Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант - Галина Львовна Романова
В первые минуты тренировочного боя казалось, что мастер Цветан сейчас убьет парня. Несмотря на то, что ему было далеко до его предшественника, буквально год назад ушедшего на покой, мастер работал превосходно. Я даже поймал себя на мысли, что ему-то я бы экзамена по фехтованию в свое время не сдал. Уже потом вспомнил, что у выходцев из знатных семей программа занятий несколько отличалась от программы, которую преподавали остальным. Сын ткача – автор этих строк – никак не мог оказаться равен сыну какого-нибудь барона или графа, которым умение владеть оружием еще недавно было важнее, чем искусство читать и писать. И мастер Цветан обрушил на Мартина Гримерского всю свою силу.
Тот отбивался сперва хаотично и отчаянно, но постепенно успокоился и даже пару раз перешел от глухой обороны в наступление. Палки стучали друг о друга сухо и звонко, кроме них слышалось только шарканье подошв о плиты пола и дыхание бойцов.
- Хар! – прозвучало наконец.
Это была привычная уже команда прекратить бой, и, сделав по инерции еще один замах, абитуриент опустил палку. Дышал он тяжело, но ровно и словно даже не вспотел.
Мастер Цветан обошел его кругом, разве что не щупая, как лошадиный барышник строптивого скакуна, и повернулся к ректору.
- Милорд, я его забираю.
- Что?
- У парня отменная реакция, поставлен глаз, шаг и рука, - бывший ведьмак легонько обозначил перечисленные части тела, дотрагиваясь до них. - С ним будет легко работать, хотя с ногами придется немного повозиться. Да и дыхалка может подвести… Но это дело поправимое. Главное – у него есть реакция. Думаю, как боевик он не совсем бесталантен.
Магистр Вагнер слегка пожал плечами, давая понять, что в принципе не против.
- Если он пройдет тестирование, - только и уточнил он. – Почему бы и нет?
- Боевик? – отмер Мартин Гримерский. – Это что значит?
- Это значит, что некромантом вам, юноша, скорее всего, действительно не стать, но вот боевого мага, крепкого такого среднего боевого мага я из вас сделать берусь. У меня в этом году набор сорок человек, попасть к нам проще, чем к некромантам, но…
- Но я не хочу! – отпрянул тот с таким видом, как будто ему предложили заняться мужеложеством прямо здесь и сейчас. – Я не могу…
- У вас есть задатки…
- Я не хочу! Я мечтал стать некромантом…
- Можете мечтать и дальше. Это даже похвально и делает вам честь. Мечты и цели – не всегда одно и то же. Мечты, по большому счету, то, что отличает настоящего человека от просто мыслящей твари, поскольку чаще всего люди склонны мечтать о несбыточном.
- Но если…
- Если мечтать о том, что можно реализовать, мечта становится целью.
- И моя цель, - как-то даже радостно подхватил мальчишка, - стать некромантом. Я ради этого и прибыл сюда. И каким-то боевиком я быть не желаю. Никогда!
- Но у вас к этому есть…
- Нет! – юнец швырнул палку к ногам мастера Цветана. – Или некромант – или никто!
- Тогда, - магистр Вагнер резким движением протянул ему свернутые в трубочку документы, - прощайте. Следующий! – гаркнул он, не дожидаясь, пока отказник покинет приемный зал.
Я тихо вздохнул, расслабившись. На какой-то миг мне показалось, что мальчишка сейчас кинется на ректора с кулаками. Я почувствовал его желание, столь сильное, что оно вполне могло бы трансформироваться в сгусток Силы. Но тот миг прошел. Дверь захлопнулась.
Рихард Вагнер сел на место. У стола стоял уже второй абитуриент и тоже протягивал ему свернутые в трубочку листы бумаги.
Приемные экзамены продолжались своим чередом.
{Еще недавно где-то…}
- Збышко, я устала!
Молчание.
- Ну, Збышко!
Молчание.
- Что ты все молчишь и молчишь? Хоть бы сказал, куда мы идем!
Молчание. Как глупая девчонка, навязавшаяся ему, не понимает, что он должен быть один? Что ему крайне необходимы тишина и одиночество, а она только раздражает своим нытьем и ворчанием? Что она ему не нужна, в конце-то концов!
- Збышко!
- Что? – парень развернулся, сжимая кулаки. Кого другого он бы уже ударил – ему этого так хотелось! – но к чему лупить глупую девчонку? Еще разорется, а он с младенчества не выносил чужих слез. Да и сам не плакал, по крайней мере, с тех пор, как себя помнил.
- Куда мы идем?
- Я иду туда, куда надо {мне.} Поняла?
- А куда надо тебе?
- Это – мое дело. Я тебя с собой не звал. Ты сама навязалась на мою голову! Помнишь?
- Помню, - Зирка отступила на шаг, втянула голову в плечи. – Но мне казалось, что…что это все… в общем, я не думала, что…
- Не думала! Ты вообще ни о чем не думала!
- Я не думала, что мы зайдем так далеко, - девушка шмыгнула носом. – Нас ведь будут искать…
- Тебя – да. Меня – нет!
- Почему?
- Потому, что я – чужой.
- Ты?
- Я приемыш. Ты не знала? – парень смотрел в сторону поверх ее плеча. – Мне было около года, когда родители отдали меня на воспитание. Не так давно я это узнал.
- И решил искать свою настоящую семью?
Парень поджал губы. Да, можно сказать и так. Настоящую семью. Но вряд ли отца и мать, которые с такой легкостью отказались от своего отпрыска. Нет, найти их он хотел – просто чтобы посмотреть им в глаза и плюнуть в эти лица. Ведь если его родители живы – зачем им его отдавать? Другое дело, когда они умирают и тогда сироту берут на воспитание. Но чтобы люди в здравом уме и твердой памяти так поступили со своим ребенком?
Конечно, можно было жить как все. Подумаешь, приемыш! Несколько лет назад нашли в болотах останки какой-то семьи – пятеро мертвых и чуть живой шестой. Шестым был ребенок. Его выходили, и хотя он попал в деревню не грудным младенцем и все знали, откуда он, к малолетнему чужаку относились нормально. Оправившись от болезни и смирившись с
