-прежнему толпились на них, потому что в Новом Орлеане не бывает парадов без того, чтобы с них что-нибудь не бросали. Бусы были дорогими, их не очень-то приветствовали военные конвои, но бумагу все еще легко было достать, так что ожерелья из скрученной бумаги с самодельными цветами стали традицией Ночи войны. Люди на балконах держали дюжины ожерелий в руках, и они бросали их на парад, наполняя воздух бумажными лепестками.
Я схватила два, протянула одно Таджи, и мы надели их. Скрученное ожерелье с большими цветами, как старомодные пионы, были сделаны из страниц телефонной книги. Да нам они и не были нужны, война уничтожила большинство телефонов, кабели и волоконно-оптические линии и вышки. Пара быстро сообразили, что надо нацелиться на них.
Мы прошли с парадом шесть кварталов, потная толпа собралась вместе, абсолютно забыв о понятии личного пространства. Чуть дальше от нас Гуннар нашел партнершу для танцев, так что когда передо мной стал прыгать четвертый потный человек, я решила сделать паузу. Я схватила Таджи за руку и потащила мимо толкающихся тел к краю толпы.
Бриз показался чудом.
— Господи, намного лучше, — сказала Таджи, обмахивая себя туникой. — Хорошая мысль.
Я кивнула.
— Я уже была готова ударить следующего человека, который заедет мне локтем в живот.
— Следующего человека, который заедет тебе локтем в живот, или ты была готова ударить его в живот?
Иногда не очень хорошо дружить с женщиной, помешанной на словах.
— Ха-ха. Дело в том, что в толпе много потных людей, — я оглянулась, осматривая кучу людей. — Мне кажется, что в этом году вечеринка даже больше, чем в прошлом.
Она кивнула.
— На самом деле, за последние несколько лет популяция немного возросла. Некоторые посчитали, что снова стало безопасно, и что Завеса не откроется вновь. А некоторые так очарованы тем, что случилось, что надеются, что она откроется.
Ее голос стал тише, и я повернулась к ней, обнаружив, что ее взгляд прикован к стенам Острова Дьявола, видневшегося на другом конце улицы Бурбон, в небе над ним светилась электрическая сетка, которая закрывала район и не давала Пара сбежать.
— Ты никогда не задумывалась, каково там? — спросила она.
Я задумывалась, и мне не нравится то, что я себе воображала. Несколько тысяч Пара и Восприимчивых, запертых для нашей защиты, и потому что правительство не знало, что еще с ними можно сделать. В конце концов, Завесу мы закрыли. Это сделало их военнопленными из мира, к которому мы больше не имеем доступа.
Это заставило меня подумать о неприятных вещах. Я не была плохой, но Сдерживающие все равно забросили бы меня на Остров Дьявола. Если я не была плохой, то как насчет других Восприимчивых, запертых там?
— Я стараюсь не думать об этом, — ответила я честно.
— Это та еще проблема. Но блин, как бы я хотела попасть туда. Можешь себе представить, как изменился их словарный запас? Возможно, Паранормальные создали совершенно новый язык, просто, чтобы объяснить, что они пережили.
Наверное, она была права, и я могла признать, что это было любопытно. Но мне по-прежнему не был нужен Остров Дьявола, и я не хотела туда попасть. Особенно, учитывая возможность того, что обратно меня не выпустят.
Пока Таджи смотрела парад, пританцовывая под музыку, я оглядывала улицу. На углу был бывший магазинчик дайкири. В нем отсутствовала стена, но агент Сдерживающих, который в данный момент не был при исполнении, мужчина, которого я раньше видела в магазине, стоял за баром и наливал красную жидкость в пластиковые кружки. Наверное, это была его собственная версия Напитка, возможность немного подзаработать. И я не могла его за это винить.
Куча его коллег Сдерживающих в униформе с дорожки подозрительно переводили взгляд с парада на клиентов магазина.
Большинство агентов, работающих в Квартале, воевало. Они видели ужасы и трагедии войны. Остальные либо пришли из мест за Зоной, либо были слишком молоды, чтобы помнить битвы. Они пропустили сражения, ранения, сладко-горький запах смерти и битвы. Может быть, в их глазах было такое рвение из-за того, что они не видели всех ужасов. Они научились ненавидеть Пара и жаждали собственного шанса сразиться с магией.
Я отвернулась, меня как обычно разрывало то, кем я была и то, кем сделала меня магия, я позволила себе оглядеть остальных развлекающихся. Парочку, чья бледная кожа блестела от пота, чьи глаза были наполнены любовью, которая жадно пила из пластиковых стаканчиков. Друзей, сидевших в ряд на обочине в пропитанных потом рубашках, весело улыбавшихся. Мужчину, который стоял один, скрестив руки на груди, и наблюдал за праздником.
Он был высокий, с развитой мускулатурой, на нем были джинсы и рубашка с короткими рукавами, облегавшая мускулистые руки и грудь. У него были короткие темные волосы, ярко голубые глаза, тонкие брови, прямой острый нос. Он моргал длинными темными ресницами, которые казались полумесяцами на его загорелой коже.
Слово «красивый» даже близко не описывало его внешность. Его привлекательность была яркой и острой, как оружие, которое он мог выхватить в любой момент. Наверное, у него была куча женщин, скорее всего, у него были все романтические навыки, о которых только может представить женщина.
А у меня, из-за проживания в военной зоне, было активное воображение.
С первого взгляда можно было сказать, что ему наскучило веселье. Но он бы не принял позу пантеры, готовой атаковать, и его глаза не были бы напряжены от скуки. Он излучал энергию, его напряженный и внимательный взгляд был направлен на толпу, как будто он ожидал, что произойдет нечто грандиозное.
Неожиданно он перевел взгляд, эти сапфировые глаза заглянули прямо в мои.
У меня ухнул желудок, как будто моя душа переместилась, изменилась и подстроилась под него. Под мужчину, которого я никогда раньше не видела.
Секунды тикали с каждым глухим ударом моего сердца, а он не шевельнулся и не отвернулся. Взгляд не стал менее напряженным, из-за этого по моей спине катился холодный пот. Почему он сосредоточился на мне?
Мимо нас прошла группа мужчин и женщин, трясущих тамбуринами и маракасами, и разорвала контакт наших глаз. Их было примерно двадцать, танцоров, с пластиковыми кругляшками, нашитыми на их костюмах, в волосах перья. Когда они наконец покинули квартал, он ушел.
